Его военный меч все еще хранился в амбаре, и он решил достать его и полюбоваться — давно не видел. Но тут фусума раздвинулась, и перед ним предстала жена Рокаи.
— Извините! — вежливо склонила она голову. — Сегодня торговец рыбой принес нам удивительного окуня… — проговорила она и принялась развязывать большой узел.
Там оказался поднос с рыбой.
— О! Вот это угощение! В честь чего?
— Да так, ничего особенного. Приготовила на скорую руку, — сказала жена Рокаи.
Тут вошла ее дочь Миёко с жестяной банкой сакэ.
— Как! Еще и это? — удивился старик, но не видно было, что он недоволен.
Тогда жена Рокаи поставила перед ним и чашечку.
— Вот уж неожиданность! — воскликнул старик, но все же взял чашечку и налил сакэ. Отхлебнув два-три глотка, он ухватил палочками рыбу.
— Очень вкусно! — похвалил он угощение, положив в рот сасими[48] из окуня.
Он молча ел сасими, запивая их сакэ. Пока он кушал, жена Рокаи ни словом не обмолвилась о происшествии, хотя знала, что старуха Оно ушла из дома. Она понимала, что уход ее огорчил старика и что самое лучшее, ничего не говоря, подливать ему сакэ. Однако, захмелев, старик сказал:
— Видно, Рокаи послал. Догадлив, нечего сказать! Велел, значит, принести угощение и молча наливать сакэ.
— Скажете тоже! — засмеялась жена Рокаи, хотя Рокаи действительно так и наказал сделать.
«Жаль старика! — сказал он. — Сходи и угости его. О старушке ничего не говори, а то сакэ горьким покажется».
Рокаи словно в воду глядел. Все так и вышло, как он говорил. Жена Рокаи всегда доверяла прозорливости мужа. Она показала, что сочувствует старику, и собиралась каждый день утешать его подобным образом. Более того, вся семья зачастила в дом старика, окружила его вниманием и заботой.
Итак, семья Рокаи повадилась ходить к старику Оно, как в свой дом. Жена Рокаи несколько раз на дню трусила к нему с едой, завернутой в фуросики[49], а к ужину брала с собой обоих детей и тащила огромный поднос с яствами. Вид у нее при этом был радостный, и дети весело прыгали за ней. Все это не ускользнуло от внимания жителей деревни, не осталось незамеченным и Сюнити. Но самого Рокаи это не смущало. Не такие они были люди, чтобы смущаться.
— Жаль старика, жаль! — твердили жена Рокаи и сам Рокаи, однако, встречаясь со стариком, Рокаи этого не говорил.
— Как чувствует себя Аояма-кун? — спрашивал он вежливо.
— Гм… — пыхтел старик.
— А какова ваша супруга! — сетовал Рокаи.
— Гм… — отмалчивался старик.
А Рокаи говорил всем: и жителям деревни и в конторе:
— Со старухой дело плохо. — И хмурился при этом.
Однако поведение Рокаи стало беспокоить Сюнити.
— Что это вы старика угощать принялись! Не хватит ли? — сказал он своей сестре, жене Рокаи.
— Что ты говоришь! Не твоя ли обязанность позаботиться о старике? Сам ничего не делаешь, а нас поносишь, — обиделась жена Рокаи.
— Так-то оно так, но ваши заботы только ухудшают отношения между стариками. Все равно что подливать масло в огонь.
— Тогда что же делать? Пусть дедушка водой питается, да?
— Ну вот мы и ссоримся! Однако ты же знаешь, что ваша семья не дружит с семьей Аоямы. Если вы будете проявлять такое внимание к старику, он никогда не помирится ни с семьей Аоямы, ни со старухой.
Жена Рокаи вспылила не на шутку:
— Ах вот как! Тогда я вовсе не стану заботиться о дедушке. Зачем мне лишние хлопоты?
В тот вечер жена Рокаи приготовила роскошный ужин — хоть в ресторане подавай! — и принесла все эти яства в дом Сюнити.
— Извините, что еда не совсем хороша. Однако отнесите ее дедушке Оно.
Жена Сюнити обомлела. Не могла взять в толк, к чему это. Она стояла на пороге, моргая глазами, а жена Рокаи продолжала:
— Я готовлю еду дедушке Оно, но брату не нравится, что я ношу ее к нему в дом. Так что с сегодняшнего дня я буду приносить еду вам, а вы уж сами доставляйте ее в дом Оно.
И, поклонившись, жена Рокаи ушла.
Так семья Сюнити попала в неловкое положение.
— До чего же противная бабенка! Придется все же поручить им заботу о старике, — огорчился Сюнити.
И он вынужден был снова пойти к Рокаи и попросить его жену позаботиться о старике Оно.
Сюнити оказался в странном положении. Жена Рокаи продолжала носить старику еду, но теперь уже потихоньку. Это раздражало Сюнити. К тому же Рокаи стал высказывать ему свою неприязнь на службе. И так как Рокаи заполучил в союзники старика, речь шла уже не о том, чтобы устранить Рокаи, а о том, как бы сохранить свое собственное место. «Что же делать?» — размышлял Сюнити и решил, что ничего другого не остается, как вернуть домой старушку Оно. Прошло десять дней с тех нор, как она уехала к внукам. Аояма все еще продолжал лежать в больнице в тяжелом состоянии. Однажды Сюнити отправился в дом Аоямы на велосипеде.
— Разрешите! — сказал он на пороге, однако из дома никто не вышел.
В саду же слышался громкий смех. Сюнити подождал, пока он стихнет, и прислушался к разговору. Дзэнта, Сампэй и старушка Оно играли в какую-то игру. Игра была в самом разгаре.
— Здравствуйте! Я — молочник.
Это был голос Сампэя.
— А! Молочник! Оставь один го[50].
Это сказал Дзэнта.
— Пожалуйте одну иену. Оплата наличными.
— Гм… Так дорого?
— Но это самое лучшее молоко в Японии! И так дешево отдаю.
— Тогда мы не можем купить ваше молоко.
— Извольте, я уступлю вам пять сэн. А если будете платить карамелью, то достаточно одной пачки.
— Все равно дорого!
— Дурак! — говорит Сампэй.
— Так нельзя! — вмешивается бабушка. — Как же ты сможешь заменить отца, если ты грубишь покупателю?
— Теперь я буду молочником, — заявил Дзэнта. — Молоко! Молоко! Не нужно ли молока? Теплое, парное!
Игре, похоже, не было видно конца. Сюнити пошел к садовой калитке.
— Извините! — сказал он, открывая калитку.
Все-трое, сидящие на веранде, испуганно взглянули на него. Дзэнта, растерявшись, бросился в дом. За спиной у него болталась на веревке молочная фляга.
Все рассмеялись. Сюнити тоже.
— Как чувствует себя Аояма-кун? — осведомился он.
Заговорить о том, чтобы старушка вернулась домой, он так и не решился. «Надо бы старика сюда привезти, пусть сам увидит положение», — подумал он. Правда, Сюнити все же намекнул, что теперь, когда бабушки Оно нет дома, Рокаи носят деду еду и заботятся о нем.
Услышав о Рокаи, старушка сразу же нахмурилась.
— Этот Рокаи, хоть и родственник нам, не нравится мне: душа у него черная. Опять обманет деда. Наверно, и детей своих водят к деду, чтоб ластились: «Дедушка! Дедушка!» И детки лживые. Не по душе они мне.
Таким образом, визит Сюнити в дом Аоямы только усугубил тяжелое положение.
И, пробормотав что-то непонятное, означавшее сожаление, он потихоньку удалился.
Итак, Сюнити собирался вернуть бабушку Оно домой, но ему это не удалось. Не мог же он отнять у детей еще и бабушку! Сюнити убедился, что старушка сильно привязана к своим внукам. Стоило ему лишь обмолвиться о том, что дети Рокаи навещают старика, как старушка сразу же переменилась в лице и вспылила. И Сюнити ничего не оставалось делать, как уехать восвояси. Он подумал, что теперь есть лишь одно средство вернуть согласие старикам и сделать доброе семье Аоямы — это привезти к внукам деда. Однако заманить старика в дом Аоямы будет куда труднее, чем привезти старушку к деду. Медленно вращая педалями велосипеда, он поднимался на дамбу, и вдруг его осенило: зачем тащить сюда старика, когда можно привезти к нему внуков! Увидит дед внучонка, и сердце его смягчится. И старухи никакой не надо. Сюнити живо повернул свой велосипед обратно к дому Аоямы.
— А я снова к вам, — сказал он, входя в сад.
На веранде сидели только мальчики. И Сюнити сразу же предложил им:
— Не хотите ли поехать со мной в Тадзиму?
Мальчики переглянулись. В Тадзиме дедушка, лошадь, говорят, даже орел есть…
— Ну как, Дзэнта?
— Езжай ты, Сампэй.
— Гм… Можно и поехать. А там разрешат погостить?
— Ну конечно! А вечером на машине вернемся.
— На машине?
— Да, на большой блестящей машине.
— Ну что ж, я поеду, пожалуй. А можно с Дзэнтой?
— Вдвоем? Как же быть? Может, на завтра отложим? Сегодня-то я только одного могу взять.
В это время из дальней комнаты выскочила бабушка.
— О чем это ты, Сюнити-сан?
— Да вот спросил, не поедут ли они в Тадзиму?
Не дослушав до конца, бабушка вспылила:
— Ни в коем случае! Я не разрешаю. Дед сказал, что лошадь ему дороже внуков. Могу ли я отправить дорогого внука в дом такого человека!
— Что вы говорите! — засмеялся было Сюнити, но, увидев гневное лицо старушки, умолк и сказал серьезно: — Это он пошутил. Не принимайте близко к сердцу.
