— Мой сок не жидкий, как у других растений, а желеобразный. Если капнуть каплю моего сока и сока, например…
— Берёзы! — вспомнила Глупость.
— Почему берёзы, — насупилась я.
— Потому что я знаю берёзовый сок! Я его пила.
— Пусть будет берёзы, — добродушно ответил Алоэ. — То капелька сока берёзы испарится в три раза быстрее, чем моя!
— Здорово! — воскликнула я.
— И это ещё не всё. Все растения дышат через специальные отверстия, которые называются устьица. Они лежат на поверхности листа. Мои устьица погружены в специальные ямки. У каждой такой ямки есть крышечки, словно приоткрытые ставенки в окошечке. Всё это нужно моему листу для того, чтобы создавать разные препятствия испаряющейся воде.
— Как всё сложно, — выпятив губу, проговорила Глупость.
— И это ещё не всё, я не дышу днём!
— Как не дышишь? — испугалась я. — Совсем?
— Совсем, но не пугайся. Это для меня нормально. Я начинаю дышать ночью. Днём мои устьица плотно сомкнуты.
— А почему?
— Потому что ночью не так жарко. Испарение меньше. Если бы я открыло свои устьица днём, то высохло бы менее чем за час.
— Вот это да!
— Что с нами сейчас и произойдёт! — злобно ответила Глупость.
— Что произойдёт? — переспросила я.
— Испаримся, вот и всё!
— Ничего, мы потерпим, — ответила я.
— В любой момент мы можем вернуться назад, — учтиво сказало Алоэ. — Местные жители считают Алоэ символом терпения за стойкость к засухе и неприхотливость. А ещё есть такой обычай — вешать алоэ перед входом в дом.
— Зачем? — пожала плечами Глупость.
— Считается, что Алоэ продлевает жизнь и дарит процветание.
— Какая уж тут жизнь… Подвесят, ты и засохнешь к вечеру.
— В том то и дело, что нет. Мой подвешенный побег может обходиться без воды несколько лет. Именно это и заставляет верить в мою магическую силу.
— Ну, местные жители ещё чего-нибудь могут напридумывать. Например, наряжать тебя, как ёлку, только от этого снега у них не выпадет, или канаты из тебя вить…
Тут Глупость перебило Алоэ:
— Вот, вот, вот! Не из всех, но из некоторых видов Алоэ…
— Которых три тысячи видов! — ехидно крикнула Глупость.
— Которых больше двухсот видов. Так вот, из некоторых видов алоэ действительно добывают волокна. Из этих волокон делают морские канаты. Эти канаты удивительно лёгкие и прочные. А ещё из волокон алоэ плетут ковры.
— Ну, надо же! Никогда бы не догадалась! — радостно воскликнула я.
— Я бы тоже никогда не догадалась, что на вкус ты такое противное! — сказала Глупость, косясь на меня.
— Да, нужно знать арабский язык, чтобы это понимать. В переводе с арабского алоэ значит горький. Горечь моему соку придаёт мой самый главный помощник, который и делает сок таким целебным. Это вещество алоин.
— Знаем мы этого Алладина! Мультик смотрели!
— Не Алладин, а АЛОИН.
— Это всё или ещё кто есть?
Я дёрнула Глупость за руку.
— Мой сок состоит из очень многих веществ.
— Ну, перечисли!
— Глупость, мы всё равно ничего не поймём.
— Нет, ну, всё-таки! — не унималась Глупость.
— По-моему, ты перегрелась! Ты слишком много болтаешь лишнего!
Глупость повернулась ко мне и показала язык.
— Ну и глупо, — обиделась я.
— Конечно, я перечислю тех, благодаря кому мой сок такой целебный: алоин, наталоин, смолистые вещества, фитонциды, эфирные масла, ферменты, витамины А, С и В, около двадцати химических элементов: калий, кальций, натрий, марганец, магний, железо, литий, медь, например.
— Ничего не запомнила, — грустно сказала я. — Но поняла, ты очень полезное! Правильно бабушка сделала, что тебя когда— то приобрела.
— Я помню! Это было давно! Лет десять тому назад. Я было маленьким. Было ужасно холодно. И я очень боялось погибнуть.
— Холодно — это для тебя сколько? — скривилась Глупость.
— Градуса два, три. Минус, конечно.
— У нас при такой температуре некоторые без шапок ещё гуляют! — косясь на меня, ответила Глупость.
— Ну, что ж. Для кого-то такая температура и не считается холодной, но ведь я африканское растение! А у нас в Африке в декабре днём температура подбирается к пятидесяти градусам, а ночью падает до тридцати пяти.
— Батюшки! А я думала, что тридцать пять — это самая высокая температура, какая только может быть! — проронила я, вспеснув руками.
— Сейчас примерно столько и есть. Но октябрь у нас не самый жаркий месяц.
Я облизала пересохшие губы. Ужасно хотелось пить.
— Пожалуй, нам пора, — устав от жары, сказала я.
— Давно, причём! — вставила своё слово Глупость.
— Конечно, возвращаемся! Что нужно сделать, вы знаете.
Я уже хотела провести пальцем по листу, как на глаза снова попался изъеденный ствол.
— Алоэ, кто же так покалечил твой ствол? — спросила я.
— Покалечил? — испугалось Алоэ. — Где?
— Да вон же! Везде!
— Уф! Испугала! Это же следы от опавших листьев!
— А! Как у пальмы!
— Точно!
«Вот ещё с кем хочется подружиться, так это с Пальмой», — мечтательно подумала я, проведя пальцем по листу. Всё вновь закружилось и полетело.
Вот и дома! Глупость куда-то пропала по дороге. В темноте на столике стоит Алоэ.
— Спасибо тебе за очень интересное путешествие, — шёпотом поблагодарила я.
— Что ты говоришь? — спросила бабушка, входя в комнату. — Как ты себя чувствует? Нос дышит? Или заснуть не можешь из-за того, что он заложен?
— Бабуля! Дорогая! Как я рада тебя видеть! — подскочила я и стала обнимать бабушку.
— Батюшки! — запричитала бабушка. — Ты вся горишь! Где градусник?!
— Баб, я не горю, вернее, мне просто жарко. Ведь я только что вернулась из африканской саванны! Мой нос дышит! Ты же мне сама сок алоэ в нос капала! Ты что забыла? А ведь эти капли волшебные, потому что они из самого целебного растения в мире.
— Всё! Больше не могу, бабуля! — сказала я и откинулась на спинку стула.
— Я тебе говорила, фиников много не съешь, а ты не верила.
— А почему их много не съешь? Пить хочу!
— Вот потому и не съешь. Сладкие очень. Можно сказать, сахар с косточкой! Знаешь, сколько его в финике?
Я отрицательно покачала головой, жадно глотая воду прямо из кувшинчика.
— Процентов семьдесят будет, думаю. Я вот читала, — продолжала говорить бабушка, раскатывая пышное тесто, — один врач написал, что можно прожить на одних финиках и воде.
— Да?
— Да. Знаешь, почему? Потому что в финиках много полезных веществ, которые нужны нам для жизни.
— Ну, это пожалуйста. Только я бы не смогла всю жизнь питаться одними финиками.
Бабушка хмыкнула.
— Есть такие места на земле, где, кроме фиников, ничего нет. Но никто не печалится по этому поводу. Хозяйки, которые живут там, умеют ни разу не повторяться в приготовлении блюд из одних фиников в течение целого месяца.
— Да ты что? — изумилась я.
— Давай финики, тесто готово. Косточки-то вытащила?
— Вытащила! Баб! Ну, а что кроме нашего пирога можно ещё с финиками делать?
Я села и положила голову на стол.
— Отцепись, почемучка! — воскликнула бабушка.
— Ну, баба!
— С мукой финики мешают и хлеб пекут.
— А ещё?
— Едят варёными, сырыми, сушёными. Из фиников делают пасту, которую можно хранить круглый год. Варят компоты, кисели. Из сока фиников добывают сахар и мёд. Из молотых косточек делают напиток, похожий на кофе. Больше не скажу, нужно в книжках посмотреть.
Я побежала к стеллажам с книгами. У бабули много книг о цветоводстве. А я уже научилась читать! Не очень хорошо, правда. Достав самую толстую книгу по цветоводству, я стала искать название — финиковая пальма.
— Баба! — открыв нужную страницу и увидев фотографию, закричала я. — Так она же у нас есть! Пальма финиковая! Этот тот папоротник в дедушкином кабинете!
— Что за глупость? Какой папоротник? Никакой это не папоротник. Пальма как пальма, маленькая только, — бабушка вытерла белые от муки руки о фартук. — Конечно, уж не такая, как в пустыне Сахара, под тридцать метров. Но самая настоящая.
— Она ведь у нас давно!
— Давно не давно, но второй год живёт. Растёт только плохо.
— Плохо?
— Медленно.
Мы с бабушкой отправились в кабинет деда. Пальма сидела в кадке у самой двери, раскинув свои, похожие на тёмно-зелёные перья диковинной птицы листья.
— Протри-ка с листьев пыль, — сказала бабушка, — пока я пирог пеку.
Я взяла губку, маленькое вёдрышко с водой и села рядом с кадкой.
«Интересно, а на нашей пальме финики когда вырастут?» — подумала я.
Только я хотела прикоснуться влажной губкой к листу, как увидела на нём знакомую девочку.
