— Хорошо, что пришли. Ну как, здоровы? — тихим голосом спросил отец.
Сампэй кивнул.
— Ответьте громко!
— Здоровы! — по-солдатски четко произнес Дзэнта.
— Здоровы! — сказал Сампэй и засмеялся.
Отец с улыбкой взглянул на них.
— Не бойтесь, я не умираю. Вот только никак не поправляюсь. Хочу сказать вам несколько слов.
Мальчики кивнули.
— Никогда в жизни не пытайтесь извлечь пользу за счет других. Короткие дороги не выбирайте. То, что людям достается за пять сэн, купите за десять. А то, за что платят десять сэн, возьмите за пятнадцать. Речь идет не о деньгах, а об учебе и работе. Поняли?
Они кивнули.
— Ответьте громко!
— Поняли! — сказал Дзэнта.
— Поняли! — сказал Сампэй.
— Вот так, а теперь спойте мне песню.
Мальчики смущенно переглянулись и тихо затянули «Песню болельщиков бейсбола Университета Кэйо».
— Громче! — велел отец.
Они заорали во все горло, и когда спели один куплет, мама, до сих пор потрясенно наблюдавшая за этой сценой, остановила их, похлопав по плечам. И, взяв две большие груши со стола, подала их сыновьям.
— А теперь пойдемте, — сказала она и, обращаясь к больному, спросила: — Они ведь могут уйти, да?
Мальчики, поклонившись отцу, вышли из палаты.
С грушами в карманах они вернулись на машине домой.
Дедушка! Сегодня мы опять одни в доме. Вот я и решил написать тебе письмо. Отец болен, поэтому мы должны учиться все делать сами. И письма писать тоже.
Сегодня мы ездили в больницу. Отец сказал нам, чтоб мы не искали выгоды за счет других людей. Мы спели ему песню. Отец похудел и лежит без движения, как бревно. И все же он засмеялся, когда мы пели. Он сказал, что не собирается умирать. Дедушка! Приезжай на лошади. Я хотел бы поучиться ездить на лошади.
Сампэй.
И это письмо бабушка Оно тотчас же вскрыла и прочитала. Затем отправилась к старику и с вызовом заявила:
— От Сампэя письмо пришло. Я прочитала. Будешь читать?
— А зачем? Ты же прочитала, ну и довольно, — отказался старик.
— Значит, я сама могу уладить дело?
Старик не ответил.
— Тогда покорно прошу не сердиться на меня.
Старушка явно осмелела. Сунув письмо за пазуху, она поспешила на фабрику. Прошла прямо к столу Сюнити и молча выложила письмо Сампэя ему на стол.
— Аояма при смерти, а старик не говорит ни да, ни нет.
И она попросила отправить немного денег в больницу.
Однако Сюнити сказал:
— Ничем не могу помочь. Если бы хоть у Аояма-кун долгу не было! А то ведь и те три тысячи иен, которые он взял у нас, висят на нем. Ума не приложу, что делать.
Старушка сложила письмо, спрятала за пазуху и вернулась домой.
Войдя в комнату к деду, она с иронией спросила его:
— Тебе кто дороже: лошадь или внуки?
— Лошадь, — ответил старик.
— Значит, лошадь?
— Угу, лошадь.
— Ты правду говоришь?
— Ну да! Лошадь дороже.
— О-хо-хо! — тяжело вздохнула старушка, услышав неожиданный ответ; задумалась, опустив голову, затем поднялась и сказала: — Пойду-ка прогоню твою лошадь вон со двора.
И заковыляла к конюшне. Она была очень сердита. Решила выгнать лошадь из конюшни или огреть ее разок-другой кнутом. Однако лошадь подумала, что старушка хочет дать ей корм. И, потянувшись к ней, тонко заржала. Старушка подняла руку, будто собиралась ударить лошадь, и сказала:
— У… глупая!
Но лошадь не обратила на ее слова никакого внимания. Она мотала головой, шевеля губами, ждала сена.
— Не получишь ничего! — сказала старушка и вернулась на кухню. Там она снова достала письмо Сампэя, посмотрела на него, заволновалась, открыла шкаф, достала матерчатую сумку и положила в нее несколько кимоно — решила ехать к внукам.
Сампэй понял, что отец тяжело болен и может в любую минуту умереть. Поэтому он решил, что отныне будет выполнять любую работу по дому. Слово «невозможно» исчезло из его лексикона, как в свое время из лексикона Наполеона. Он решительно заявил брату:
— Дзэнта! Ты можешь попросить меня, что хочешь. Я все сделаю.
— Да ну! — удивился Дзэнта.
До сих пор Сампэй всегда увиливал от домашней работы.
И вот теперь говорит такое! Просто удивительно! Даже непонятно, что за этим кроется.
— Ну, говори, что бы ты хотел от меня?
— Да будет тебе! — Дзэнте уже надоело слушать брата, но тот все не унимался.
— Ну скажи, что хочешь? Скажи!
— Гм… Что же придумать такое? Да мне ничего и не надо.
— Ну вели что-нибудь. Все равно что.
Делать нечего. Дзэнта решил приказать Сампэю сделать какую-нибудь глупость.
— А если я велю тебе сделать глупость?
— Давай.
И Сампэй, исполненный отваги, принял стойку борца сумо, выходящего на ринг тяжелой походкой.
— Простоишь полчаса вверх ногами?
— Простою, — решительно кивнул Сампэй.
Затем подошел к стене, встал головой вниз на татами, а ногами уперся в стену, будто «Лев из Этиго».
Дзэнта взял будильник и стал смотреть на длинную стрелку.
— Одна минута!
Как же долго тянется одна минута!
— Две минуты.
Худенькие руки Сампэя стали сгибаться в локтях. Трудно удерживать вес тела на руках. И когда они вовсе согнулись и голова совсем было уткнулась в татами, Сампэй громко рявкнул и рывком выпрямил руки.
— Пять минут! Слышишь? Пять минут, — напомнил Дзэнта.
Тут локти Сампэя опять согнулись и голова его уперлась в татами. Руки тряслись, не было сил выпрямить их. От прилива крови лицо опухло так, что даже коже было больно. Сампэй шмыгнул носом — из него что-то текло. Это была кровь, и сколько он ни шмыгал носом, она стекала но щекам к глазам.
— Хватит, Сампэй! Довольно! Уже кровь из носа капает. — Дзэнта поспешно достал с полки вату и зажал Сампэю нос.
И тут только Сампэй повалился на бок и бессильно вытянулся у стены.
— Ничего себе я постоял! — сказал он и спросил, сколько минут он выдержал. — Пятнадцать минут? Постоять, что ли, двадцать? — размышлял Сампэй.
Дзэнта катал из ваты шарики, закладывал их в нос Сампэю, вытирал кровь с его щек. А тот сказал, что немного погодя снова станет вверх ногами.
Это была странная ночь. Дзэнта и Сампэй лежали в постелях, но им не спалось. Может быть, оттого, что ночь была очень лунная? Они не разговаривали. Просто лежали с закрытыми глазами и делали вид, что спят. Наконец Сампэй заговорил:
— Дзэнта-тян! Мне кажется, будто по небу летает большая белая птица. Огромная, как самолет. Медленно летает, большими кругами. Может, это сон? Но я вовсе не сплю. Наверно, все это оттого, что ночь лунная.
Тогда Дзэнта сказал:
— А мне слышится топот копыт. То приближается к дому, то удаляется.
— Это — дедушка! Это он прискакал. Ищет дом и не может найти.
И Сампэй хотел было вскочить с постели. Но Дзэнта его остановил.
— Нет, это не дедушка. Когда я подниму голову с подушки, топота не слышно, а когда положу на подушку и думаю о чем-нибудь, слышно.
— Странно, — сказал Сампэй, и в это время они услышали стук в дверь прихожей.
Мальчики сели на постелях, переглянулись.
Снова раздался стук и голос человека.
— Что будем делать? — спросил Сампэй.
Дзэнта прислушался.
— Сампэй-тян! Сампэй-тян! — донеслось до них.
— Слышишь? Тебя зовут, — сказал Дзэнта.
— Не пойду! — отрезал Сампэй и полез под одеяло.
— Дзэнта-тян, Дзэнта-тян! Вы уже спите? — спросили за дверью.
— Слышишь, тебя зовут! — сказал Сампэй.
Ничего не поделаешь! Придется откликнуться.
— Кто там? — громко крикнул Дзэнта с постели.
— Это я, бабушка! Откройте! — сказал голос.
— Говорит: «Бабушка!» А чья бабушка?
Мальчикам и в голову не могло прийти, чтобы в такую пору к ним могла пожаловать бабушка Оно.
— А если это ямамба, что станем делать? — спросил Сампэй, серьезно поджав губы.
— Из Тадзимы я. Бабушка Оно! Уже забыли? — донеслось из-за двери.
Они переглянулись и улыбнулись, успокоенные.
— Говорит: «Бабушка Оно».
— Наверно, что-нибудь привезла.
Сразу же оживившись, они вскочили с постели и шумно понеслись в прихожую.
— Бабушка, это ты?
— Ну да!
— Бабушка Оно?
— Да, да!
— Что-нибудь привезла нам?
— Конечно!
— Бандзай!
И мальчики наперегонки бросились отворять дверь.
И в самом деле на пороге, в лунном свете, стояла бабушка Оно с матерчатой сумкой в руках.
Итак, на пороге дома лунной ночью, такой светлой, будто это был белый день, стояла бабушка Оно и улыбалась.
— И вправду бабушка! А я-то подумал, не ямамба ли? Так поздно и вдруг — бабушка. А что это ты принесла? Покажи!
Бабушка, посмеиваясь, вошла в дом, огляделась и сказала:
