Вконец распалившись, Богомол сказал Таракану:
— Сейчас Мы покажем тебе кое-какие приемы. Увидишь, что такое настоящее Рыцарское Искусство.
Тут он изогнулся на своих длинных лапах и проделал несколько замысловатых бросков, прыжков, подскоков и наскоков, быстро-быстро вращая и размахивая мечами. Таракан смотрел и похваливал:
— Вот это скачок! Вот это удар! Одно слово — Рыцарь!
Потом Богомол остановился и заявил:
— Должен тебе признаться, ты тоже молодец — умеешь хвалить Нас, не то что этот тупица Тяу Тяу Ма.
Не успел он договорить до конца, как откуда-то — легок на помине — появился сам Саранчук Тяу Тяу Ма.
Он бежал, прихрамывая и спотыкаясь на каждом шагу. Представ перед Богомолом, он задрожал и громко заплакал. Болтун Таракан решил, что случилось нечто ужасное, и на всякий случай юркнул в свой трубочный домик. Богомол сначала тоже немного испугался, но потом, признав своего Первого Братца, мгновенно успокоился. Подбежав к нему, Тяу Тяу Ма, наконец, обрел дар речи и принялся жаловаться и голосить:
— Ох, смерть моя!.. О, горе мне, горе!..
— Что случилось? Видел ты старуху Муом?
— О-о!.. Она схватила меня и колотила меня, пока не перебила мне лапу… О-ох!..
Действительно, когда Саранчук выпрямился, стало видно, что у него перебита одна правая лапа.
— Кто посмел сделать это?! — разгневался Богомол.
— Старуха Муом…
— Кто?! Ей что, жить надоело?!
— О-о!.. Она била меня и душила, а потом откусила усы.
Тут Богомол совсем вышел из себя:
— Горе ей! Эта старая карга меня ни во что не ставит! Расскажи-ка подробно, как было дело.
И Тяу Тяу Ма начал рассказывать:
— Когда я пришел к старухе Муом, она спросила меня: «Что тебе надо, презренный?» Я ей ответил: «Его честь Рыцарь Богомол велел передать вам, что отныне вы должны величать его „Ваша честь Рыцарь Богомол“ и первой Ему кланяться. Тогда она выпучила свои глазищи и грозно произнесла: „Кто это такой Его честь Рыцарь Богомол?“ Я очень испугался и даже не решался повторить Ваше Имя. Тогда она стала кричать, что ничего толком не расслышала, и начала избивать меня и пытать меня, чтобы силой заставить назвать Вас. Когда же я еще раз сказал Ваше Имя, она принялась хохотать, да так, что я подумал, как бы она не лопнула. А нахохотавшись, она стала ругать вас Отборнейшими Выражениями. Потом она снова схватила меня и откусила оба уса, перебила лапу и вообще хотела забить меня насмерть. Пришлось ползать перед ней на коленях, пока она не согласилась оставить мне жизнь. Напоследок она потребовала, чтобы я передал „этому недоноску Богомолу“, то есть Вам, Ваша честь, что… что будет называть Вас не иначе, как „молокосос“… Ох-ох-ох!.. Как мне больно, если бы Вы знали!..»
Таракан тем временем сидел в своей трубе. Выслушав все от начала до конца и не найдя ничего для себя угрожающего, он снова вылез наружу и высказал свое мнение:
— Ну и дела! Старая ведьма совсем спятила. Подумать только, она осмелилась оказать неуважение самому Рыцарю Богомолу! Ваша честь, Вы должны примерно наказать ее за наглость, пусть все увидят, каков Вы бываете во Гневе!
— Совершенно верно! — воскликнул Богомол. — Мы не можем прощать такие дерзости. Придется Нам ее проучить!
— Лучше всего Вам сейчас же отправиться к ней, — подхватил Таракан, — а то она успеет скрыться. Я не сомневаюсь, что дело обстоит так: сначала она, ослепленная гордыней, избила и оскорбила Тяу Тяу Ма, но потом, осознав весь ужас содеянного, затрепетала от страха перед Вашей честью и жаждет спрятаться куда-нибудь от справедливой мести.
Богомол решил, что так оно и есть. Он, не откладывая дела в долгий ящик, то лётом, то скоком поспешил к Дому Старой Жучихи Муом.
Старуха Муом у обочины тропинки жевала Травинки. Богомол подскочил к ней поближе и закричал:
— Эй ты, старое чучело!
— Что это там за грубиян? — подняла голову Жучиха.
— Это Мы, Рыцарь Богомол!
Жучиха пригляделась к нему внимательнее и покровительственным тоном произнесла:
— Я-то думаю, кого там принесла нелегкая. А это, оказывается, ты, малыш. Молодцом, молодцом… Совсем недавно, когда я тебя видела, ты был не больше рисового зернышка, а теперь вот подрос немножко…
Богомол пришел в неописуемую ярость.
— Что ты там бормочешь, старая образина? Замолчи сейчас же! И стой смирно, пока Мы не накажем тебя за то, что ты осмелилась избить Нашего Первого Братца! Если же ты посмеешь…
— Ха-ха! Вот мы сейчас увидим, чего ты стоишь, молокосос!
И старая Жучиха надвинулась на Богомола… О господи, где уж Богомолику, маленькому и слабенькому, недавно появившемуся на свет, сражаться со здоровенной Жучихой! Ведь у Муомов сила огромная, лапы страшенные и челюсти здоровенные — просто ужас! Он даже опомниться не успел от ее первого удара, как очутился на земле. Сжалившись, Жучиха больше не стала его бить. С трудом приподнялся Богомол и, ковыляя, поспешил убраться прочь.
Дорога шла мимо Тараканьего дома. Трубосед вышел ему навстречу и спросил, как дела.
— Только Мы подошли к ее воротам, — отвечал Богомол, — как эта старая карга заперлась в доме — и все тут! Сколько Мы ни звали, как ни грозили, она так и не вышла…
— Ну что, разве я не в точности предсказал Вам это? — подхватил довольный Таракан. — Ясное дело, старуха едва сладила с бедным Тяу Тяу Ма, а на большее у нее не хватило духу. Где уж ей тягаться с таким Рыцарем, как Ваша честь!
Богомол в глубине души устыдился сначала своей явной лжи. Но ведь если открыть Истину, его не сочли бы достойным Звания Рыцаря. Да и в конце концов поражение, которое он потерпел от старухи Муом, вовсе не будет считаться вечным. Придет день, когда он в Грозном Победном Поединке смоет с себя позорное пятно и завоюет Настоящую Славу.
При этой мысли он снова ощутил прилив гордости и самодовольства, успокоился и, как всегда, торжественно возвратился на Большой Розовый Куст.
Ill
А в то время успел вернуться на родину, закончив свои Героические Путешествия, прославленный Кузнечик Мен [5].
Все живые твари, обитающие на земле, в воде и в воздухе, восторженно приветствовали его, Слава Кузнечика Мена росла и ширилась, словно морская волна. Везде только и слышны были рассказы и толки о Великой Миссии Мира и Замечательных Подвигах во имя Всеобщего Покоя и Умиротворения, совершенных Кузнечиком Меном во время его странствий. Об этих славных деяниях даже наш Богомол, проживавший на своем захолустном Розовом Кусте в самом дальнем уголке Луга, знал абсолютно все подробности. Каково было ему слышать восторженные похвалы в адрес Кузнечика Мена! Он прямо кипел от зависти. «Подумаешь, велика важность, — думал он. — Не сегодня-завтра Мы тоже можем отправиться в путешествие. Мама все считает Нас маленьким. Но Мы-то давно выросли. Когда она вернется, надо будет устроиться жить отдельно. А то все время чувствуешь себя связанным по рукам и ногам…»
Тешась подобными мыслями, Богомол не забывал каждый день наведываться в гости к Тяу Тяу Ма и Таракану. Но нужно сознаться прямо — предпочитал он общество Таракана. Потому что Тяу Тяу Ма и от природы-то был недалекого ума, а после мордобоя, учиненного старухой Муом, сделался глуховат, да и язык у него стал заплетаться. Спросишь у него что-нибудь — он в ответ ни слова, позовешь — не откликнется. И вид при этом какой-то пришибленный и мрачный. То ли дело любезный Сосед-Трубосед! Всегда угодлив, приветлив и за словом в карман не полезет.
Как-то раз Таракан спросил Богомола:
— Скажите, Ваша честь, не слыхали ли вы за последнее время каких-либо приятных известий?
— Ты хочешь намекнуть Нам на Замечательные Подвиги дядюшки Мена?
— Вот именно. А ведь Вы, Ваша честь, одного с ним Рода. И у Вас есть могучие лапы и летучие крылья не хуже, чем у господина Мена, ну, а по Доблести и Отваге Вам сейчас нет равных. Почему бы Вам, Ваша честь, тоже не отправиться в какое-нибудь Героическое Путешествие?
— Мы уже думали об этом, — отвечал Богомол. — Да, видно, придется просидеть здесь до конца зимы или хотя бы дождаться, пока родительница вернется. Тогда скачи и лети куда хочешь! Ну, а уж если Мы отправимся странствовать, то, конечно, без Замечательных Подвигов ни в коем случае не обойтись.
Таракан быстро-быстро закивал головой.
— Еще бы, еще бы! Золотые слова, Ваша честь. Только, на мой взгляд, Вам лучше отправляться в путь как раз сейчас. Господин Мен недавно вернулся из своих странствий, и Вы должны выступить его Продолжателем и Преемником Его Дела. Молва еще не утихла, а железо, как известно, нужно ковать, пока оно не остыло.
На самом деле Сосед-Трубосед так распинался просто потому, что ему ужасно хотелось избавиться от Богомола, морочившего ему голову разными глупыми выходками, из-за которых его Тараканья Жизнь вечно висела на волоске. Богомол же принял его слова за чистую монету и еще более уверовал в свои великие достоинства.
