Светлячок с трудом оторвал взгляд от еды и недоверчиво посмо «трел на Вадика.
— Т-ты… мне?… Т-ты… не шутишь?
— Меня пока еще кормят. Но я не привык сидеть за столом, пусть даже таким, — он поставил перед Светлячком тарелку и кувшин, — в оди «ночку. Ко-гда рядом кто-то жует, у меня аппетит разгорается и любая пища кажется вполне съедобной. Он ест ее, и ест решительно, — думаю я, — а почему я ло-маюсь? Да потому, что ничего не понимаю в этом блюде! Во Франции едят жаб, в Южной Азии — змей, в Африке червей, и ничего, живут! И мы бу-дем живы! Мой друг Инвентарный номер 34–35, если ты не очень привередлив и тебя устраивает мое общество, прошу к столу.
Светлячок едва дождался окончания этого мо-нолога. Его не на «до было приглашать дважды. Так старательно он не работал еще нико «гда в жизни.
Вадик где-то читал, что после долгого голода-ния нельзя резко наедаться — можно умереть — и уговорил Светлячка растянуть обед на весь день. А чтобы тот не подумал ничего плохого, оставил для него самые вкусные кусочки.
После обеда настроение Светлячка заметно поднялось, сил прибавилось и в камере пыток ста-ло много светлее.
— За что тебя схватили? — спросил он, отдуваясь. Теперь можно было поговорить спокойно.
— А почему ты решил, что меня схватили? Мо-жет, я сам пришел?
Светлячок только усмехнулся.
— А вдруг, — настаивал мальчик.
— Посмотри по сторонам. В комнате с такой ме-белью гостей не де «ржат, — вместе с сытостью к Светлячку вернулось желание шутить. А когда кто-нибудь шутит, уж поверьте мне, значит он очень жизнелю «бивый человек.
— И верно, — подумав, согласился Вадик. — Эта комната не для гостей. А я здесь… Понимаешь, — наклонился он к другу, — у них пропала одна вол-шебная тайна.
— Так это ты? — воскликнул Светлячок и выта-ращил на Вадика глаза.
— Нет, не я… Ой, что я говорю? — испугался мальчик и оглянул «ся на дверь.
— Можешь не бояться, я не донесу на тебя.
— Что ты! Я на тебя и не подумал! А там? — он кивнул на дверь. — Они же не дураки, обязательно поставят кого-нибудь подслушивать или подгля-дывать.
Светлячок понимающе кивнул и приблизился к Вадику.
— Нет, не я, — тихо повторил мальчик, — но они думают, что я по «хитил. И пусть думают. Не буду их разочаровывать.
— Скажешь ты или не скажешь, тебя уже не вы-пустят отсюда, — со «общил Светлячок.
— Не выпустят, — согласился Вадик. — Поэтому надо самому заботиться о свободе. Эх, — мечта-тельно вздохнул он, — если бы удалось подать знак моему другу.
— Зачем?
— Он бы выручил нас из плена.
— Это невозможно!
— Для него все возможно.
— Он волшебник?
— Нет. Но он очень умный. И хороший друг.
Вадику стало немного грустно. Когда он еще увидит Коську? И увидит ли вообще? Если такое случится, он обязательно попросит прощения. Коська все время водится с ним как с маленьким, а взамен получает только упреки да подкавырки. Вон сколько ребят вокруг, лю «бой с Коськой дру-жить согласится, знай выбирай — кто получше. А не выбирает. Его выбрал и не променивает.
Коська, Коська! Спишь ты сейчас и не знаешь, какая напасть с твоим другом произошла. И, мо-жет быть, никогда не узнаешь, что по «гиб я за тебя, за твою дружбу.
Печальные мысли прервал Светлячок.
— Слышишь? — спросил он, трогая мальчика за руку.
В коридоре раздавались негромкие шаги, слов-но кто-то старал «ся подойти незаметно.
Светлячок забрался в клетку, а Вадик вскочил на ноги и приго «товился ко всему.
После неясного шепота, больше похожего на спор, дверь камеры распахнулась.
Слуги короля филинов бросили на холодный пол измученную об «лезлую кошку. Шерсть на ней была мокрой от крови, опухшие плаза закрыты, а тело мелко вздрагивало при каждом хриплом вдо-хе.
Вадик забыл обо всем на свете. Он склонился над кошкой и остат «ками воды из кувшина омыл свежие раны.
— Кошечка! И ты здесь? — причитал он. — Тебя-то за что, бедненькую?
Но у той не было сил отвечать.
— Ах ты, несчастная, — жалел ее Вадик. — Как они издевались над тобой… Сейчас я перевяжу тебя. — И он погрозил в сторону двери. — У-у, палачи! По-годите, доберусь я до вас! Все вам припомнится! За все отвечать придется!
Подол рубашки он рвал на узкие полоски и за треском разрываем ой материи не услышал снача-ла довольного шепота:
— Мой король! Что я вам говорил?
А затем и удаляющихся шагов.
Приготовив бинты, Вадик попросил Светлячку светить ярче, но тот, к удивлению мальчика, от-вернулся к стене и, мало того, свер «нулся в клубок.
— Мне ничего не видно! — Рассердился Вадик. Он подошел к фонарю и тряхнул его. — Ты устал или уснул?
— Уснул, — позевывая ответил Светлячок.
— И не стыдно тебе? — от такого поведения не-давнего друга нему «дрено выйти из себя и в обыч-ной жизни, а тут плен, нервы напряжены, истер-занный до полусмерти товарищ кровью истекает, может, послед «ние минуты живет. И на тебе! — Я знаю, что нехорошо попрекать кус «ком хлеба, но есть же какие-то границы? Полчаса назад ты сам умирал, умирал от голода. И я пришел тебе на по-мощь. Сейчас рядом с тобой страдает другой. Ты не можешь не слышать его стонов. Но ты стал глух и слеп! Коротка же у тебя память. Я-то ду-мал: мы друзьями бу «дем. — Светлячок упорно мол-чал и не подавал признаков жизни. — Нет! Я за-ставлю тебя светить! Только о себе и думаете!
Вадик открыл клетку и взял Светлячка в руку.
Инвентарный номер быстро огляделся, про-шептал: — Тс-с! — и по «манил Вадика.
— Кошка — слуга короля филинов, — сообщил он, когда мальчик на «гнулся. Ошарашив его таким со-общением, он зевнул, потянулся и спро «сил нароч-но погромче. — Ну зачем ты меня разбудил? Что за срочность?
— Что? Она слуга? — Вадик уставился на облез-лую кошку.
— Эта кошка выследила тебя и передала в лапы короля, — так же тихо и быстро ответил Светлячок.
— А ты не мог ошибиться? — Вадик часто мор-гал, силясь понять — как же такое могло произой-ти.
— Увы, это не ошибка. Когда я освещал покои короля, я своими глазами видел и своими ушами слышал, как ее отправляли на задание. Много времени прошло, я и думать забыл о том превра-щении — дворцовые интриги, перевороты — до них ли мне было? И вот вновь выплыла та история и теперь уже коснулась моего друга, то есть тебя, и меня. Я узнал ее и говорю тебе — кошка служит королю филинов — властели «ну этого дупла и этого королевства. Мало тебе? Слушай дальше. Она со-ва, превращенная в кошку.
— Зачем же ее так измучили? — мальчик еще со-мневался.
— А сам не догадываешься?
— Шпионить за мной?
Вместо ответа Светлячок кивнул утвердитель-но.
— Спасибо, друг, — поблагодарил Вадик. — И прости меня за те глу «пости, что я тут нагородил.
— Все было сыграно на славу, — подмигнул Ин-вентарный номер.
— Ты так считаешь? — Прищурив глаза, мальчик обдумывал, как ему поступить дальше. Сделать вид, что ничего не произошло или приду «шить шпиона пока он не оклемался?
Принимать такое решение в десять лет ох как не просто.
— Ты, я вижу, проснулся? — погромче сказал он.
— Таким криком под ухо и мертвого разбудить можно.
— Помоги мне.
— Чем?
— Как чем? Посвети, я перевяжу ей раны.
— Не буду, — насупился Светлячок.
— Надо, друг, надо, — погладил его Вадик. — Они хотели ввести ме «ня в заблуждение с этой кошкой или как там ее на самом деле зовут. Вот мы и сде-лаем вид, что попались на удочку. Сыграем наши роли, как настоящие артисты. Мне это за послед-ние сутки второй раз де «лать приходится. Опыт есть. И глупый я человек, если не сумею изв «лечь из этой игры пользы для тебя и для себя.
ГЛАВА 5
ОПЕРАЦИМ "КТО КОГО"
Вадик перевязывал кошке лапы и хвост. Но особое внимание уде «лил голове. Мальчик так плотно прижал уши и усы и закрыл глаза, что кошка могла только ловить носом воздух, не видя и не слыша ни «чего вокруг. И все это делалось под негодующие выкрики в адрес па «лачей и под при-читания и ласки в адрес пленницы. Вадик с удо-вольствием лишил бы кошку и возможности рас-познавать запахи, так, на вся «кий случай, но это равносильно смерти для Гу, а смерть "подсадной утки" не входила в его планы, о которых мы скоро узнаем.
Кошка лежала как младенец в пеленках — ни встать, ни пошеве «литься.
— Тебе нужен покой и отдых, — объяснил ей Ва-дик свои действия, когда кошка попыталась вы-свободить хоть одно ухо. — Потерпи немно «го. Ни-чего не бойся. Я буду день и ночь дежурить около тебя и ох «ранять тебя.
Гу ничего не оставалось делать и она подчини-лась, твердо помня наказ, данный ей — втереться в доверие. А самое главное здесь — не вызвать по-дозрений.
Были у нее и другие причины не сопротивлять-ся особо: Палач, впервые дорвался до настоящей палаческой работы и постарался дока «зать, что его не зря зовут самым жестоким. И Гу, когда ее об-рабаты «вали, дала себе клятву: при первой же воз-можности отомстить не то «му, кто терзал ее тело, а тому, кто отдал такой приказ.
