— Пьясю мьеня пьостить, Васи Велисиства, — произнёс он. — Йа усьисал о васем пьедъозении и йесил вам памось. — Человечек торжественно поклонился и сложил руки на груди: — Йасполагайте мньою.
— Ты волшебник? — спросил его Лималот.
— Йа самьий вейикий вайсебник, — подтвердил горбун.
— Докажи, — ввязался в разговор Шут.
Горбун неодобрительно посмотрел на Шута и важно ответил:
— Кагда гасьпьяда гавалят, слуги мальчьят.
— Я разрешаю моему Шуту говорить тогда, когда он хочет, — заметил король, — а от вас я попрошу доказательств вашего могущества. Что вы можете? Предсказать будущее? Разрушить гору? Создать армию воинов из семян бузины? Разрушить козни других волшебников?
— Йа магу вьсё, — гордо произнёс горбун.
— Вы знаете колдуна Бергара? — спросил Лималот.
— Пьясю пьосеення? — испугался пухлый конкурсант и внезапно с абсолютно чёткой дикцией добавил: — Извините, Ваше Величество, думаю, что я вам не подойду. — И он исчез, быстро и волшебно растворившись в воздухе и только на мгновение сверкнув пяткой уже за дверью.
«Самозванец», — вздохнул про себя с облегчением Лималот, боявшийся любых прорицаний, тем более прорицаний мыртсими.
Следующим номером оказался высокий худой старик в рваном чёрном плаще. Его обветренное лицо было испещрено морщинами, седые волосы обрамляли осунувшееся, но открытое и умное лицо. Глаза же, таинственно-серые, исполненные печали, смотрели на собеседника внимательно и, казалось, вытягивали всю подноготную из его души, из её самых потаённых уголков. Он молча, с достоинством подошёл к трону и поклонился. В глазах Лималота промелькнул интерес, и он ткнул локтем в бок стоявшего по правую руку от него Шута. Тот одобрительно гмыкнул.
— Ваше Величество, — начал свою речь старик, — меня зовут Ихмар Горделивый, в прошлом я известный колдун, могущественный и обладавший колоссальной силой, скажу об этом без преувеличения, но за некоторые проступки я был лишён своего дара и, к сожалению, не смогу вам быть полезным.
Шут хотел было открыть рот, но старик посмотрел на него, и он сразу же его захлопнул, так и не успев заговорить.
— Но у меня есть тот, кого вы ищете, — продолжил Ихмар. — Это мой внук. Его зовут Лорм. К сожалению, он очень молод, хотя магическая сила в нём потрясающая. Надеюсь, что вместе мы сможем справиться с вашими поручениями. Мой опыт, прозорливость и мудрость в сочетании с его силой и необузданной энергией дадут вам ту необходимую мощь, в которой вы так нуждаетесь. — Он замолчал.
— Ну что ж, — промолвил Лималот, — зовите вашего внука и давайте посмотрим, что вы можете нам предложить.
Ихмар махнул рукой, и в зал ворвался маленький огненный вихрь, который оказался одиннадцатилетним веснушчатым растрёпой-мальчуганом. В серой дорожной куртёшке и хлопковых штанах, подпоясанных пеньковой верёвкой, он смахивал на обычного крестьянского подростка. Парнишка остановился подле деда, почтительно поклонился королю и стал нетерпеливо приплясывать на одном месте.
— Угомонись, Лорм, и соберись как следует, — сурово одёрнул его старик. — Скажи королю, что ты видишь. Какая проблема мучит и терзает Его Величество?
— А что тут думать, — без промедления выпалил мальчишка, — Его Величество не хочет отдавать свою дочь замуж за неизвестного ему колдуна Бергара — вот и вся проблема.
Лималот привскочил с трона, но тут же плюхнулся обратно под взглядом Ихмара Горделивого.
— Кроме того, — продолжал Лорм, всё так же приплясывая на холодном полу босыми ногами в цыпках, — по-моему, он очень боится своей сводной сестрицы Маргиссы. Честно говоря, — добавил мальчишка, — во мне она тоже вызывает чувство опасения и желание оказаться где-нибудь подалее, миль за сто от этой особы.
— Всё так, Ваше Величество? — спросил старик Ихмар.
— Да-да, — подтвердил Лималот, — абсолютно в точку, мой мальчик. Но, кроме моего Шута, об этом никто не знал.
— Если мы вам подходим, Ваше Величество, то извольте выделить нам конурку, в которой мы могли бы предварительно изучить все возможные линии вероятностей, чтобы представить вам наиболее реальный прогноз развития событий и пробные пути существующих линий в небесном и земном их воплощении, — поклонился старик.
— Ддд-а-а, — согласился Лималот, — вы мне подходите. Я выделю вам конуру, э-э, покои. Когда вы сможете рассказать мне ваши, э-э, прогнозы?
— Точно не скажу, — вмешался в разговор Лорм, — это может быть и в течение дня, и, скажем, через неделю. Тонкие грани бытия требуют тщательного плетения заклинаний, поэтому всё очень индивидуально. Уверяю вас, что ни одной лишней минуты мы не будем держать Ваше Величество в неведении.
— Идите, — махнул рукой король, — мой слуга вас проводит. Апартаменты для Главного Волшебника давно готовы в Восточной башне, но помните, что ваш гонорар и судьба будут зависеть только от вас. Я не люблю шарлатанов, и сейчас для меня не то время, чтобы обходиться мягко с теми, кто посмеет пудрить мне мозги и отнимать моё время.
— Разумеется, Ваше Величество, — почтительно поклонились королю Ихмар и Лорм и пошли следом за слугой.
— Ну и что ты о них думаешь? — повернулся Лималот к Шуту.
Тот пожал плечами и сказал:
— Что-то в них есть такое, настоящее. Посмотрим, время покажет. Надо продолжать поиски на всякий случай, а пока — не пора ли нам пообедать?
— Ха-ха!.. — рассмеялся король и ткнул собеседника кулаком в живот. — Ты, Шут, никогда не забываешь о том, чтобы наполнить свой желудок!
— Ваше Величество, — обиженно произнёс тот, — я тружусь на благо вас и вашего королевства и поэтому просто обязан поддерживать свои силы и свой ум в состоянии постоянной готовности к действию и размышлениям. Если я не буду кормить своё тело, оно откажется повиноваться мне, а уж тем более и вам.
— Ах ты, старый софист и плут! — хлопнул Шута по плечу король. — Ладно уж, пойдём в трапезную.
В тот день они приняли ещё двух соискателей, один из которых оказался пронырой-цыганом, пытавшимся вручить королю волшебные предметы, оказавшиеся на деле простой швейной иглой и старой, ни на что не годной подмёткой от башмака, и старуху-травницу, лечившую изжогу и чирьи подорожником, ромашкой и мать-и-мачехой. Цыгана высекли прилюдно на площади, чтобы неповадно было дурить короля, а старуху пристроили пользовать челядь в помощь королевскому лекарю.
Дверь апартаментов Ихмара и Лорма оставалась закрытой — король строго-настрого запретил мешать им. Еду слуги водружали на столик за дверью, но она так и оставалась нетронутой. Видно, господа новые королевские волшебники были не на шутку обеспокоены судьбой королевства и теперь распутывали различные нити вероятностей в поисках решения.
Тем временем принцесса Грёза была погружена в мечты о Бергаре, ни на минуту не разлучаясь с портретом суженого. Даже в трапезной она лишь меланхолично ковыряла вилкой роскошные яства, то и дело касаясь пальцами медальона, висевшего на её дивной шейке. Лималот горестно вздыхал, поглядывая на дочь, а Шут обиженно сопел, так как теперь петь серенады было некому, принцесса их даже не слышала. Шута всё же беспокоили угрозы Маргиссы, и он не раз уже давал себе слово слинять куда-либо подальше от этого проклятого семейства, но толку-то? Маргисса нашла бы его где угодно, кроме того, у Шута была семья, да и Лималот авось заступится за своего несдержанного на язык любимца. Поэтому беспокойный Шут время от времени бегал к апартаментам новоявленных колдунов и подслушивал у двери, но там было тихо, и узнать что-либо не удавалось. После тягостной для всех трапезы, они разошлись. Принцесса упорхнула в свою девичью спальню, чтобы погрезить о любимом, Лималот пошёл в сад отдохнуть в Беседке Раздумий и Размышлений, а Шут поплёлся к себе домой.
Надо вам сказать, что Грёза была всеобщей любимицей. Мало того что она была прелестна внешне, так ещё и мила, и добросердечна, никогда не обижала свою любимую няню, слуг и служанок, птичек и животных. Можно сказать, и весь мир относился к ней по-доброму.
Грёза сидела в саду и расчёсывала гребнем пышные, сияющие на солнце волосы. Рядом с ней на лавочке пристроилась няня.
— Ах, няня, — радостно проговорила принцесса, — я так счастлива. Последнее время меня словно томило что-то, какое-то странное и непонятное чувство. Я знала, что со мной должно произойти что-то чудесное. И вот — пришла Маргисса, подарила мне медальон, и я узнала его — моего возлюбленного.
— Милая, ты уверена, что это не козни твоей милой тётушки? — спросила мудрая няня.
— Конечно, няня! Я вспоминаю, мне снился странный сон. Вот я иду босиком по какой-то пыльной дороге. Всё иду и иду. Одна-одинёшенька. Мне так страшно и грустно. Я очень хочу пить и есть. Мои ноги сбиты в кровь, я безумно устала. Мое чудное белое платье порвалось и испачкалось так, что стало напоминать рубище нищих. А вокруг — только выжженная сухая трава, жёлтая, поблёкшая, да ещё вдали над мёртвым деревом кружит стая ворон. Я хочу закричать в голос, но боюсь — вдруг они прилетят и начнут клевать меня? Ведь у меня ничего нет в руках — ни палки, ни куска хлеба, — я не смогу противостоять им.
