И вдруг Матт почувствовал запах. Высокая стена не пропускала мерзкую вонь с реки, но в воздухе стоял другой аромат, от которого у Матта тревожно сжалось сердце. На кладбище пахло Фелисией! Она будто воочию предстала перед ним, обдав мальчика тяжелым дыханием виски. У Матта закружилась голова. Он сел на землю.
— Тебе плохо?! — встревожился Фиделито.
— Гуапо, принеси еще один ингалятор, он у меня в сумке, — захлопотала Консуэла.
— Нет… нет… со мной всё в порядке, — пробормотал Матт. — Просто запах… кое-что мне напомнил…
— Это всего лишь копаловый ладан,[62] мы жжем его в честь мертвых, — пояснила Консуэла. — Наверное, он напомнил тебе маму или папу… Но не надо грустить. Сегодня мы радостно встретим их. Пусть они посмотрят, как мы живем, и отведают своих любимых лакомств.
— Они… едят? — Матт обвел взглядом груды лепешек, миски с чили, буханки хлеба, украшенные розовым сахаром.
— Не так, как мы, чико. Они любят нюхать, — сказала Консуэла. — Вот почему мы угощаем их блюдами с приятным запахом.
— Ми абуэлита говорила, что они возвращаются в облике голубок или мышек. Говорила, нельзя их прогонять, если они хотят есть, — сказал Фиделито.
— Это тоже правда. — Консуэла обняла малыша.
Матту вспомнились Алакраны в своем огромном мраморном мавзолее. Может быть, Эль Патрон тоже там — в самом верхнем ящичке, разумеется. Хотя нет, Селия говорила, что Эль Патрон желает быть похороненным в подземной кладовой со всеми подарками, которые он получил за свои 148 лет. Положат ли сегодня ему еды? Приготовила ли Селия тамалес и менудо? Наверное, нет, ведь Селия прячется в конюшнях, а мистер Алакран не положит и фасолинки, потому что ненавидит Эль Патрона.
Матт сглотнул слезу.
— Разве можно праздновать смерть?
— Смерть — это часть нашей жизни, — тихо произнесла Консуэла.
— Ми абуэлита говорила, что не нужно бояться скелетов, потому что внутри тебя сидит твой собственный скелет, — сообщил Фиделито.
— Твоя бабушка — мудрая женщина, — сказала Консуэла.
— Я еду в город на фиесту. — Гуапо нацепил красивое черное сомбреро и повесил на плечо гитару. — Не подвезти ли вас куда-нибудь, ребятки?
Консуэла рассмеялась.
— Старый пройдоха! Тебе бы всё за женщинами гоняться.
— Мне и гоняться-то не надо, — кокетливо ответил старик.
— Возвращайся в целости и сохранности, Гуапито. Не заставляй меня волноваться. — Она поцеловала брата в лоб.
— Что скажете, ребятки? Не хотите навестить Чачо? Он в больнице при монастыре Санта-Клара.
— Нам туда и нужно! — вскричал Фиделито.
— А как же Хранители? — забеспокоился Матт.
— Когда в городе праздник, они стараются на улицах особо не показываться. Слишком уж много веселья. Впрочем, на всякий случай… — Консуэла извлекла из объемистой сумки пару масок. — Я приберегла их для своих внуков, ну да ладно — достану им что-нибудь еще. — Она пристроила маску на лицо Фиделито.
При виде безглазого черепа над худеньким тельцем Фиделито у Матта перехватило дыхание.
— Ты тоже надень, — поторопил его малыш. Матт не мог пошевелиться, не мог отвести глаз от нового «лица» Фиделито.
— А у меня своя есть. — Гуапо тоже надел маску.
— Поверь, так тебе гораздо лучше, — заверила брата Консуэла. Гуапо прошелся гоголем, черное сомбреро подпрыгивало над скуластым лицом черепа. Матт понял, что они стараются его подбодрить, но всё равно дрожал от страха.
— Послушай, ми вида, — сказала Консуэла. Услышав это слово, Матт судорожно стиснул зубы. — Не знаю уж, чего плохого с тобой приключилось, но поверь, маска тебя укроет. В маскарадном костюме Хранители тебя не тронут.
Матт понял, что женщина права, и весьма неохотно натянул маску на голову. Она обтянула лицо, как вторая кожа, в ней были проделаны дырки для глаз, носа и рта. Его словно похоронили заживо, и пришлось снова бороться с приступом панического ужаса. Матт глубоко вздохнул, пытаясь отогнать страхи.
— Мучас грасиас, — сказал он.
— Де нада,[63] — ответила Консуэла.
Шагая вслед за Гуапо, Матт заметил, что большинство могил усеяно золотистыми пушистыми цветами. Выйдя за ворота, он убедился, что и всю дорогу от кладбища устилает ковер ярких лепестков.
— Что это такое? — шепотом спросил он у Фиделито.
— Цветы семпасучиль.[64] Они помогают мертвым найти дорогу домой.
Втаптывая в пыль нежные лепестки, Матт не мог отделаться от леденящей душу тревожной тоски.
У старика был собственный небольшой гравилёт. Ему не сразу удалось поднять капризную машину в воздух.
— Чертова развалюха, — ворчал Гуапо, крутя рукоятки и нажимая кнопки. — Купил со скидкой. Наверняка под завязку набит электронами…
Наконец кладбище осталось позади; прямо по курсу показались первые городские дома. Ко всем дверям вели дорожки из золотистых лепестков. Матта поразило, как красивы эти дома. Они ничуть не походили на убогие хижины, которые он видел по телевизору. Все здания были построены из какого-то блестящего материала, отлитого в фантастические формы. Одни походили на сказочные дворцы, другие — на корабли или космические станции, третьи росли, как деревья, с витиеватыми балконами и садами на крышах.
Когда гравилёт Гуапо пролетал мимо, в садах включались голографические картинки. Скелеты катались верхом на ракетах и играли в гольф, танцевали танго и бегали наперегонки. Вот по газону прошествовала скелетонская свадьба — всё как полагается: со скелетом-священником и скелетами-свидетелями. Фиделито высунулся из окна и попытался потрогать их рукой.
Издалека доносилась музыка и треск фейерверков. Фиделито восторженно глядел на фонтаны красных и зеленых брызг, словно сказочные цветы распускающиеся в темном ночном небе. Вскоре дорогу запрудили толпы людей, спешащих на праздник, и Гуапо был вынужден сбросить скорость. На хорошем гравилёте он поднялся бы повыше и летел над головами, сейчас же ему оставалось только яростно трубить в рожок и проталкиваться сквозь толпу. Но в вихре музыки и криков никто не обращал на его гудки ни малейшего внимания.
Матт удивленно рассматривал людской поток. Никогда в жизни он не видел так много народу! Люди пели и танцевали. Сажали детей на плечи, чтобы те полюбовались на фейерверк, раскрасивший небеса, игриво танцевали перед гравилётом, вынуждая Гуапо ругаться себе под нос. А костюмы! У прилавков с разнообразной снедью толпились гориллы, ковбои и астронавты. Эль Латиго Негро, щелкая кнутом, подгонял троицу инопланетян, выстроившихся перед ним в шеренгу. Ла Льорона, держа в руке початую бутылку пива, вальсировала с чупакаброй. Но больше всего людей были одеты скелетами.
Неожиданно Матт схватил Гуапо за плечо:
— Кто это?!
Старик равнодушно покосился на высокую фигуру в серебристо-черном костюме.
— Это? Это Король-Вампир из Страны Грез…
Матт увидел вереницу идиойдов в одинаковых коричневых робах, с черепами вместо лиц, покорно следовавших за Эль Патроном, ужасающе похожим на настоящего. Матт вжался в сиденье и глубоко вздохнул, пытаясь справиться с волнением. Его охватило сокрушающее чувство утраты, в котором не было никакого смысла. Если бы Эль Патрон выжил, он, Матт, был бы уже мертв.
— Хранители, — прошептал Фиделито. Матт увидел мрачную компанию. Стоя у обочины, они хмуро глядели на веселящихся людей, словно хотели сказать: «Все вы трутни, и когда придет зима, рабочие пчелы бросят вас умирать в снегу». — Я им покажу карту мира, — заявил Фиделито, но Матт схватил малыша и силком усадил на место.
— А ну, ребятки, немедленно прекратите драться, — велел им Гуапо. — А то магнитные катушки перегреются…
Наконец они миновали места, где праздник бурлил вовсю. Остались позади карнавальные киоски и шумные толпы, развеялся запах пива и жареного мяса. Они подлетели к подножию высокого холма. К его вершине тянулась красивая тихая аллея, обсаженная гранатовыми деревьями. Расставленные вдоль нее шары с горящим газом озаряли землю жарким белым сиянием.
— Гравилёту здесь не подняться, — заявил Гуапо. — Но до вершины уже недалеко. Я весьма признателен сестрам из монастыря — после прошлой фиесты они меня слегка подштопали, а заодно прочли бесплатную лекцию о вреде алкоголя… — Старик ухмыльнулся.
Матту было жаль расставаться с ним. Он знал Гуапо и Консуэлу совсем недолго, но уже успел полюбить их. Он снял маску и помог разоблачиться Фиделито.
— Это здесь живет Мария? — спросил малыш, с любопытством вытягивая шею.
У Матта екнуло сердце. Больше всего на свете ему хотелось увидеть Марию. Уже много недель он ни о чём другом не думал — только о том, как найдет ее. Но захочет ли она видеть его?! Матт знал, что всегда был низшим существом, а Мария не могла не прийти на помощь неудачнику. Неужели она дружила с ним только из жалости?!
