Лукин как можно плотнее стиснул губы, чтобы не расхохотаться.
– Да уж, что-что, а дырки он делать умеет, – кисло согласился король Лютер.
– Ну, от этой-то напасти его тут уже исцелили, ваше величество, – сказал Рёскин, на этот раз своим обычным голосом. Король вздохнул с облегчением. – Теперь ему осталось выучиться делать дырки там, где это надо. На это у него уйдет еще года три, но после этого, ваше величество, он будет всецело к вашим услугам.
– При условии, что я смогу прежде жениться на Ольге, – вставил принц.
Король Лютер мрачно смерил взглядом сперва Лукина, потом Рёскина:
– А что, если я скажу «нет»?
– Тогда мне, очевидно, вместо богатого королевства достанется в наследство нищее, – ответил Лукин. – Не хотелось бы, конечно. Но мне еще больше не хочется поссориться с вами, отец.
Наступило продолжительное молчание. Король Лукин посмотрел на сына, потом на солдат, которые стояли по стойке «смирно» и так старательно делали вид, что ничего не слышали, что сделались похожи на рыб, и понял, что, если ничего не предпринять, вскоре вся Лютерия окажется изрыта шахтами вольных старателей. Единственным человеком, которому, казалось, нет дела до всего происходящего, была Изодель. Она стояла будто во сне, и на губах у нее играла странная, счастливая улыбка.
Тут Кит приподнял голову, чтобы глотнуть воздуха. Грифону казалось, что он никогда не отдышится. Клюв вонял паленым.
– Странно, – хрипло сказал он Эльде. – Вон на той крыше – ряд людей в остроконечных шлемах.
Все, кто его слышал, развернулись и уставились на Дом заклинателей. И точно: парапет крыши ощетинился шлемами и остриями сабель. Кверида совсем пала духом. Кит явно выдохся, особой помощи от него ждать не приходится, а она была не уверена, что сумеет в одиночку управиться с целым войском. Блейд же куда-то делся – как всегда, в самую нужную минуту!
Фелим выскочил из-за Эльды и окинул взглядом другие крыши. Те тоже щетинились шлемами и саблями. Фелим обогнул постамент, чтобы видеть главные ворота. Ворота как раз распахнулись, и в них ворвался эмир, шагающий той стремительной походкой, которая всегда сулила неприятности. Следом за эмиром во двор хлынули новые воины.
– Вот идиот! – воскликнул Фелим и бегом бросился к воротам.
– О боги! – простонала Эльда.
Она кое-как поднялась на лапы и потащилась на подмогу.
Блейд же тем временем потихоньку подбирался к императору и его сестре. Тит с Клавдией по-прежнему стояли обнявшись, но уже не так крепко. Клавдия заливисто смеялась.
– Нет, правда? Неужели всех? – говорила она. – Что ж, пусть посидят в тюрьме, это пойдет им на пользу. Они туда много народу пересажали. Но все равно не понимаю, как ты решился!
Когда Блейд подошел вплотную, Тит немного смущенно ответил:
– Просто я, кажется, никогда в жизни не бывал в таком гневе.
«Наверно, ничего не выйдет», – подумал Блейд. Он очень устал и ужасно боялся, но был исполнен решимости. Он вспомнил, как когда-то, лет восемь тому назад, думал, что между четырнадцатью и двадцатью годами с людьми происходит нечто, отчего у них наступает размягчение мозгов, но с ним самим никогда ничего подобного не случалось, даже когда он встречался с Изоделью. А теперь, восемь лет спустя, наконец случилось. Это было ужасно.
Тут мимо пробежал Фелим, а следом за ним проковыляла Эльда, и все стало чуточку менее ужасно. Клавдия сказала:
– Тит, оставайся здесь. Мне надо пойти приглядеть за Эльдой. По-моему, грифонам вредны космические полеты.
И она побежала следом за Эльдой.
Блейд бочком подошел к императору. Тит ему всегда нравился, и Блейд его неплохо знал, но все равно ему было нелегко придумать, что сказать. Блейд решил вести себя как можно более официально – в конце концов, Тит все-таки император. Он собрался с духом и выдавил:
– Тит… э-э… император Тит… э-э… ваше императорское величество! Позволите ли вы мне поддерживать отношения с вашей сестрой, Клавдией? Ну то есть ухаживать за ней?
– Что? – переспросил Тит.
«О боги! – подумал Блейд. – Совсем зазнался! Ну, впрочем, его можно понять… Ничего у меня не выйдет!» Но тут он поглядел на императора и понял, что Тит, скорее всего, просто его не слышал. Император смотрел куда-то в другой конец двора. Блейд проследил направление его взгляда – и увидел Изодель. Очевидно, она произвела на Тита свое обычное действие, только на этот раз, по какой-то неизвестной науке причине, Изодель тоже стояла и смотрела на Тита. И такое томление отражалось на их лицах, такая сладкая боль, такое счастливое несчастье, что у Блейда душа перевернулась. Ведь он чувствовал то же самое.
– Вы слышали, что я сказал? – спросил он у Тита.
Тит слегка вздрогнул.
– Да-да, конечно! – соврал он.
Потом, поскольку его с детства приучали слушать, что ему говорят, даже если он в это время думает совсем о другом, он припомнил, что именно сказал ему Блейд. Император нахмурился. Блейд увидел, как прямые брови императора сошлись над императорским носом, и сердце у него упало.
– Вот как? С Клавдией? С моей сестрой? – сказал Тит. Звучало это весьма угрожающе.
Но Тит продолжил. Говорил он отрывисто. Блейд видел, что император говорит так медленно оттого, что мысли его всецело заняты Изоделью и тем фактом, что они с отцом Изодели вот уже восемь лет ведут войну. Блейд ждал, затаив дыхание.
– Она вам не ровня, Блейд, – сказал Тит. – Она гораздо знатнее вас. – Потом добавил: – Но ведь вы избранник богов, верно? И волшебник к тому же. Вы сможете защитить Клавдию. А ведь мне со временем придется выпустить из тюрьмы хотя бы часть сенаторов. Но Клавдия сама себе хозяйка. Я даже не знаю, нравитесь ли вы ей.
– Я тоже, – печально вздохнул Блейд.
– Вы же волшебник, – повторил Тит. Он схватил Блейда за руку и стиснул до боли. – Она его дочь, верно? Короля Лютера. Заставьте его дать согласие на наш брак, и я помогу вам с Клавдией, чем сумею!
– Договорились! – не раздумывая ответил Блейд.
«Ну вот теперь мне придется совершить чудо!» – подумал он, когда Тит потащил его через двор.
– Я ведь даже имени ее не знаю! – сказал Тит, приостановившись.
– Изодель, – подсказал Блейд.
– Изодель! – И Тит потащил Блейда дальше. – Какое прекрасное имя! И как ей идет!
Пока Блейд с Титом направлялись к королю Лютеру, Перри побежал следом за Эльдой и Клавдией. Он приблизился к Фелиму с эмиром почти одновременно с ними, но никто, кроме Эльды, его не увидел. Эльда мельком взглянула на Перри. Они с Клавдией с опаской ждали мгновения, когда Фелим опять окажется в книжном улье. И очень встревожились, когда ничего подобного не произошло. Фелим добежал до эмира и замер. Эмир жестом остановил свое воинство и остановился сам. И они с Фелимом принялись орать друг на друга.
– Может, заклятие утратило силу? – предположила Клавдия.
– И у тебя еще хватило наглости прислать ассасинов! – орал Фелим.
– Может, наложим его снова? – спросила Эльда, а эмир завопил в ответ Фелиму:
– Да за кого ты меня принимаешь? Если я кому чем пригрозил, моя честь требует это выполнить! А у тебя хватило наглости меня ослушаться! Я тебе говорил, что не возражаю, чтобы ты целыми днями сидел у себя в кабинете? Говорил! Я тебе говорил, что можешь учиться хоть на десять тысяч волшебников? Говорил! Но я говорил тебе сидеть дома!
– А я тебе говорил, чтобы ты не смел мной командовать! – орал в ответ Фелим. – Ах ты, верблюдин сын!
– А я тебе говорил, что ты будешь эмиром после меня! – ревел эмир. – Ах ты, сын паршивой козы!
– Не бывать этому! – верещал Фелим. – А твоя мать-верблюдица тоже была паршивая!
И оба пустились в художественные описания бабушек и прабабушек друг друга. Если им верить, оба происходили от нескольких весьма разнообразных представителей животного мира, пораженных множеством самых экзотических заболеваний. Клавдия с Эльдой ушам своим не верили. Они никогда бы не подумали, что сдержанный, интеллигентный Фелим может быть таким. Глядя на эти смуглые лица, изрыгавшие оскорбления, Клавдия сообразила, что Фелим с эмиром очень похожи. Носы совершенно одинаковые, и брови тоже, только у Фелима морщин нет, потому что он гораздо моложе.
– Может, он сын эмира? – спросила она у Эльды.
Эмир, с мешками под глазами и красными пятнами на щеках, выглядел достаточно старым, чтобы годиться Фелиму в отцы.
Эльда чуть заметно усмехнулась понимающей, усталой улыбкой. Ей не раз приходилось наблюдать подобные сцены. Такое частенько случалось в Деркхольме, когда дома одновременно оказывались Кит и Шона.
– Нет, – сказала она. – Они братья.
Тут Фелим вернулся к теме беседы, как делала обычно Шона, и довольно хрипло выкрикнул:
– И вообще, у тебя двадцать два сына, есть из кого выбрать наследника!
– Не из кого! – рявкнул эмир. – Они мне все не по душе! Я тебе это сто раз говорил!
Тут Фелим внезапно успокоился и возразил:
