— Сердце моё разрывается, но что я могу поделать. Насильно мил не будешь. Принцесса тоже влюблена в Нептуна. Да и могуч царь Нептун, не могу я с ним совладать.
Сирена, хитро прищурив глаза, нарочно призналась Метеориту, что она без ума от Нептуна:
— Ох, милый мой, молодец, мы оба в трудном положении, — она ещё хитрее продолжила: — только у нас разница в том, что ты бы хотел, чтобы Нептун оставил твою возлюбленную, а я, наоборот, хочу, чтобы она забыла царя. Но ты не знаешь, как это сделать, а я знаю, как её разлучить, а не могу.
— Почему?
— Да потому, что я живу в морях и не умею летать как ты.
— А, если бы умела?
Сирена, снова закрыв глаза, мечтательно и как бы между прочим, произнесла:
— Я бы сожгла лунную дорожку, и принцесса больше не появилась здесь, так и жила бы на Луне. А Нептун тоже не смог бы подняться к ней. Вот и всё. Видишь, как просто?
— Так сожги, зачем же тебе для этого летать? — удивился Метеорит.
— Да какой же ты, однако, непонятливый! Ведь в море-то она не будет гореть!
— Да, ты права, я не подумал. — Уже как-то задумчиво ответил Метеорит.
Конечно же, на самом деле Сирена хотела, чтобы это сделал Метеорит. И она сумела его надоумить.
Он улетел, но ему в голову запала мысль, подсказанная Сиреной. И, когда принцесса возвратилась после свидания с Нептуном на Луну, Метеорит выстрелил огненным метеором по дорожке. Свисавшие косы Луны сгорели дотла, осталась лишь та их часть, что лежала в океанах, морях и озёрах.
Узнав, что она больше никогда не сможет спуститься на Землю и не увидит своего возлюбленного, Лунная принцесса в отчаянии бросилась вниз, желая покончить с собой. Жизнь без любви ей стала не мила.
Но Солнце не дало ей упасть и разбиться, а превратило в комету и отправило странствовать далеко-далеко, чтобы со временем Принцесса — Комета забыла своё горе.
С тех пор прошли тысячелетия.
Нептун, узнав о коварстве Сирены, прогнал её из морей и океанов. Где она теперь, не известно. А раньше моряки часто заслушивались её ворожейным пением до умопомрачений.
Сам он уже поседел, но так и не женился, — не может забыть красавицу принцессу.
Метеорит же понял свою страшную ошибку, да было поздно. С горя он улетел в дальние края Вселенной, и лишь иногда пролетает мимо вдали, надеясь увидеть Принцессу — Комету. Да только за все эти века, так и не удалось ему её встретить.
Сама Комета один раз в тысячу лет появляется на небосклоне, но не приближается, — не хочет бередить своё больное сердце, а просто хоть издалека желает взглянуть на мать и убедиться, что она жива. В это время её и её развивающиеся серебряные косы бывает хорошо видно на небе. Особенно ночью.
Виден и Метеорит, когда он прилетает.
А Луна с тех самых пор отвернулась навечно, не желая смотреть на океаны и моря, виновные в тяжком горе. Потому мы всегда и видим лишь одну её сторону. Она смотрит и смотрит туда, где летает дочь, откуда она появляется, ярко горя и блестя своими косами серебряно-голубого цвета. Они стали ещё длиннее, и, извиваясь, как лунная дорожка, закрывают половину неба.
Мать Луна иногда испытывает такую нестерпимую боль, что закрывает глаза, чтобы не видели её слёз и рыданий. И тогда случается лунное затмение. Становится темно и тоскливо даже на Земле.
Бывает даже Солнцу невыносимо, когда вспоминает принцессу, и оно мрачнеет, закрывая лицо. Тогда-то случаются солнечные затмения.
И с этим уж ничего нельзя поделать.
А от длинных серебряных кос Луны осталась лунная дорожка на воде. Её свято оберегает Нептун, купает и холит, завивает локонами в волнах. И она будет существовать все века. По ней, как и прежде, можно путешествовать в самую сказочную страну на свете под названием Мечта.
Дарьюшка и Жемчужина летают
В такой час, когда солнце садилось за горизонт и воцарялась прохлада, Дашенька, Жемчужина и кукла Катя бывали уже в постели.
Набегавшись и накупавшись, они так уставали, что глаза, не спросившись, сами закрывались и засыпали даже раньше их хозяев. У куклы они захлопывались и вовсе сразу.
Сегодня подружки умаялись ещё больше. Они весь день помогали маме: убирали в квартире, стирали платья и мылись.
Уже после ужина Дарьюшка просилась погулять. Но мама сказала:
— Нет, дети, — поздно!.. Чистите зубы и… спать! Даже птички замолкли.
А Дашеньке так хотелось посмотреть на море! Вдруг там появятся её новые друзья? И она, неохотно отправляясь к себе в комнату, почти капризничая, протянула:
— Да — а — а!.. У меня в носу совсем свежего воздуха мало! Почти не осталось!..
Мама засмеялась и согласилась:
— У меня — тоже. Но мы это исправим, — откроем настежь окно.
Девочка поняла, что её маленькая хитрость не удалась.
Они улеглись в прохладную постель. И дрёма тут же нахлынула на них.
Даша чмокнула куклу и ещё крепче зажала в ладони Жемчужину. Всё затихло, а в глазах поплыли события, рассказанные подругой накануне.
Она увидела, как сталкиваются звёзды, летят Земля и Луна, а вдоль Млечного Пути спешит Принцесса-Комета, распустив свои вьющиеся серебряные косы.
Увидела она и Метеорита. Он ей не понравился. А Сирена была красива, но не приветлива и холодна. Раздвоенный же её хвост походил на змеиное жало, — то самое, что принадлежало ужасной Гиконе.
Теперь Дашенька знала о Земле и Луне много. Но, главное, — об удивительной истории Лунной Принцессы и её несчастной любви к царю морей Посейдону.
Жемчужина рассказала также о соперничестве океанов. И это было грустно. Девочка подумала: «Почему на свете ссорятся? Ведь это куда хуже, чем дружба. При ссорах огорчаются, расстраиваются, становятся одинокими. Как этого не понимают? Даже деревья растут вместе и защищают своих малышей, заслоняя их от бурь и ненастья. А горы! Те вовсе всегда рядом. А что бы могли журавли по одиночке? Заблудились бы и погибли».
Терзал её и вопрос: почему так свирепа акула и нападает на всех? «Может у неё что-то болит?» — переживала она.
Дарьюшка уже хотела спросить об этом Жемчужину, но со стороны моря донеслось:
— Тси — и — в!.. Тси — и — в!..
А следом раздались крики чаек:
— Чи — а — ак!.. Чи — а — ак!..
Жемчужина встрепенулась:
— Это Деф! Он зовёт нас. И чайки — тоже.
Действительно, в море, недалеко от прибрежных скал, в отблесках зари весело прыгал и кувыркался их друг дельфин. С ним на перегонки носилась тройка, которой лихо правил Богомол. А в вышине, играя в пятнашки, смеясь и вскрикивая, молниями чертили небо чайки. Иногда они, сложив крылья, камнем падали вниз.
Чайки резвились. И это было так красиво!
Девочка не могла оторвать взгляда от их совершенного полёта. Ей снова захотелось взлететь самой.
Дашеньке так сильно захотелось этого, что она, не заметив, вслух произнесла свои мысли:
— Я когда-нибудь обязательно полетаю вместе с чайками! У меня непременно получится. Жемчужина права: нужно просто захотеть!..
И только она произнесла это, на берегу, затем ещё ближе, — за окном, потом в окне, послышались плески крыльев. Девочка, даже не открывая глаз, увидела стаю знакомых чаек. Одна из них, самая большая, по имени Чика, та, что предупреждала их о приближении чёрного миража, сказала:
— Дашенька, твоё желание прекрасно. Что может быть счастливее свободного полёта, когда тебе подвластно небо! Летать — самая заветная мечта людей. Потому они и придумали самолёты и дельтопланы. А птицам не нужно ничего. У них есть крылья. Лети с нами!.. Дети это могут! Они часто летают, хотя и думают, что это им всего лишь снится. Пока человек растёт, он умеет летать. И, если он в это верит, у него получается. Пусть другие сомневаются, а ты лети. Лети!..
Девочка, повинуясь призыву, взмахнула руками.
И это случилось!.. Ей стало вдруг легко, прямо воздушно!
Она ещё уверенней взмахнула: один раз,… второй,… третий,… и, оторвавшись от подушки, взмыла и свободно поплыла… Вначале к окну, затем к морю, выше и выше, над ним…
Чайки её окружили. Они были везде: справа, слева, снизу, вверху и, подбадривая, кричали:
— Смелей! Смелей!.. Это так просто — летать! Видишь, ты смогла!.. Вот, видишь, — смог — ла!..
А она задохнулась от радости. Ей было свободно, было чудесно, было словно во сне!..
Оказалось, что в небе светлее, чем на земле. Она видела уходящее на ночлег солнце. Оно стало большим, а глаза его покраснели от усталости и оттого, что наступила пора спать. Дашенька подумала: «Наверное, солнышко натёрло их кулачками. У меня тоже краснеют, если я тру…»
…Внизу, далеко-далеко, сколько можно было увидеть, расстилалось море. А на востоке, ещё за горизонтом, уже выглядывала луна.
Было так необыкновенно, легко и сказочно!
От такой красоты девочка даже зажмурилась.
Ей захотелось, чтобы этот сказочный полёт увидела подруга, и Дашенька позвала её:
