Лорен Оливер - Лайзл и По. Удивительные приключения девочки и ее друга-привидения

©Семенова М., перевод на русский язык, 2013

©Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 201

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( www.litres.ru)

На третий день после смерти отца Лайзл увидела привидение.

В тот момент она как раз лежала в постели. В небольшой чердачной комнатке царили однообразно-серые потемки, так вот, тени в одном из углов вдруг как бы уплотнились, сгустились, заволновались – и вот уже рядом с шатким столом и колченогим стулом выросла фигура ростом примерно с саму Лайзл. Впечатление было такое, как будто темнота представляла собой что-то вроде листа раскатанного теста, и вот кто-то взял формочку и вырезал из нее «печенье» в виде ребенка.

Лайзл встревоженно вскинулась на кровати.

– Что ты такое?.. – прошептала она в темноту, хотя уже успела понять: перед ней привидение.

Обычные люди вот так, прямо ниоткуда, не появляются. И сотканными из сжиженных теней они тоже обычно не кажутся. К тому же Лайзл немало читала о привидениях. Она вообще много читала, сидя в своей маленькой комнате. Все равно особо больше нечем было заняться.

– По, – сказало привидение. – Меня зовут По.

– Откуда ты… пришло? – спросила Лайзл.

– С Той Стороны, – ответило привидение так, словно речь шла об очевидном. Таким тоном люди произносят «с нижнего этажа» или «с Дубовой улицы», когда речь идет о месте, которое все обязаны знать.

– Ты мальчик или девочка? – спросила Лайзл. На ней была лишь тоненькая ночная рубашка, которую она не меняла со вторника, когда умер ее отец. Вот ей и подумалось, что если перед ней стоит мальчик, не помешало бы повыше натянуть одеяло.

– Ни то ни другое, – прозвучало в ответ.

– Это как? – удивилась Лайзл. – Ты обязано быть либо одним, либо другим!

– А вот и не обязано, – с некоторым раздражением отозвался призрак. – Я – это я, и все дела. На Той Стороне, чтобы ты знала, все совсем не так, как здесь. Там все… как бы… более расплывчато, что ли.

– Ну а раньше? – не отступала Лайзл. – До того, как ты… В общем, прежде?

Некоторое время По молча смотрело на Лайзл. Ну, по крайней мере девочке казалось, что привидение на нее смотрело. У По не было глаз в общепринятом смысле этого слова. На их месте виднелись лишь как бы две складочки еще более густой тьмы.

– Не помню, – выговорило оно наконец.

– Вот как, – проговорила Лайзл.

В это время тени в углу снова зашевелились, и у ног По сгустилась еще одна призрачная фигурка, поменьше. Потом послышался звук – нечто среднее между кошачьим «мяу» и тявканьем небольшой собачки.

– А это еще что? – удивилась Лайзл.

По посмотрело туда, где находились его нематериальные ноги:

– Это Узелок.

Лайзл подалась вперед. У нее никогда не было домашнего любимца – даже в те времена, когда отец был жив и еще не начал болеть… Ох, как же давно это было! Казалось, сто лет прошло с той поры, как он встретил Августу, мачеху Лайзл.

– Твой? – спросила она.

– На Той Стороне ни у кого нету ничего «своего», – ответило По, и Лайзл показалось, что произнесено это было с оттенком некоторого превосходства. А По добавило: – Узелок просто следует за мной повсюду, куда я иду.

– А это кошечка или собачка? – с интересом спросила Лайзл.

Маленькое призрачное животное издавало что-то вроде горлового мурлыканья. Снявшись с места, оно тихо проплыло через комнату и снизу вверх посмотрело на девочку. Той едва удалось рассмотреть лохматую головенку и два остроконечных выступа темноты на месте ушей. Пониже бледно мерцали две полоски лунного света, напоминавшие глаза.

– О том и речь, – ответило По. – На Той Стороне… В общем, это ни то ни другое, а просто Узелок.

– Ну да, я помню, там все расплывчато, – торопливо поправилась Лайзл. Потом ее осенило внезапной идеей, и она спросила: – Ты здесь затем, чтобы меня преследовать и мучить?

– Еще чего, – сказало По. – Вот еще глупости! Делать нам больше нечего!

По явно выводило из себя предвзятое мнение живых людей о них, призраках. И с чего они взяли, будто привидения тем только и занимаются, что околачиваются где-то в подвалах и заброшенных складах, пугая людей?

Между прочим, Та Сторона – очень оживленное место. Уж не меньше, чем Эта. Если не больше. Две Стороны существовали параллельно, словно два зеркала, обращенные одно к другому. Другое дело, что По, как правило, весьма смутно отдавало себе отчет об Этой Стороне. Просто где-нибудь слева вдруг возникала размытая радуга красок, или справа вдруг ниоткуда раздавались невнятные звуки, или вовсе ниоткуда накатывало ощущение движения и тепла…

Правду сказать, По умело по желанию проникать на любую из Сторон, но ему редко приходила такая охота. За все время своего посмертия оно возвращалось назад лишь раз или два. Да и зачем бы ему?.. На Той Стороне было полным-полно духов и всяких теней, которые сталкивались, играли и даже дрались. Там были потоки темной воды – плавай, сколько захочется. И ночные безоблачные небеса, чтобы летать в них. И черные звезды, как маяки на пути в иные области Вселенной…

Лайзл сложила руки на груди.

– Ну хорошо, – сказала она. – В таком случае что ты вообще делаешь у меня в комнате?

Ей не слишком понравилось, что привидение разговаривало с нею словно бы свысока, и она успела решить: если По собралось с ходу показывать характер, то ведь и у нее характер найдется.

Знать бы ей, что По и само толком не понимало, с какой стати появилось в комнате у Лайзл. (Вот кто ни о чем не задумывался, так это Узелок. Призрачный зверек просто следовал за По, куда бы то ни пошло.) Вот уже несколько месяцев По замечало на самом краю своего восприятия что-то вроде маленького огонька. Каждую ночь тот появлялся в одно и то же время, и с ним рядом присутствовал кто-то живой. Это была девочка, и в сиянии огонька она создавала рисунки. А потом… Огонек не появлялся вот уже три ночи подряд. Ни сияния, ни новых рисунков. По невольно стало задумываться, отчего так, и тут вдруг хлоп! – его вышибло с Той Стороны на Эту, как пробку из бутылки.

По спросило:

– Ты почему бросила рисовать?

Разговор с привидением успел на время отвлечь Лайзл от мыслей об отце, но от этого вопроса горечь утраты с новой силой навалилась на нее. Она поникла на постель и ответила:

– Настроения не было.

По мигом оказалось возле кровати – тень среди теней, легко скользнувшая через всю комнату.

– Почему?

Лайзл вздохнула:

– Моего папы не стало.

По ничего не ответило.

– Он очень долго болел, – пояснила Лайзл. – В больнице лежал…

По продолжало молчать. Узелок встал на призрачные задние лапки и, казалось, смотрел на девочку глазами, в которых блестело лунное серебро.

– Моя мачеха, – продолжала Лайзл, – меня к нему не пускала. Она говорила… она говорила, мол, он не хочет, чтобы я его видела больным и слабым. Да какая мне разница, больной он или нет? Я просто очень хотела повидать его… попрощаться. Но я не смогла… И не увидела, и не попрощалась… А теперь я его никогда больше не увижу!

Горло Лайзл свела невыносимая судорога. Она крепко зажмурилась и трижды мысленно по буквам произнесла слово «невыразимо». Так она всегда поступала, когда силилась удержаться от слез.

Ей очень нравилось это слово – «невыразимо». Когда она была совсем маленькой, отец часто читал ей книги. Настоящие взрослые книги с настоящими взрослыми словами. Если попадалось какое-нибудь слово, которого она не понимала, папа обязательно объяснял ей его смысл. Он был очень умный. Папа был ученый, изобретатель, университетский профессор…

Лайзл ясно помнила, как однажды они стояли под ивой, и отец повернулся к ней и сказал: «Я просто невыразимо счастлив быть здесь с тобой, Ли-Ли!» И она спросила его, почему так говорят – невыразимо, – и он ей растолковал…

Вот с тех пор ей и понравилось слово, обозначавшее чувство столь обширное и глубокое, что никакими словами не выразить.

Впрочем, люди все равно придумали слово для описания неописуемого словами, и это как бы дарило Лайзл некоторую надежду.

По наконец подало голос:

– А зачем ты хотела с ним попрощаться?

Девочка изумленно распахнула глаза:

– Потому что… потому что так всегда делают, если кто-то уходит.