— Только вот мы из-за этого очень уж замедлились, — заметил он. — Мне-то кажется, что надо как можно скорее добраться до Кингсбери и предупредить короля, что за его дочерью охотится ифрит. За такого рода сведения короли обычно щедро вознаграждают. — Очевидно, теперь, когда солдату пришлось расстаться с мыслью о женитьбе на принцессе Валерии, он стал изобретать иные способы найти своё счастье.
— Не тревожьтесь, мы обязательно это сделаем, — заверил его Абдулла… И снова умолчал о споре.
Путь до Кингсбери занял весь остаток дня. Ковёр летел над руслами рек, вилял по рощам и лесам и разгонялся лишь тогда, когда земля внизу была совершенно пустой. Когда они, уже к вечеру, добрались до города — обширного скопления башен, обнесённого высокими стенами, которое превосходило Занзиб размерами раза в три, если не больше — Абдулла повелел ковру найти хорошую гостиницу поближе к королевскому дворцу и спустить их на землю там, где никто не заподозрит, как именно они сюда прибыли.
Ковёр повиновался — он заскользил над стенами, словно змея. После этого он полетел над крышами, следуя их изгибам подобно тому, как камбала следует изгибам морского дна. Абдулла, солдат и кошки тоже в изумлении глядели вниз и по сторонам. Улицы — и узкие, и широкие — были забиты роскошно одетыми людьми и дорогими каретами. Каждый дом казался Абдулле дворцом. Он смотрел на своды, шпили, богатую резьбу, золотые купола и мраморные мостовые, которым позавидовал бы сам Султан Занзибский. Бедные дома — если только можно назвать бедностью подобную пышность — были весьма изысканно украшены цветными узорами. А что касается лавок и магазинов, то обилие и качество товаров заставило Абдуллу понять, что занзибский Базар на деле убогий второсортный рынок. Неудивительно, что Султан так стремился к союзу с ингарийским принцем!
Гостиница, которую разыскал для них ковёр, расположенная неподалёку от огромных мраморных строений в самом центре Кингсбери, была по воле строителя усыпана рельефными изображениями всевозможных плодов, которые затем раскрасили яркими красками со щедрой позолотой. Ковёр мягко приземлился на покатую крышу гостиничной конюшни, ловко укрыв путников за золотой башенкой с позолоченным флюгером-петушком на спице. Они сидели и глядели на всё это великолепие, поджидая, пока двор внизу опустеет. Во дворе находились двое слуг — они мыли позолоченную карету и болтали за работой.
Говорили они по большей части о хозяине гостиницы, который, судя по всему, очень любил денежки. Однако, когда слуги устали жаловаться на то, как мало им платят, один из них сказал:
— А что там слышно про того дальнийского солдата, который ограбил кучу народу на севере? Мне вроде говорили, он сюда направляется.
На что второй ответил:
— Да, он-то уж точно дёрнет в Кингсбери. Все так делают. Только у городских ворот его уже ждут. Далеко ему не уйти.
Абдулла и солдат переглянулись.
— У вас есть другая одежда? — прошептал Абдулла.
Солдат кивнул и принялся яростно рыться в ранце. Вскоре он вытащил две рубахи наподобие крестьянских — со сборками и вышивкой на груди и спине. Абдулла удивился, откуда они у солдата.
— Сушились у околицы, — буркнул солдат, извлекая одёжную щётку и бритву. Прямо на крыше он переоделся в одну из рубах и приложил все усилия, чтобы отчистить штаны, не производя при этом шума. Однако самым шумным делом оказалось побриться, не имея в распоряжении ничего, кроме бритвы. Двое слуг то и дело оглядывались на сухой скрежет, доносившийся с крыши.
— Птица, наверно, — сказал один.
Абдулла натянул рубаху прямо поверх куртки, которая к этому времени была похожа на что угодно, кроме его лучшего наряда. Стало жарковато, но Абдулле бы не удалось вытащить из куртки все припрятанные деньги так, чтобы солдат не понял, сколько их у него. Он причесался одёжной щёткой, пригладил усы — на ощупь там теперь было не меньше дюжины волосков — а потом той же щёткой отряхнул штаны. После этого солдат подал Абдулле бритву и молча показал на косицу.
— Жертва великая, но мудрая, друг мой, — прошептал Абдулла. Он отрезал косицу и спрятал её в золотом петушке. Вид у солдата стал решительно другой. Теперь он был вылитый процветающий фермер с пышной шевелюрой. Абдулла надеялся, что сойдёт за младшего брата фермера.
Пока они этим занимались, двое слуг домыли карету и стали заталкивать её в каретный сарай. Проходя под крышей, на которой лежал ковёр, один из них спросил:
— А как тебе эта сплетня, что-де кто-то хочет украсть принцессу?
— Да не врут, наверно, — рассудил второй, — если ты об этом спрашиваешь. Говорят, придворный маг, бедняга, всё на карту поставил, только бы предупредить короля, а он не из таких, чтобы попусту гвалт поднимать.
Абдулла и солдат снова переглянулись. Губы солдата изобразили беззвучное проклятие.
— Ничего, — прошептал Абдулла. — Есть и другие способы заслужить награду.
Они ждали, пока слуги прошли обратно через двор и скрылись в здании гостиницы. Тогда Абдулла велел ковру спуститься во двор. Ковёр послушно спустился. Абдулла свернул ковёр, закатав внутрь бутылку с джинном, а солдат прихватил ранец и кошек. Они вошли в гостиницу, изо всех сил стараясь выглядеть солидно и скучно.
Их встретил хозяин. Абдулла, памятуя о разговорах слуг, небрежно вертел в пальцах золотой. Хозяин уставился на монету. Его суровый взгляд ни на миг не отрывался от золотого — на лица новых постояльцев хозяин, кажется, даже не взглянул. Абдулла был предельно учтив. Хозяин тоже. Он показал им приятную просторную комнату на третьем этаже. Он согласился прислать в номер ужин и устроить ванну.
— А для кисок… — начал было солдат. Абдулла пнул солдата в лодыжку. Со всей силы.
— И это всё, о лев среди владельцев гостиниц, — сказал он. — Однако, о ревностнейший из гостеприимцев, если бы ваши деятельные и бдительные прислужники могли предоставить нам корзину, подушку и блюдо лосося, то одна могущественная колдунья, которой мы намерены доставить этих исключительно даровитых животных, несомненно, весьма щедро вознаградила бы благодетеля.
— Поглядим, что тут можно сделать, сударь, — ответил на это хозяин.
Абдулла небрежно бросил ему золотой. Хозяин низко поклонился и попятился из комнаты. Абдулла был очень доволен собой.
— И нечего так надуваться! — рявкнул на него солдат. — Что нам теперь делать? Меня разыскивают, а король знает про ифрита!
Абдулле было приятно почувствовать, что теперь командует он, а не солдат.
— Да, но знает ли король о том, что над головой у него парит замок, полный принцесс и готовый принять его дочь? — уточнил он. — Вы забываете, друг мой, что у короля, в отличие от нас, не было возможности поговорить с ифритом с глазу на глаз. Этим можно воспользоваться…
— Как? — свирепо спросил солдат. — Вы что, можете придумать, как не дать этому ифриту утащить девчушку? Или, если уж на то пошло, как проникнуть в замок?
— Нет, но мне представляется, что магу всё это известно, — ответил Абдулла. — Думаю, нам надо изменить первоначальные замыслы. Вместо того чтобы разыскивать одного из придворных магов и душить его, можно разузнать, который из них лучше и заплатить ему за помощь.
— Ладно, только делайте это сами, — сказал солдат. — Любой колдун, который не даром ест свой хлеб, тут же распознает во мне дальнийца и я пикнуть не успею, как он позовёт полицию.
Угощение для кошек хозяин принёс самолично. Он вбежал в комнату с миской сливок, тщательно очищенной от косточек лососиной и тарелкой снетков. За ним следовала жена, женщина с таким же суровым взглядом, что и у мужа — она несла мягкую тростниковую корзинку и вышитую подушку. Абдулла изо всех сил старался не выглядеть слишком самодовольно.
— Благодарю, о просвещеннейший покровитель приютов, — сказал он. — Я непременно расскажу колдунье о твоей несравненной заботливости.
— Прекрасно, сударь, — ответила хозяйка. — Мы здесь, в Кингсбери, умеем с уважением относиться к тем, кто сведущ в волшебстве.
Самодовольство сменилось ужасом. Абдулла понял, что надо было прикинуться, будто он сам — волшебник. Отвести душу удалось, сказав:
— Надеюсь, эта подушка набита исключительно павлиньими перьями? У колдуньи, знаете ли, свои причуды…
— Конечно, сударь, — кивнула хозяйка. — Я в таких вещах разбираюсь.
Солдат кашлянул. Абдулла сдался:
— Нам с другом доверено доставить не только кошек, но и письмо. Оно адресовано любому волшебнику, но мы предпочли бы передать его самому придворному магу, однако по пути до нас дошли слухи о том, что его постигло какое-то несчастье…
— Точно так, — вмешался хозяин, отпихнув супругу. — Один из придворных магов действительно пропал, но, к счастью, у нас их двое. Могу направить вас к оставшемуся, кудеснику Салиману… если угодно, сударь. — И он многозначительно поглядел на руки Абдуллы.
