Нервы Драного Робина были на пределе.
— Какая несправедливая штука жизнь, — сказал он как-то Флоре. — Ну почему все эти несчастья происходят именно с нами?
— Пойдём, папа, почитаешь мне, — предложила она. — Это отвлечёт тебя от грустных мыслей.
— Читать? — возмутился Робин. — Ещё чего! У меня летние каникулы.
Гиацинта выглядела менее обеспокоенной, чем другие. Она ходила погружённая в собственные мысли, стала капризна в еде и обнаружила неожиданное пристрастие к мылу, которое она грызла, сидя на умывальнике.
Флора часто размышляла над тем, какие у Лави шансы остаться в живых, и пришла к выводу, что не очень-то хорошие. «Не представляю, зачем она это сделала, — думала Флора, — но она ещё доживёт до того, чтобы пожалеть об этом. Или, скорее, не доживёт».
На столе в библиотеке лежал открытый французский разговорник. Читая его, Флора наткнулась на строчки, которые очень хорошо подходили к ситуации.
Adieu — прощай (доброе пожелание при окончательном расставании).
Au revoir — до свидания (прощание до следующей встречи).
«Боюсь, мы больше не встретимся, — думала Флора. — Adieu, Лави». Позже в тот день она осталась одна с Боем.
— Ну что же, — заговорила Флора, — похоже, мои занятия с учениками окончены. Лави нет, папа отказывается учиться, мама говорит, что слишком занята, хотя я и не понимаю чем. Остаёшься только ты.
— Класс из одного ученика.
— Да.
— Значит, ты можешь посвятить себя мне одному. Если захочешь.
«Ах, Бой, — подумала Флора, — я и так посвятила себя тебе, глупый!»
— Конечно, хочу, — сказала она. — Я готова сделать для тебя всё, что угодно, ты же знаешь.
Розовые глаза Боя, казалось, стали ещё краснее.
— О Флора! — вздохнул он, и они нежно потерлись носами.
Было очень жарко, даже по ночам, и, поскольку школа стояла пустая, мыши отдыхали где придётся, не забывая, однако, в случае необходимости отправляться к дренажной трубе.
Одна Гиацинта оставалась в гнезде под раковиной и была в таком раздражённом состоянии, что Робин сбежал на старую квартиру, в учительскую, чтобы побыть в тишине и покое.
Что касается Флоры и Боя, они выбрали щель в стене, ту самую, в первом классе. Там было прохладно, и у мыши-учительницы и её единственного ученика всё было под рукой.
Примерно в середине каникул они, очень довольные, сидели рядышком на парте. И учительница, и ученик имели все основания для радости. Бой, сидя спиной к календарю на стене, только что досчитал до тридцати одного.
— Я должна рассказать об этом маме! — объявила Флора. — Не двигайся, отдохни. Ты это заслужил. Мама! — крикнула она в дырку под раковиной. — Ты представляешь, Бой досчитал до тридцати одного!
— Я больше шести не могу, — отозвалась Гиацинта. — Иди сюда, посмотри.
— Ой, мама! — обрадовалась Флора, увидев полдюжины новорождённых мышат, пухлых, розовых, голеньких и страшненьких.
— Позови отца, — велела Гиацинта. — Он в учительской.
Драный Робин не слишком обрадовался приказу жены.
— Ну что там ещё случилось? — спросил он Флору.
— Ничего плохого. Сюрприз.
Для Робина это действительно оказалось сюрпризом.
— Цинта! — воскликнул он, увидев свой третий выводок сыновей и дочек. — Я и не знал! Ты же мне ничего не говорила!
— Ну вот, теперь знаешь.
Робину, который понятия не имел о наследственности, пришла в голову ужасная мысль.
— А хвосты у них есть? — спросил он.
— Бедный папа! — сказала Флора Бою, когда они уже снова устроились у себя, в щели на стене. — Он всегда говорит не то и невпопад, а мама на него сердится.
— Я рад, что ты на меня не сердишься, — сказал Бой.
— Это потому, что ты никогда не говоришь не то и невпопад.
— Флора! — нежно произнёс Бой, и слово эхом пронеслось по школе: — Флора! Флора! Флора!
Но звук у эха был выше, да и интонации знакомые.
— Это Лави! — обрадовалась Флора и спрыгнула на пол. Бой последовал за ней. — Сюда, Лави! Мы в первом классе!
На пороге появилась маленькая фигурка Лави.
— Я вернулась! — объявила она. — Подождите здесь. Я приведу своего друга.
— Я и не знала, что у тебя есть друг, — удивилась Флора.
— Так у меня его и не было. А теперь есть. Сейчас приведу его. Он немножко стесняется.
Флора и Бой переглянулись, но, прежде чем они успели что-нибудь сказать, Лави вернулась. За ней, смущаясь, шла мышка, ещё меньше, чем сама Лави.
— Познакомьтесь, это Хейкорн. Хейкорн, это моя сестра Флора и её друг Бой.
Бросив взгляд на Боя, Хейкорн едва не бросился прочь, но Лави его успокоила:
— Не волнуйся. Бой очень славный. Просто белого цвета, так он в этом не виноват.
— Лави, мы за тебя так переживали, — сказала Флора. — Где ты была всё это время?
— На ферме. У мамы есть папа, у тебя Бой. Вот я и сказала себе: Лаванда, девочка моя, отправляйся-ка ты на поиски своего счастья. Вот так однажды вечером я и пошла на ферму. И встретила там Хейкорна. Он фермерская мышь. Я обещала, что ему здесь понравится.
— Наверняка понравится, — хором сказали Флора и Бой.
— Понравится? — повернулась к Хейкорну Лави.
— Да, Лави, — ответила маленькая мышка очень тихим голоском.
— И ты будешь вместе с нами учиться у Флоры читать?
— Да, Лави.
— Но может быть, он не захочет, — сказала Флора.
— Захочет, — заверила её сестра. — А теперь идём, Хейкорн. Я представлю тебя папе с мамой.
— Да, кстати, — вспомнила Флора, — у мамы шесть малышей.
— Вот здорово! — обрадовалась Лави. — Обожаю малышей. Просто не могу дождаться.
— Чего дождаться? — спросил Хейкорн.
Лави весело фыркнула.
— Он ещё совсем молоденький, — сказала она сестре, — но он научится.
И она бросилась прочь, а за ней — её юный поклонник.
— Нет, ну надо же! — покачала головой Флора. — Ну скажи, разве можно ею не восхищаться? Уходит куда-то, никому ничего не сказав, добирается до фермы и притаскивает с собой друга.
— Она действительно могла его сюда принести, — сказал Бой. — Он такой крошечный. Ещё совсем ребёнок. Кстати, о детях. Я ещё не видел новорождённых.
— А ты хочешь?
— Да, конечно. Лави не единственная, кто любит малышей. Мне бы хотелось… — Он замолчал.
— Хотелось чего, Бой?
— Да так, ничего, — смешался Бой. Он вздохнул. — У тебя же карьера.
— Да, конечно, — согласилась Флора. — Ты, папа, мама, Лави с Хейкорном, скоро и шесть малышей — у меня будет большой класс… Сколько? Сосчитай-ка.
— Одиннадцать, — тут же ответил Бой.
— Молодец. Может, раньше ты и был ручной мышью, но учишься очень быстро. Я горжусь тобой. Особенно хорошо у тебя получается чтение. Ой, чуть не забыла. Я хотела тебе что-то показать в «Моей самой первой книжке». Помоги мне достать её с полки.
Когда книжка упала на пол, Флора принялась перелистывать носом страницы, пока не нашла ту, которую нужно.
— Да, вот она, — сказала она наконец. — Бой, прочти мне, пожалуйста, вот это предложение. — Она показала лапкой.
— Дети — это великое счастье, — прочитал Бой с небольшой помощью своей учительницы.
— Ты согласен с этим? — спросила Флора.
Бой с изумлением уставился на неё поверх книги.
— Ты хочешь сказать?.. — тихо начал он.
— Я хочу сказать, что мы будем счастливы. Я думаю, перед самым началом зимнего семестра.
— Ох, Флора! Это же чудесно! И какие же это будут замечательные дети! С твоим умом («И твоей красотой», — подумала Флора), да ещё ты их будешь учить! Они же станут настоящими учёными. Флора, ты сделала меня самой счастливой белой мышью на свете!
— А ты, — нежно ответила Флора, — сделал меня самой счастливой школьной мышью.
Перевод А. Ефремова.
