Эльфы, которые ничуть не устали с дороги, живо побежали ознакомиться с чужой страной.
Апельсиновые и лимонные рощи, гранаты и мирты, виноград и розы попадались им на каждом шагу, — высокая огнедышащая гора, окутанная розовато-фиолетовой пеленой, виднелась вдали.
— Как мне здесь нравится! Как здесь чудесно! — восклицал поминутно Мурзилка.
Бегая в своих сапожках-скороходах, лесные человечки заметили издали красивое небольшое здание, из окна которого доносилось звучное пение.
— Вот замечательный то народ итальянцы, — заметил доктор Мазь-Перемазь, — куда ни пойдёшь, везде только и слышишь песни.
— Господа, — остановил эльфов Чумилка-Ведун, — посмотрим-ка, кто это поёт.
— Посмотрим! — в один голос ответили человечки. Мурзилка первый вскочил на стоявшую у окна перегородку и стал заглядывать в окно; за ним поспешили Вертушка и Чумилка-Ведун, наездник Скок, Пучеглазка и другие. Шиворот-Навыворот влез на растущее у окна миндальное дерево; туда же забрался на самую верхушку Дундундук и все остальные.
— Здесь учатся петь! — объяснил всем доктор Мазь-Перемазь, указывая на окно.
— И даже целый хор учится, — подтвердили Знайка с Незнайкой, поместившиеся на шаре, у самого окна.
— Тише, господа, тише, — кричал Мурзилка, — вы мне мешаете слушать.
Знайка с Незнайкою, между тем, через оконную щёлочку залезли в зал и, как только ученики окончили занятия, и сторож запер дверь, они отворили окна, и вся ватага ввалилась в класс. Поставив четырёх на часах, все разместились по скамейкам.
— Кто же будет у нас дирижёром? — спросил Пучеглазка.
— Господа, возьмите меня в дирижёры, пожалуйста! — закричал в ответ Мурзилка.
Какой ты дирижёр! — смеясь за метил доктор Мазь-Перемазь. — Нет, господа, в дирижёры возьмём Заячью Губу; он больше всех смыслит в музыке.
— Верно, верно! — раздалось со всех сторон.
Заячья Губа влез на кафедру и, схватив длинный прут, стал дирижировать.
В зале раздалось дружное пение. Эльфы мастера были петь; один только Мурзилка фальшивил постоянно и вызывал замечания дирижёра. Более всех усердствовали Дундундук, Дедко-Бородач и доктор Мазь-Перемазь, у которого оказался звучный голос-бас.
Спели человечки одну песню, другую, наконец, вынув из пюпитров оставленные в зале коты, стали пробовать заучить неизвестную им пьесу, как вдруг караульные закричали: «Идёт! учитель идёт!»
Грозный прут дирижёра и ноты полетели на пол. Проказники в мгновение ока очутились уже на дворе.
— Кто наделал этот беспорядок у нас в классе? — спросил строго учитель сторожа.
— Ха! ха! ха! Это мы! — ответили эльфы, но учитель и не мог услышать их голосов, тоненьких и жиденьких, как жужжание мух.
Рассказ Пятнадцатый
Как эльфы-малютки проводили время в Швейцарии и как они затеяли стрельбу в яблоко на голове Мурзилки
Лесные человечки охотно остались бы подольше в Италии, но ласточки не любили задерживаться надолго в одном месте, и, спустя день, собрались они снова в путь. Вскоре наши малютки вместе с ласточками очутились в гористой Швейцарии.
На пути встречали они высокие горы со снеговыми вершинами, бездонными пропастями и бешеными водопадами; по склонам зеленели леса, расстилались пастбища, на недосягаемых высотах паслись альпийские козы и серны. Живописные долины и озёра ютились у подножия громадных гор. Большие орлы парили в облаках.
Малютки мало обращали внимания на всё это и ждали с нетерпением, когда, наконец, ласточки снова опустятся на землю.
Но вот желание их сбылось. Усталые ласточки, выбрав удобное местечко, решили остановиться для отдыха.
Как только они сели на верхушку горы, Чумилка-Ведун первый опустился на полянку и сейчас же закричал товарищам:
— Ах, поглядите, мишень и стрелы!
— Не захватить ли нам их с собою и где-нибудь в укромном местечке по упражняться? — предложил Мурзилка.
Сказано — сделано! Крошечные ручки ухватились за подставки и с большим трудом двинулись в путь. Дорога шла в гору; с носильщиков пот лил градом. Один Мурзилка ничего не нёс, а бегал и суетился больше всех; он всегда ухитрялся ускользать от работы, пользуясь чужими трудами.
Наконец, они дошли до тенистой полянки среди густого леса и на ней поставили мишени. Эльфы по очереди метали стрелы, но в цель попадал только один Пучеглазка.
— Браво, брависсимо, Пучеглазка! — кричали ему братья, — ты важный стрелок!
— Вот ещё! — ворчал обиженный Мурзилка, — какой он важный стрелок? Хотел бы я видеть, как он со мною посоперничает.
— Поди сам метать, — сказали ему братья.
— Вот ещё новости, стану я себе руки портить, — ответил заносчиво Мурзилка.
— Ну, полно дуться! Послушай-ка лучше, что я расскажу, — сказал доктор Мазь-Перемазь. — Толпа побросала стрелы и окружила рассказчика.
— Несколько сот лет тому назад в Швейцарии жил один человек по имени Вильгельм Телль; он славился во всей стране как самый меткий и искусный стрелок, а это что-нибудь да значит в такой стране, где почти всякий житель стреляет получше Пучеглазки…
Начало рассказа про Вильгельма Телля очень заинтересовало лесных человечков, и они все обратились в слух. Один только Мурзилка отошёл в сторону и стал смотреть в зеркальце, которое он всегда косил с собою. В то же время он, однако ж, внимательно слушал рассказ.
— Соседи любили храброго, справедливого стрелка Вильгельма, — продолжал доктор Мазь-Перемазь, — не любил его только злой начальник деревни и всячески старался притеснять его. Однажды жестокость старшины дошла до того, что он, призвав Вильгельма Телля, сказал ему: — «Слушай, про тебя говорят, что ты лучший стрелок; докажи это на деле, прострели яблоко, которое будет лежать на голове твоего сына!» — Задрожал бедный отец. — «Смилуйся, ведь долго ли до несчастья!» — взмолился он, — «у меня может дрогнуть рука, и тогда я прострелю голову моего ребёнка; делай со мною, что хочешь, но избавь от такого ужаса». — Но старшину не тронули мольбы отца, и он не взял назад сказанных слов. — «Батюшка, чего ты боишься? — сказал маленький сынишка Телля. — «Разве у такого стрелка, как ты, может случиться промах, полно! Я не боюсь, давайте сюда яблоко. Стреляй, батюшка, и не бойся!» — воскликнул храбрый ребёнок, обводя гордым взглядом окружающих. Смелому мальчику положили на голову яблоко. Раздался выстрел. Глазам присутствующих представились потрясённый, бледный отец и улыбающееся личико сына с простреленным яблоком на голове.
— Каков мальчик! — вырвалось у всех эльфов, — каков молодец! Даже подумать страшно!..
— Что же тут страшного? — послышался из-за дерева хвастливый голосок Мурзилки, — хотите, я готов сделать то же самое?
— Не хвастай, Мурзилка, — заметил ему доктор Мазь-Перемазь, — где тебе, трусишке!
— А вот не струшу, — кричал Мурзилка, — не струшу! Несите яблоко…
Несколько карликов отправились в ближайшие сады за яблоками; малютки отыскали несколько самых больших яблок, в несколько раз больше Мурзилкиной головы, так что в них легко было попасть. С трудом притащили крошки тяжёлую ношу.
— Неужели, в самом деле, хотите стрелять в эти яблоки? — плакался насмерть испуганный трусишка; он не думал, что братья примут всерьёз его хвастовство.
Когда положили ему на голову яблоко, он задрожал и не своим голосом закричал:
— Пучеглазка, стреляй раньше в лежащее на земле яблоко; если ты его прострелишь пополам, тогда я позволю, а то — ни за что.
Пучеглазка прицелился, и яблоко в один мин разлетелось вдвое.
— Ах я несчастный, — рыдал Мурзилка, — Пучеглазинька, миленький, целься повыше, вдруг ты попадёшь мне в голову, что тогда будет?
— Не беспокойся, не попаду! Стой только смирно!
Хвастунишка трясся всем телом, но братья, зная, что ему от этого никакого вреда не будет, хотели раз навсегда отучить его от хвастовства.
Эльфы обступили беднягу. Знайка и Пучеглазка натянули лук. Просвистела стрела, но, вместе с этим, раздался такой отчаянный крик, какого крошки ещё не слыхивали в жизни.
Все бросились к Мурзилке. Тот живёхонек лежал на земле и трясся, как в лихорадке.
— Ой, убили, убили Мурзилочку! — стонал он. — Ах, не подходите! я уже умер, прострелили мою головушку.
Дружный, продолжительный хохот раздался над трусом; он осторожно поднял голову и, видя добродушный смех братьев, не на шутку рассердился.
Рассказ Шестнадцатый
Как эльфы очутились в немецкой школе и чему они там учились
Господа, я только что узнал, то ласточки сегодня собираются в путь! — громким голосом заявил на следующее утро Чумилка-Ведун.
— Куда же они собираются? в какую страну?
— Страны они не назвали, — ответил Чумилка, — но говорили между собою, что полетят в страну, где живут немцы.
