— Оставь свою затею, — изрек голос, — мы советуем тебе это из лучших побуждений.
— С кем я говорю? — спросил Гиги.
— Ты отлично знаешь, с кем говоришь, — ответил голос, — нам не нужно представляться друг другу. До сих пор ты не имел удовольствия непосредственно общаться с нами, но ты уже давно принадлежишь нам со всеми потрохами. Или ты станешь отрицать это?
— Что вы от меня хотите?
— Нам не нравится то, что ты задумал предпринять. Будь умницей и откажись от своего плана, хорошо?
Гиги собрал все свое мужество.
— Нет, — выпалил он, — я не отступлюсь. Я уже не тот маленький, никому не известный Гиги-Экскурсовод. Я теперь большой человек. Посмотрим, как вы сумеете помешать мне.
Голос бесцветно засмеялся, и у Гиги от страха и холода застучали зубы.
— Ты никто, — произнес голос, — тебя сделали мы. Ты резиновая кукла. Мы надули тебя воздухом. Но если ты нас рассердишь, мы опять его выпустим. Или ты наивно веришь, что тебя поднял и сделал таким твой талант?
— Да, талант, — прохрипел Гиги.
— Бедный маленький Гиги, — сказал голос, — ты был и остаешься фантазером. Раньше принц Гироламо ходил в маске нищего бродяги Гиги. А что ты теперь? Тот же нищий бродяга Гиги в маске принца Гироламо. Ты должен нас благодарить. В конце концов, это мы сделали твои мечты реальностью.
— Это неправда! — крикнул в трубку Гиги. — Вы лжете!
— Милый мой, — голос опять бесцветно засмеялся, — и это ты говоришь нам о лжи? Ты ведь раньше знал немало хороших слов о правде и неправде. Ну нет, бедный Гиги, ты плохо кончишь, если станешь ссылаться на эту самую правду. Твое вранье сделалось популярным, только благодаря нашей помощи. Правда тебе не по зубам. Поэтому оставь ее!
— Что вы сделали с Момо? — прошептал Гиги.
— Не ломай свою курчавую бестолковую голову над этим! Ей ты уже не сможешь помочь, и, прежде всего, потому, что собираешься сообщить о нас. Этим ты достигнешь только того, что твои слава и популярность так же быстро исчезнут, как и появились. Конечно, тебе самому решать. Мы не будем тебя удерживать от игры в героя и от погибели, к которой ты так стремишься. Но с подобной неблагодарностью тебе нечего рассчитывать на наши покровительство и защиту. Разве не приятно быть богатым и популярным?
— Конечно, приятно, — пробормотал Гиги сдавленным голосом.
— Ну вот, видишь! В общем, забудь о нас, понял? Лучше продолжай рассказывать людям то, что они хотят слышать от тебя!
— Как же я буду это делать, — истерично перебил его Гиги, — теперь, когда обо всем знаю?!
— Я тебе дам хороший совет: не воспринимай ситуацию так серьезно. Все в действительности гораздо проще. Если как следует рассудить, ты можешь продолжать свою работу как и прежде!
— Да, — прошептал Гиги и уставился перед собой остекленевшими глазами, — если рассудить…
В трубке щелкнуло, Гиги положил ее на аппарат, уронил голову на огромный письменный стол и обхватил ее руками. Беззвучные рыдания сотрясали его.
С этого дня Гиги потерял всякое уважение к себе. Он оставил свой план и зажил по-прежнему, чувствуя себя теперь лгуном и обманщиком. Он и был им. Раньше фантазия вела его своими сказочными путями, и он беззаботно следовал по ним. А теперь он врал!
Он превратился в шута, в марионетку своей публики, и знал это. Он возненавидел свою деятельность. И его истории становились все глупее и бездушнее.
Впрочем, его успех не уменьшался, наоборот, подобную болтовню начали называть новым стилем, и многие пытались ему подражать. Гиги сделался ужасно модным. Но это не доставляло ему никакой радости. Он ведь знал теперь, кого должен благодарить за свой успех. Он ничего не достиг. Он все потерял.
Но он по-прежнему носился на своем роскошном автомобиле со встречи на встречу, летал самолетами и без конца диктовал секретаршам свои старые сказки, слегка переиначенные на новый лад. Как писали газеты, он был «поразительно плодотворен». Так из мечтателя Гиги возник лжец Гироламо.
Намного сложнее серым господам пришлось со старым подметальщиком Беппо.
С той ночи, как исчезла Момо, он каждый раз, вырвавшись с работы, приезжал на своем скрипучем велосипеде к амфитеатру, садился на ступеньки и подолгу ждал ее. Его беспокойство росло день ото дня. И однажды, не выдержав напряжениями решился, вопреки всем доводам Гиги, обратиться в полицию.
«Все-таки будет лучше, — сказал он себе, — если ее поселят в приют с зарешеченными окнами, чем она попадет к серым. Если она вообще еще жива. Из такого заведения с решетками она уже раз сбежала, сбежит и теперь. А может, я и сам вызволю ее оттуда. Но прежде всего надо ее найти».
Короче говоря, он направился в ближайший полицейский участок на окраине города. Довольно долго он стоял у двери, не решаясь войти и тиская в руках свою шляпу, но потом собрался с духом и перешагнул через порог.
— Что вам угодно? — спросил полицейский, который как раз занимался исполнением ужасно длинного и сложного формуляра.
Беппо понадобилось значительное время, прежде чем он сказал:
— Там, наверное, случилось что-то страшное.
— Так, — пробормотал полицейский, продолжая писать, — а в чем дело-то?
— Речь идет, — ответил Беппо, — о нашей Момо.
— Она ребенок?
— Да, маленькая девочка.
— Это ваша дочь?
— Нет, — растерялся Беппо, — то есть да, но я ей не отец.
— Нет означает да, — сердито буркнул полицейский. — Чья же она? Кто ее родители?
— Это никому не известно, — ответил Беппо.
— Где же ребенок зарегистрирован?
— Зарегистрирован? — переспросил Беппо. — Ну, наверное, у нас. Мы все ее знаем.
— Следовательно, вообще не зарегистрирована, — заключил полицейский. — Вы понимаете, что это запрещено? У кого она живет?
— У себя, — пробормотал Беппо, — то есть в старом амфитеатре. Но там она теперь не живет. Она исчезла.
— Минуточку, — прервал его полицейский, — если я правильно понял, то в руинах проживает беспризорная девочка по имени… как ее зовут?
— Момо, — сказал Беппо.
Полицейский начал записывать:
— …По имени Момо. Момо, а как дальше? Пожалуйста, ее полное имя и фамилию!
— Момо, и больше ничего, — пожал плечами Беппо.
Полицейский почесал подбородок и озабоченно взглянул на Беппо.
— В общем, любезный, так не пойдет. Я хочу вам помочь, но таким образом у нас ничего не получится. Скажите-ка мне сперва, как вас самого зовут.
— Беппо, — сказал Беппо.
— А дальше?
— Беппо-Подметальщик.
— Я спрашиваю вашу фамилию, а не профессию!
— А это одно и то же, — терпеливо пояснил Беппо.
Полицейский бросил перо и закрыл лицо руками.
— Боже мой! — прошептал он отчаянно. — Почему именно мне достаются такие дела?
Потом он встряхнул головой, улыбнулся старому человеку вполне доверительно и проговорил голосом врача, обращающегося к психически нездоровому пациенту:
— Дело мы можем завести и позднее. А теперь расскажите по порядку, как все в действительности происходило.
— Все? — растерялся Беппо.
— Да, все, что относится к случившемуся, — ответил полицейский. — Вообще-то у меня совершенно нет времени: до обеда я должен заполнить целую гору формуляров и уже нахожусь на пределе своих сил и нервов — но расскажите все подробно, не торопитесь. Выкладывайте все, что у вас на сердце.
Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза с выражением мученика, приговоренного к сожжению на костре. И Беппо принялся в своем обычном сбивчивом стиле излагать события, начиная с появления Момо (сообщил он и о ее необычных способностях) и заканчивая собранием серых господ на городской свалке мусора, которое он видел собственными глазами.
— И в ту самую ночь, — заключил он, — Момо исчезла.
Полицейский молчал, изучая Беппо долгим взглядом.
— Другими словами, — сказал он наконец, — когда-то имелись совершенно невероятная маленькая девочка, существование которой доказать невозможно, и очень специфичные привидения, которых вообще в природе не существует и которые эту девочку увели. Но и последняя версия — только предположение, не более. И с этим, по-вашему, должна разбираться полиция?
— Да, пожалуйста! — сказал Беппо.
Полицейский наклонился и сурово потребовал:
— А ну, дыхните!
Беппо не понял приказания, пожал плечами, но все же послушно дыхнул ему в лицо.
Тот принюхался и покачал головой.
— Вроде бы не пьян…
— Нет, — пробормотал Беппо, покраснев от смущения, — я не пьян и никогда не был.
— Зачем же вы плетете такой бред? — спросил полицейский. — Вы что, полицейских за идиотов принимаете, если втравливаете их в подобную бессмыслицу?
— Да, — ответил Беппо, ничего не поняв.
