— Сейди! — опять остановила её миссис Томас. — Умоляю тебя, помолчи. Ты хочешь, чтобы они заперли нас на замок и выбросили ключ? Сержант, — опять повернулась она к молодому полицейскому, — вы можете сказать мне, какие у меня в вашей стране права при аресте?
— Главное ваше право — хранить молчание, — ответил тот. — Так как всё, что вы скажете, будет обращено против вас. И против мисс Сейди.
— Спасибо, сержант. У вас прекрасное чувство юмора, и мне очень приятно познакомиться с вами.
В разговор вступил второй полицейский.
— Послушайте, мисс, — обратился он к Сейди. — А где тот человек, который остался у вас на работе? Нгвенья его зовут. И ещё мистер Ратклиф упоминал каких-то детей. Где они?
— Какое ему дело… — начала с возмущением Сейди, но оборвала сама себя. — Ладно. У меня в гостях миссис Томас с двумя детьми. Сейчас я их отправила с Нгвеньей в Булавайо на три-четыре дня. Пускай немного развлекутся там. А то здесь ни телевизора, ни кино, они скучают.
— Вот-вот, — поддержал тот, кто помоложе. — У меня их тоже двое — и всё время им чего-то надо: новые башмаки, новую одежду, новые книги для школы, новые «дивиди». Я им говорю…
— Заткнись! — прикрикнул на него второй. — Слишком много болтаешь. Поехали в участок!
— А я куда собираюсь? — огрызнулся сержант. — Во дворец к президенту, что ли?
Они подошли наконец к полицейской машине, над которой кружил Магнус, желавший знать, что происходит, и ещё потому, что неподалёку пряталась за валуном его любимица Мартина.
— Что этот чудик тут делает? — недовольно произнёс старший из полицейских. — Хочет капнуть нам на голову?
И он положил руку на кобуру пистолета. Или так показалось Сейди, потому что она сказала:
— Не трогайте птицу, пускай улетит. Вы разве не слышали, что сейчас повсюду птичий грипп, а птицы-носороги его лучшие разносчики. Если он упадёт рядом с вами, зараза обеспечена и вы умрёте в страшных мучениях.
Она оторвала руку от костыля и замахала на Магнуса:
— Улетай! Улетай! — Тут она, наверное, кое-кого заметила, потому что почти так же громко проговорила: — Хорошо, что детей сейчас нет и они не заразятся гриппом. Только этого им не хватает. А мы… Что ж, мы тоже рискуем заболеть, если нас быстро отпустят из полиции, а если нет, то, надеюсь, Нгвенья присмотрит за детьми. И волноваться им особенно нечего: такие у нас порядки…
— Что вы так кричите, мисс? — недовольно сказал полицейский. — Я пока ещё не глухой, а дети вас не услышат из Булавайо. Поехали!
Колёса полицейской машины зашуршали по гравию, потом наступила тишина.
Ребята и Нгвенья вышли из укрытия.
— Что будем делать? — спросил Бен.
У Мартины было такое лицо, словно она вот-вот заплачет.
— Пошли ко мне в хижину, — сказал Нгвенья.
— Не хватает ещё неприятностей у нас в доме!
Эти слова произнесла Мерси, жена Одило, дяди Нгвеньи, в чей дом он привёл Бена и Мартину.
Мерси стояла в дверях, сложив руки на груди, а на спине у неё висел привязанный полотенцем ребёнок. Рядом с ней стоял муж, крепкий, худощавый, чуть не вдвое меньше её ростом. У него был смущённый, виноватый вид, глаза смотрели в землю.
Мерси продолжала говорить, обращаясь к Нгвенье и даже не ответив на приветствие Мартины и Бена:
— У меня ребёнок нездоров. Плачет и ночью, и днём. У нас своих забот полон рот, а ты хочешь спрятать тут детей, чью бабушку арестовали как преступницу. Нет! Ты очень безответственный, Нгвенья!
Мартина хотела перебить её и сказать, что, во-первых, миссис Гвин Томас никакая не преступница, а во-вторых, она Бену не бабушка, потому что Мартина ему не сестра. Хотя очень бы желала ею быть!
Но Мартина ничего не сказала, а Мерси продолжала возбуждённо говорить:
— Да, ты очень безрассудный, Нгвенья! Разве нам нужна здесь полиция, у нашего порога? Ты подумал об этом?
Нгвенья беспомощным взглядом посмотрел на Мартину и Бена и обратился к Мерси:
— Пожалуйста, успокойся и выслушай меня, тётя. Эти дети ни в чём не виноваты. И моя хозяйка, и бабушка Мартины тоже. Им всем нужна помощь. Я не мог оставить детей в «Чёрном орле», потому что он рядом с домом Ратклифа, который виновен во всём, что произошло.
— Ратклиф? — резко повторила Мерси. — А при чём тут он?
— Он виновник всего, что происходит у Сейди Скотт. Он сделал её жизнь невыносимой. Я не говорил вам об этом, так как она не хотела никому жаловаться и велела мне помалкивать. Но теперь буду говорить. Он разорил её — отравил скот, заставил угрозами уйти почти всех работников, отпугнул клиентов гостиницы. Но доказать, что всё это сделал он, невозможно. Он хитёр, как лис, хотя все зовут его крысой.
— Но зачем? — воскликнула Мерси. — Зачем ему так поступать со своим ближайшим соседом? С женщиной?
— Ему нужен леопард Хан, которого когда-то воспитал и выпустил на волю отец Сейди. Она мешает ему поймать или убить зверя, грозит отдать под суд. Вот он и хочет либо от неё вообще избавиться, либо заставить молчать.
— Но почему её арестовали?
— В разговоре с ним она в запале сказала, что застрелит его, если он появится на её земле, а он не то записал этот телефонный разговор, не то подговорил свидетелей, — а может, и то и другое, и подал на неё заявление в полицию. Ну а там у него свои люди, которым он платит за помощь… Вот такие дела, тётушка Мерси. А бабушка этой девочки, — Нгвенья показал на Мартину, — совсем ни при чём. Её арестовали, чтобы запугать мою хозяйку. И детей могут для этого же. Потому я увёл их оттуда. Поняла теперь?
Мерси повернулась к Мартине и Бену.
— Я не знала всего этого, — сказала она. — Ратклиф выкинул моего мужа с работы на шахте, которая близко к его ферме и которую он хотел закрыть. У него везде дружки: он добился, чтобы шахту закрыли, и теперь мы живём на пособие по безработице, едва сводя концы с концами. Так что противники Ратклифа — наши друзья. Добро пожаловать к нам в дом.
* * *
Мартина очень беспокоилась за бабушку, но, тем не менее, ей было интересно пожить в настоящей африканской деревне, где у хижин соломенные крыши конусом, а глиняные стены утеплены коровьим навозом и ярко раскрашены. В доме спали на матрасах, покрытых домоткаными одеялами и стоящих на кирпичных подпорках. Потому что, объяснила Мерси, иначе к спящим может явиться злой карлик Токолоши и забрать их к себе в наполненную водой пещеру.
В помещении стоял лёгкий запах древесного дыма, дверь в хозяйственный двор была постоянно открыта, куры и две собаки свободно разгуливали туда и сюда.
За деревней начиналась большая плоская равнина, где виднелись серые здания школы, закрытой на время каникул, а дальше были холмы, множество холмов.
Лошадей, на которых они приехали, Нгвенья отправил пастись вместе с деревенским скотом, но своего Тумана собирался забрать ближе к вечеру и вернуться на нём к дому Сейди, чтобы посмотреть, как обстоят дела.
— Не беспокойтесь за неё и за миссис Томас, — постарался он утешить ребят, — их вскоре обязательно отпустят. Допросят, напишут свои бумажки и отпустят. Даже Крыса Ратклиф не может заставить их держать невинных людей больше одного-двух дней.
Слушая его, Мартина с ужасом думала: но что всё-таки делать, если бабушку и мисс Сейди не выпустят через два дня? Поехать в город Булавайо на лошадях, словно ковбои из кинофильма, и там потребовать освобождения невиновных женщин? У кого? Без бабушки она всё больше чувствовала своё одиночество и неприкаянность.
После приключений на острове, где они с Беном спасали дельфинов, а те спасали их[16], Мартина очень сблизилась с бабушкой, и печаль от свалившегося на неё около года назад страшного несчастья — гибели родителей — понемногу ослабевала. Отступили кошмарные сны, в которых она видела пожар в их доме, а потом, наяву, ждала, что папа и мама, всё же вернутся к ней, живые и невредимые. Но постепенно она стала понимать, свыкаться с мыслью, что родители не возвратятся и теперь самый близкий для неё человек — бабушка Гвин, а также люди, окружавшие её: Тендаи, тётушка Грейс, Бен…
Бен, как бывало и раньше, словно понял, о чём Мартина задумалась. Он сказал:
— Не надо размышлять о том, чего мы не можем. Лучше давай пораскинем мозгами насчёт того, что можем!
— Но я этого не знаю! — почти крикнула Мартина. — И ничего не могу придумать.
— Почему бы нам не подобраться поближе к ферме Ратклифа? — не очень уверенно произнёс Бен. — Посмотреть, что там делается…
Вечером того же дня запах от жарящихся на очаге цыплят в ореховой подливке и булькающей кукурузной каши наполнил кухонный двор. Проголодавшиеся Мартина и Бен, греясь у огня, не могли дождаться, когда все эти лакомства появятся наконец на столах.
