– Поторопись, Подпева, – царственно вымолвила Хепзиба. – Он обещал прийти в четыре, при этом он никогда не опаздывает, а ведь осталась всего пара минут!
Подпева распрямилась, а Хепзиба спрятала пуховку. Служанка едва доставала макушкой до сиденья кресла, а ее пергаментная кожа висела совсем как накрахмаленная льняная простынка, в которую она была завернута на манер тоги.
– Как я выгляжу? – спросила Хепзиба, вертя головой и любуясь своим отражением под разными углами.
– Очаровательно, мадам, – пискнула Подпева.
Гарри решил, что, видимо, в контракте Подпевы оговорено обязательство нагло лгать при ответе на этот вопрос – по его мнению, в Хепзибе Смит не было ничего очаровательного.
Тренькнул дверной звонок; госпожа и служанка вздрогнули.
– Скорей, скорей, Подпева, он здесь! – закричала Хепзиба, и эльф выскочил из комнаты, настолько заставленной, что оставалось лишь гадать, как здесь можно передвигаться, не свалив при этом с десяток вещей. Тут были и шкафы с лакированными шкатулочками, и стеллажи с роскошными книгами, и полки с хрустальными шарами и глобусами звездного неба, а еще множество пышных растений в медных кашпо: по сути, комната напоминала помесь колдовского антикварного магазина с оранжереей.
Подпева вернулась через несколько минут. Следом за ней шел молодой человек, в котором Гарри без труда узнал Вольдеморта. Он был одет в простой черный костюм; волосы отросли чуть больше, щеки слегка ввалились, но все это шло ему: он стал еще красивее, чем прежде. Уверенно лавируя между мебелью – было видно, что обстановка ему хорошо знакома – он пробрался к Хепзибе, склонился над ее маленькой пухлой ручкой и легонько мазнул по ней губами.
– Я принес вам цветы, – спокойно сказал он, извлекая неизвестно откуда букет роз.
– Безобразник, зачем это! – взвизгнула старая дама, но Гарри заметил, что на столике возле нее специально поставлена пустая ваза. – Вы совершенно избалуете старуху, Том… садитесь, садитесь… где же Подпева… ах…
Служанка вбежала в комнату с подносом крошечных пирожных и поставила его у локтя хозяйки.
– Угощайтесь, мой мальчик, – предложила Хепзиба. – Я же знаю, вы обожаете мои пирожные. Рассказывайте, как ваши дела? Вы что-то бледный. Вас нещадно эксплуатируют в этом вашем магазине, я сто раз это говорила…
Вольдеморт механически улыбнулся. Хепзиба затрепетала ресницами и, жеманясь, спросила:
– Ну-с, какой же у вас сегодня повод для визита?
– Мистер Д’Авилло хочет сделать вам более заманчивое предложение относительно гоблинских доспехов, – ответил Вольдеморт. – Пятьсот галлеонов. По его мнению, это более чем выгодно…
– Тише, тише, не так быстро, а то я подумаю, что вы здесь только ради моих безделушек! – надула губки Хепзиба.
– Я здесь действительно из-за них, по распоряжению начальства, – тихо проговорил Вольдеморт. – Я всего лишь бедный приказчик, мадам, и должен делать, что велено. Мистер Д’Авилло просил меня поинтересоваться у вас…
– О-о-о, мистер Д’Авилло, пфуй! – махнула ручкой Хепзиба. – Я покажу вам кое-что, Том, чего никогда не показывала ему! Вы умеете хранить секреты? Обещаете не рассказывать мистеру Д’Авилло о моем сокровище? Он мне покоя не даст, если узнает об этом, а ведь я не намерена ничего продавать! Но вы, Том, вы оцените историю этой вещи, а не то, сколько галлеонов можно за нее выручить…
– Я с удовольствием посмотрю все, что покажет мисс Хепзиба, – невозмутимо отозвался Вольдеморт. Хепзиба по-девичьи хихикнула.
– Я попрошу принести… Подпева, куда ты делась? Я хочу показать мистеру Реддлю наше самое дорогое сокровище… а вообще-то, неси оба, раз уж ты…
– Пожалуйста, мадам, – пропищала Подпева, и Гарри увидел, как две кожаные шкатулки, поставленные одна на другую, сами собой движутся по комнате. Разумеется, он понимал, что это крохотный домовый эльф несет их на голове, с трудом пробираясь между столиками, пуфиками и скамеечками для ног.
– Итак, – радостно сказала Хепзиба, взяв шкатулки, поставив их к себе на колени и приготовившись открыть верхнюю, – надеюсь, вам понравится, Том… О, если б моя семья знала, что я вам показываю… они так давно мечтают наложить на это свои руки!
Она открыла крышку. Гарри переместился вперед, чтобы заглянуть внутрь, и увидел маленькую золотую чашу с двумя изящно изогнутыми ручками.
– Интересно, Том, знаете ли вы, что это? Возьмите, рассмотрите как следует! – прошептала Хепзиба. Вольдеморт протянул длиннопалую ладонь и за одну ручку вынул чашу из уютного шелкового гнезда. Гарри показалось, что в его темных глазах блеснул красный отблеск. На лице Хепзибы играло то же алчное выражение, только ее крохотные глазки были прикованы к красивому лицу Вольдеморта.
– Барсук, – пробормотал Вольдеморт, рассматривая гравировку на чаше. – Так это…?
– Принадлежало Хельге Хуффльпуфф, как вы сами догадались, умненький мой мальчик! – воскликнула Хепзиба, наклонилась вперед, громко скрипя корсетом, и ущипнула гостя за впалую щеку. – Разве я не говорила, что происхожу от нее? Эта вещь передается в моей семье из поколения в поколение. Очаровательно, не правда ли? Причем все магические свойства, как положено, я, правда, толком не проверяла, просто храню в надежном месте…
Она сняла чашу с длинного указательного пальца Вольдеморта и стала убирать в шкатулку, настолько сосредоточенно, что не заметила сумрачной тени, скользнувшей по лицу Вольдеморта при расставании с чашей.
– Ну-с, – счастливо произнесла Хепзиба, – где же Подпева? А… вот и ты… на-ка… отнеси на место…
Подпева послушно забрала шкатулку с чашей, и Хепзиба переключилась на гораздо более плоскую коробку.
– Это понравится вам еще больше, Том, – зашептала она. – Наклонитесь ближе, дорогой мальчик, посмотрите… Д’Авилло, разумеется, знает – куплено у него… думаю, не ошибусь, если скажу, что он мечтает это вернуть, когда меня не станет…
Она расстегнула изящный, филигранной работы замочек и откинула крышку коробки. Внутри на ровном малиновом бархате лежал тяжелый золотой медальон.
На сей раз Вольдеморт протянул руку, не дожидаясь приглашения, и поднял медальон к свету. Он не отрывал глаз от старинной вещи и тихо проговорил:
– Знак Слизерина, – любуясь игрой света на витой змееподобной «S».
– Совершенно верно! – вскричала Хепзиба; полное оцепенение Вольдеморта вызвало у нее безмерное ликование. – Я заплатила целое состояние, но подобную вещь нельзя упускать, что вы, такое сокровище, и не в моей коллекции. Д’Авилло, кажется, купил его у какой-то нищенки, а та наверняка украла, не понимая истинной ценности…
Ошибки быть не могло: глаза Вольдеморта сверкнули красным, костяшки пальцев на руке, в которой он сжимал цепь медальона, побелели.
– Надо полагать, Д’Авилло заплатил ей гроши, но… как видите… прелесть, правда? И опять же, все волшебные свойства, хотя я просто храню его у себя и…
Она потянулась за медальоном. Гарри на миг показалось, что Вольдеморт не отдаст его, но потом медальон выскользнул из его пальцев и вернулся на бархатное красное ложе.
– Так-то вот, Том! Надеюсь, вы не скучали?
Она поглядела ему прямо в лицо, и ее глупая улыбка впервые за все время немного угасла.
– Милый мой, вы хорошо себя чувствуете?
– О да, – еле слышно ответил Вольдеморт, – очень хорошо…
– Мне показалось… обман зрения, полагаю… – немного испуганно сказала Хепзиба, и Гарри догадался, что она тоже видела красную вспышку в глазах Вольдеморта. – Подпева, забери и спрячь под замок… со всеми обычными заклинаниями…
– Гарри, нам пора, – тихо проговорил голос Думбльдора. Коробка, подпрыгивая на голове домового эльфа, поплыла прочь, а Думбльдор взял Гарри за руку чуть выше локтя, они вместе взмыли вверх и, пролетев через пустоту, вернулись в кабинет.
– Хепзиба Смит умерла через два дня после этой чудесной встречи, – сообщил Думбльдор, садясь за стол и жестом указывая Гарри сделать то же самое. – Подпеву обвинили в том, что она случайно всыпала яд в вечерний какао хозяйки.
– Не может быть! – гневно воскликнул Гарри.
– Вижу, что тут наши мнения совпадают, – сказал Думбльдор. – Между обстоятельствами смерти Хепзибы и гибелью Реддлей подозрительно много общего. В обоих случаях вина падала на третьих лиц, которые, между тем, ясно помнили, что убили…
– Подпева призналась?
– Она помнила, как положила что-то в какао хозяйки – и это оказался не сахар, а малоизвестный смертельный яд, – ответил Думбльдор. – Вердикт суда гласил, что она сделала это ненамеренно, а по старческой глупости…
– Вольдеморт изменил ее память, как у Морфина!
– Да, я тоже пришел к такому выводу, – кивнул Думбльдор. – И, как в случае с Морфином, министерство отнеслось к Подпеве предвзято…
– …потому что она домовый эльф, – перебил Гарри, проникаясь исключительной симпатией к П.У.К.Н.И., обществу защиты эльфов, основанному Гермионой.
