А след саней лорда Азраэля продолжался за мостом уходил вверх, в гору. Дальше Лира могла идти только в одиночку.
Она повернулась к Йореку Бернисону.
— Я должна перейти на другую сторону. — сказала она. — Спасибо тебе за всё. Я не знаю, что случится, когда я его догоню. В любом случае, мы, скорее всего, все погибнем. Но если мне суждено вернуться, я обязательно найду тебя и достойно отблагодарю, Король Йорек Бернисон.
Она положила свою ладошку на его голову. Медведь не воспротивился и ласково кивнул.
— Прощай, Лира Силвертанг. — сказал он.
Она отвернулась от него, чувствуя, как её сердце разрывается от тоски и нежности.
Когда Лира вступила на мост, наст под её ногами угрожающе заскрипел. Пантелеймон вспорхнул, перелетел через пропасть и сел в снегу на дальнем конце моста, чтобы подбодрить ее. Она шла, и с каждым шагом ею овладевали сомнения. Не лучше ли будет быстро пробежать и прыгнуть на другую сторону? Или все-таки правильнее идти медленно, как сейчас, и ступать как можно легче? На середине пути она опять услышала громкий треск: огромная глыба смерзшегося снега почти у самых её ног отвалилась и упала в бездну. Мост просел ещё на несколько дюймов.
Лира остановилась и замерла. Пантелеймон принял форму леопарда и изготовился к прыжку, чтобы подхватить её.
Но мост выдержал. Лира сделала ещё один шаг, потом ещё, и вдруг потом почувствовала, что наст под её ногами ломается, проседает, и, собрав все силы, в последнем отчаянном прыжке преодолела остаток расстояния до края пропасти. Она упала ничком в снег, а мост с тихим шелестом рассыпался и провалился в бездну.
Пантелеймон вцепился когтями в её шубу и держал её изо всех сил.
Несколько мгновений спустя девочка смогла открыть глаза и тихонько отползла от края пропасти. Теперь пути назад не было. Медведь смотрел на неё с другого края бездны. Лира поднялась и помахала ему рукой. В прощальном приветствии Йорек Бернисон поднялся на задние лапы, а потом повернулся и устремился вниз по склону. Он спешил на помощь своим подданным в битве с миссис Коултер и солдатами с дирижабля.
Лира осталась совсем одна.
Глава двадцать три. Дорога в небо
Когда Йорек Барнисон потерялся из виду, Лира почувствовала огромную слабость, охватившую её, и она слепо шла за Пантелеймоном, ничего не видя вокруг. «Ох, Пан, дорогой, — обратилась она к нему. — Я не могу идти. Я так устала и так напугана этим путём. И я боюсь умереть. Как жаль, что это должна быть именно я!»
Её деймон тепло и успокаивающе тёрся об её шею в обличье кота.
— Я не представляю, что мы будем делать, когда доберёмся, — Лира зарыдала. — Это так много для нас, Пан, мы не можем…
Она цеплялась за него, так как её качало взад и вперёд, и её громкие рыдания разносились над чистым снегом.
И если госпожа Коултер доберётся до Роджера первой, она не спасёт его, потому что она заберёт его к Болвангару, или хуже, а потом они убьют меня из мести… Почему они делают всё это детям? Неужели они настолько ненавидят детей, что готовы разорвать их на части? Почему они делают это?
Но Пантелеймон не отвечал; всё что он сделал — это обнял её. Постепенно, поскольку сильное волнение ушло, она пришла в чувство. Она была Лира, она была испугана и замёрзла, но это была она.
— Я хочу… — сказала она и остановилась. Не было ничего, что могло бы быть получено, если бы она захотела. Она глубоко вздохнула, и была готова продолжать.
Луна к этому времени уже взошла, небо на юге стало непроницаемо чёрным, и миллиарды звёзд на нём стали словно сверкающие брилианты на черном бархате. И тем не менее их красоту можно было затмить, например Аврора, она превосходила их в сотни раз. Никогда ещё не видела Лира столь замечательную и трогательную картину; подергиваясь и подрагивая на небе она вырисовывалась одобная новому чуду света. И позади светлой дымки, что другой мир, что освещённый солнцем город, был ясен и твёрд.
Чем выше они поднимались, тем больше холодной и суровой земли простиралось перед ними. К северу лежало замёрзшее море, собравшееся здесь и там в ледяные хребты, где два пласта льда спресовались вместе, но в основном плоское, белое и бесконечное. Оно достигало полюса и даже дальше, безжизненное, бесцветное, и холодное — оно было вне рамок воображения Лиры. На востоке и западе были горы, их огромные зубчатые пики устремлялись вверх, а обрывы и утёсы, занесённые снегом, ветер обточил до остроты лезвий. На юге лежал путь, которым они прибыли. Лира с тоской посмотрела назад, может она увидит своего друга, Йорека Барнисона, и его отряды; но ничего не было видно на этой взбаламученной огромной равнине. Она была неуверена, что увидит отсюда выгоревшее место аварии цепеллина, или запятноного темно-красным снега вокруг трупов воинов.
Пантелеймон, в обличье совы, высоко взлетел и камнем упал обратно к запястью Лиры.
— Они ещё не достигли максимума! — сказал он. — Лорд Азраэль приготовил все свои приборы и Роджер не может уйти…
И поскольку он сказал, что Аврора потухает и сереет, подобно ямтарической лампочке в конце её жизни, а затем потухла в целом. В мраке, тем не менее, Лира ощущала присутствие Пыли, поскольку воздух, казалось, был полон темных намерений, подобно формам мыслей, еще не рожденных.
В окружающей её тьме она услышала крик:
— Лира, Лира!
— Я уже близко! — крикнула она в ответ. Она карабкалась вверх, падала, боролась на пределе своих сил; но она казалось застревала в этом призрачно сверкающем снеге.
— Лира, Лира!
— Я уже близко, — задыхаясь выкрикнула она. — Уже близко, Роджер!
Пантелеймон, волнуясь, быстро изменял свои обличья: лев, горностай, орёл, дикая кошка, заяц, саламандра, сова, леопард, любое обличье каким он когда-либо пользовался. Калейдоскоп обличий среди Пыли…
— Лира!
Затем она достигла вершины и увидела что происходит.
На расстоянии пятидесяти ярдов в звёздном свете лорд Азраэль крутил вместе два провода, которые вели к его перевёрнутым саням, на которых стоял ряд батарей, каких-то банок и различных частей прибора, уже матового, покрывшегося кристалами холода. Он был одет в тяжёлые меха, его лицо было освещено пламенем керосиновой лампы. Сидящий подобно сфинксу возле него был и его деймон, его красивая пятнистая шерсть была полна энергии, она лениво шевелила своим хвостом в снегу.
В своей пасти он держал деймона Роджера.
Маленькое создание боролось за свою жизнь, его обличье постоянно менялось: птица, затем собака, кошка, крыса, снова птица, и он постоянно взывал к Роджеру, который был неподалёку. Роджер кричал от боли и холода пытаясь вырваться. Он звал своего деймона по имени, взывал к Лире. Он бросился к лорду Азраэлю и попытался оттолкнуть его руку, но лорд Азраэль неглядя отмахнулся от него. Он пробовал снова, крича и умоляя, прося, рыдая, и лорд Азраэль сбил его с ног.
Они были на краю утёса. Вокруг них не было ничего кроме огромной всеобхватывающей непроницаемой тьмы. Они были более чем на тысячу футов выше замёрзшего моря.
Всё это Лира видела в тусклом свете звёзд; но потом, когда лорд Азраэль соединил свои провода, Аврора неожиданно вспыхнула, как если бы обрела новую жизнь. Подобно длинной нити ослепительной мощи, которая переливается между двумя контактами, если не учитывать то, что это было тысячу миль в высоту и десять тысяч миль длиной: то понижаясь, то повышаясь, колеблясь, пылая, — поток сияния.
Он контролировал это…
Или контролировал эту мощную силу; для этого был провод убегающий ввысь. Из тьмы спустился ворон, Лира знала, что это деймон ведьмы. Ведьма помогала лорду Азраэлю, она протащила провод на эту недосягаемую высоту.
И Аврора засверкала вновь.
Он был почти готов.
Он повернулся к Роджеру и подозвал его, и тот беспомощно подошёл, тряся своей головой, умоляюще крича, но продолжая беспомощно двигаться вперёд.
— Нет! Беги! — крикнула Лира и бросилась к нему вниз по склону.
Пантелеймон прыгнул на снежного барса и выхватил деймона Роджера из его пасти. Через мгновение барс уже прыгнул вслед за Пантелеймоном, тот выпустил деймона. И оба молодых деймона начали быстро изменяться щелк-щелк-щелк, затем развернулись и бросились на огромного разъярённого зверя.
Он хлестал их своими когтистыми лапами, и его разъярённый рык глушил даже крики Лиры. Оба деймона тоже боролись с ним. С ним и с этими тёмными формами заполнявшими мутный воздух, полный темноты спустившейся вместе с потоками пыли.
И Аврора мерцала в вышине, постоянно непрерываясь мерцала. Теперь, когда это озеро и пальмы были так близко, то казалось, что только один шаг отделяет вас от другого мира.
Лира прыгнула и схватила Роджера за руку.
Она с натугой поятнула и вырвала его из рук лорда Азраэля. Лира побежала пытаясь удержать вырывающегося и кричащего Роджера за руку. Роджер не мог уйти, ведь его деймон снова был пойман и зажат в челюстях снежного барса. Лира понимала как ему тяжело и попыталась остановиться…
