Взял тот бумагу и сказал:
– Как обвенчаются Абесалом и Этери, возьми горстку проса и брось тихонько в Этери. Знай, осыпят Этери черви, и сколько бы ни чистили ее, не очистят, пока не коснется ее твоя рука.
Ушел дьявол в свою берлогу, а продавший душу Мурман вернулся домой. Обвенчались Абесалом и Этери, и как стали выходить из храма, подошел Мурман и бросил в Этери горсть проса.
Так и осыпали Этери черви, снимают их, чистят ее, а их все больше и больше.
Измучился Абесалом, вывел Этери и объявил при всем народе:
В понедельник мы соединились,
А во вторник – час разлуки настает.
Кто завидовал нашему блаженству,
Пусть теперь ликует и поет, –
Еду я немедля на охоту.
Кто Этери от меня возьмет?
Исполнилась мечта Мурмана. Преклонил он колени перед Абесаломом и просит:
Царь, тебе по гроб я верен,
Дай мне бедную Этери!
Взял и отдал Абесалом свою Этери Мурману. Только коснулась рука Мурмана Этери – исцелилась она и исчезли все черви, как не было их. Повел ее Мурман, и стала она его женой.
Занемог Абесалом, как потерял Этери. Огнем охватила его любовь к ней, жжет его, томит.
Не выдержал Абесалом и обратился к Мурману с мольбой:
Ты скажи мне, ради солнца,
Как живет моя Этери?
Сказал Мурман:
Хочешь знать, царь, равный небу,
Как живет моя Этери?
Я воздвиг хрустальный замок.
Сводов он достиг небесных.
Там живет моя Этери,
Краше лебедей чудесных.
Девять любящих золовок
Все питают к ней любовь,
И гишеровые косы
Заплетает ей свекровь.
Девять деверей у входа,
Взгляд их, как алмаз, сверкает,
А на кровле замка – свекор
Замок гордый охраняет.
Как услышал это Абесалом, еще больше охватила его любовь к Этери. Совсем занемог Абесалом. Решил он удалить Мурмана, чтобы опять вернуть себе Этери. Призвал его к себе и велел:
– Иди достань мне воду бессмертия, может, поможет мне.
Задумался Мурман: «Недоброе над моей головой». Взял он девять дней сроку и пошел. Пришел к Этери:
Дай приникнуть мне сегодня
К ослепительной груди,
Завтра шлют меня к Алгети –
Путь далекий впереди.
Встретят там меня каменья,
Даже львам тот путь опасен,
Ждут меня одни мученья,
Подвиг будет мой напрасен –
К девяти ключам целебным
Надо с утренней зарей
В путь-дорогу снаряжаться
За живительной водой.
Сказала Этери:
Я сниму шелка, атласы,
Шалью я себя накрою,
Я возьму кувшин с собою,
За водой пойду речною,
Не войду я ни к соседу
И ни к брату твоему,
Коль войду – сестрою выйду,
Верь ты слову моему.
Провел эту ночь Мурман с Этери.
Эта ночь пусть будет долгой,
Пусть заря не розовеет.
Завтра ласка губ любимых
Сердца больше не согреет.
Наутро попросил Мурман сестру и мать:
– Ходите за ней, холите ее так, чтоб и дуновение ветерка и луч солнца ее не коснулись.
А Абесалому все хуже и хуже, умирает он, и нет для него лекарства… Вышла сестра его Марех, ходит, плачет, просит:
– Умирает у меня брат, кто может – помогите, найдите, чем спасти его. Сказали ей:
– Может, его любовь к Этери убивает? Внеси к нему вороново крыло, хорошо пропеченный хлеб, красное вино и голубиное крыло – узнаешь.
Внесла Марех все и уложила на тахту возле брата. Повернулся Абесалом, взял голубиное крыло и сказал:
«Как ни бело ты, голубиное крыло, а Этери все белей тебя»; взял хлеб и сказал: «Как ни хорош ты, а Этери все лучше тебя»: взял красное вино и сказал: «Как ни красно ты, вино, а ланиты Этери ярче, чем ты»; взял вороново крыло и сказал: «Черно ты, черно, черное вороново крыло, а все глаза и брови Этери черней, чем ты».
Сказал потом сестре:
Встань скорей, Марех-звезда,
И к Этери поспеши.
Если спросит обо мне,
Все скажи ей от души.
Пошла Марех к Этери. А Этери уже знала о болезни Абесалома. Обманула она свекровь, ушла из дому, вошла в сад Абесалома, села под тополем и плачет. Так, в слезах, и задремала Этери в саду Абесалома. Пришла Марех, видит – спит Этери, позвала ее.
Тебя ищу с утра до ночи мглистой,
Ты ж мирно спишь в саду тенистом.
Застежка золотая расстегнулась,
Сверкнула грудь хрустальной белизны,
И кудри черные раскинулись мятежно,
Как пена набегающей волны.
Не слышит ее Этери. И вот второй раз позвала Марех:
Я пришла к тебе, Этери,
Нежный сон твой отгоняя,
Ты затмила даже звезды
И луну, красой сверкая.
Вот весна уже настала,
Гаснут майские закаты,
Встань, Этери дорогая,
Излечи скорей мне брата.
В руки я возьму лопату
И расчищу путь-дорогу,
Разложу чудесный мрамор
До дворцового порога.
Возведу тебе я замок
Из алмазов, бирюзы,
Выложу внутри палаты
Деревом абаноури.
Чтоб дышала ты прохладой,
Тополя вкруг замка станут;
Чтобы ты не загорела,
Шелком будет трон затянут;
Чтоб нога твоя случайно
Не ушиблась бы о камень,
Устелю я двор просторный
Золотистыми коврами.
Встала Этери и пошла:
– Только бы мне излечить твоего брата, могу ли я не пойти?
Пришла. А Абесалом уж умирает. Только услышал Абесалом звук ее шагов, привстал и заговорил:
Ты пришла ко мне, Этери,
Пусть поют моря и суша;
Заглянув в глаза больному,
Ты вдохнула силы в душу.
Меж ресниц моих, я вижу, –
Сад волшебный расцветает,
И к тебе, Этери, сердце
Благодарностью пылает.
Ты пришла, но я, Этери,
Расстаюсь уже с землею,
Бог зовет меня на небо
К вечной тишине покоя.
Подошла Марех порадовать брата:
Брат, о, если только видишь,
Посмотри – пришла Этери.
Сказал Абесалом:
Пусть она поближе станет.
Сказала Этери:
Вот она у самой двери.
Путь ее легко измерить, –
и вошла. Повернулся к ней Абесалом, взглянул на нее и умер.
Подошла Этери и приникла к Абесалому. Встала потом, достала нож, что дал ей Абесалом:
Нож Абесалома
У меня в кармане.
Я давно решила:
Если час настанет,
Я его достану
Рукояткой к другу,
Лезвием к себе.
Я умру спокойно,
Я умру с тобою,
С мыслью о тебе.
Пусть нас похоронят
На краю дороги
Под одним холмом,
Листьями накроют
И землей засыплют
Нас с тобой вдвоем.
Над могилой роза
Пусть цветет и дышит
Свежим ветерком.
Пусть щебечут птички
И птенцов разводят
Над простым холмом.
Из холма родник бы
Вечно вытекал,
И над ним бы чаши
Золотой свет ясный
Радостно сиял.
И чтоб каждый путник
Пил бы здесь из чаши
Той воды целебной,
С нами бы прощался
Здесь среди полей!
Вонзила себе в грудь нож и умерла.
И вправду, похоронили Абесалома и Этери вместе.
Абесалом и Этери
Были созданы друг для друга.
Вернулся Мурман, нашел могилу Абесалома и Этери, разрыл могилу и лег между ними.
Вырос на его могиле колючий кустарник, а на могилах Абесалома и Этери – роза и фиалка. Тянутся роза и фиалка, хотят обнять друг друга, но стоит между ними колючий кустарник и не дает соединиться. А из-под ног Мурмана вылезли щенята и воют.
Хорошее слово – сказитель хорош.
Вино хорошо – хорошо его пьешь.
Жил один охотник. Не было у охотника еще детей, только жена его была тяжела Вот однажды отправился он на охоту и пробыл в лесу три дня. На четвертые день убил охотник серну и несет ее домой. Дорогой встречает одного человека. А это не человек, а каджи. Отнимает каджи у охотника серну. Говорит охотник:
– Не отнимай ее!
– Хорошо, – говорит каджи, – дашь мне то, чего не видел, не отниму серну, а не дашь – отниму!
Обрадовался охотник – что ему в том, чего никогда не видел. Согласился и пошел домой.
Приходит, а дома ждет его новорожденный сын. Прошел год, и явился каджи к охотнику. Взглянул охотник, приветствовал его.
Спрашивает каджи:
– Как обещание? Выполняешь или нет?
– Что ни потребуешь, дам! – говорит охотник.
– Так дай мне твоего единственного сына.
Очень тяжело стало охотнику, но что делать? Попросил он оставить ему сына еще на год. Согласился каджи и ушел.
Прошел год, явился опять каджи и потребовал выполнить обещанное. Ничего уж не мог сказать охотник и отдал ему сына.
Пошли они, прошли немного, и говорит каджи сыну охотника:
– Ты за мной не угонишься. Иди сам по следам мула, на котором я сижу, и приведет тебя эта дорога куда нужно.
Сказал и уехал. Пошел мальчик по этому пути. Шел, шел и дошел до одной реки. Видит он, не перейти ему реку, а идти надо. Сел он у реки. Сидит ждет.
