Тогда мышь спросила его:
- Знаешь ли, как мычат коровы?
- Знаю. Они мычат: "Му-у!"
- А знаешь ли ты, как рычат собаки?
- Знаю и это. Они рычат: "Р-р-р!"
- Молодец, - похвалила кота мышь. - Все-таки не зря ты валяешься по вечерам на диване перед экраном телевизора: кое-какие знания перекочевали в твою круглую головку. Ну, а раз тебе известно, как мычат коровы и рычат собаки, попробуй и сам помычать и порычать.
- Му-у... Р-р-р... Му-у... Р-р-р.. - начал упражняться кот.
Мышка слушала его и в такт помахивала хвостиком: Раз-два!.. Раз-два!.. Раз-два!..
Когда она почувствовала некоторые успехи в занятиях своего ученика, то сказала:
- Прибавь еще немного нежности и ласки, приятель. Ты - кот, не забывай об этом!
Ученик внял совету, и его мурлыканье стало просто прелестным!"
- Каким? - спросил Гаидзе.
- Прелестным, - охотно повторил Иван Иванович.
- Ага, понятно... - кивнул головой Ираклий Георгиевич, хотя очень удивился тому, что мурлыканье может быть ПОЛЕЗНЫМ. - Рассказывайте дальше, дорогой.
- А что рассказывать? Я почти все поведал вам, товарищ капитан. Кот научился мурлыкать и с тех пор перестал ловить мышей. Не мог же он нарушить данное им слово!
- Молодец! Настоящий мужчина! - похвалил кота Ираклий Георгиевич. После чего встал, надел фуражку и, попрощавшись с Иваном Ивановичем, отправился на вечернее дежурство в милицию.
Глава седьмая,
в которой Виолетта Потаповна чует неладное
Костя вернулся из бассейна бодрый и радостный.
- Ну, я сегодня и наплавался! - похвалился он Пете и бабушке. - Тренер сказал, что я на второй разряд могу сдавать!
- Я тоже на второй разряд могу сдавать, - обиженно перебил его Брыклин. - Я два года тренировался, а не ты!
Виолетта Потаповна попробовала успокоить внука:
- И ты, Петечка, тренировался, и Костик, наверное, тоже. Кострома на Волге стоит, там все хорошо плавают.
И чтобы прекратить окончательно все споры, она увела Костю обедать.
А у Пети снова испортилось настроение. На тебе: он два года, не жалея ни сил, ни времени ходил в бассейн, учился плавать, закаляясь, терпел страшные муки под холодным душем, и все ради чего? Чтобы удостоверение о втором разряде и значок достались тому, кто не пахал не сеял? И это справедливость?
К Пете на секунду заглянула бабушка:
- Костя хочет в кино. Ты пойдешь с ним?
- Нет, - машинально ответил Петя.
- Жаль. Костя говорит, что фильм хороший, - и Виолетта Потаповна скрылась за дверью.
Ну вот!.. Еще одна "радость"!.. Теперь Альтер Эго пойдет в кино, а Петя будет сидеть дома и тоскливо скучать, умирая от зависти к счастливчику. А идти вместе с ним в кинотеатр Брыклину уже не позволяло самолюбие. Пусть ущербное, но оно, кажется, у него сохранилось.
- Пойду к Маришке и ее чуде-юде, - решил Петя. - Потребую воссоединения со своим "вторым я". Имею такое право.
Он встал и, сказав Виолетте Потаповне, что скоро вернется, пошел к Гвоздикову.
Но, увы, девочки наотрез отказались выполнять его требование.
- Костя хороший мальчик, - заявила Уморушка. - И я не буду загонять его обратно. А тебе, Брыклин, пора кончать капризничать! То отдели, то соедини, то буду участвовать в смотре, то не буду! Стыдись!
В комнату, где разговаривали ребята, заглянул и быстро юркнул обратно большой серый кот.
- Пойдем на улицу, там договорим, - зашептала вдруг испуганно Маришка и первой направилась к выходу.
- Идем-идем! - подтолкнула Уморушка Петю. - На улице я тебе все скажу, что думаю о капризах!
Они вышли из квартиры, забыв захлопнуть входную дверь, и через полминуты оказались на улице.
- Мариша! Умора! Возвращайтесь скорее! - раздался из окна второго этажа голос Ивана Ивановича.
- Мы сейчас, Иван Иванович! Мы скоро, Иван Иванович! - крикнули Маришка и Уморушка и, увидев, что за ними наблюдает какой-то милиционер, стоящий на другой стороне улицы, быстро схватили Брыклина за руки и потащили его за угол.
Когда они поняли, что преследования не будет, девочки остановились и высказали Пете все, что они о нем думают.
- Нам некогда твоими капризами заниматься, у нас участие в смотре на носу! Из-за тебя нового артиста вводить приходится, жалкий перебежчик! выпалила Маришка своему окончательно запутавшемуся в жизни однокласснику.
- А если он у меня все лучшее заберет, то с чем я тогда останусь? жалобно проговорил Петя Брыклин. - Костька не только вещи мои берет, но и желания, мечты!
- Может быть, ты не ту половину отделила? - спросила Маришка Уморушку. - Вдруг перепутала?
- Ничего я не перепутала! Маленькая я, что ли? Хорошую половину - туда, вредную половину - сюда... - Уморушка вдруг осеклась и покраснела. - Точнее, вредную половину - туда, хорошую сюда. Я отлично все помню!
- Так я и знала... Опять напутала... - Маришка выпустила Петину руку и с жалостью посмотрела на одноклассника: - Ошибки бывают не только в диктантах... Извини нас, Петечка...
- Чего "извини"? Чего "извини"? - заволновался Брыклин. - Оттяпали не ту половину, да еще и стыдят? Укоряют, что я нехороший!
И он заявил, как оратор на митинге:
- Требую воссоединения! Немедленного и полного! С возвратом отобранного имущества!
Но Уморушка тоже была крепким орешком.
- И не подумаю! - сказала она, глядя прямо в глаза Пете Брыклину. - Что сделано - то сделано! Добрые дела обратно не переделываются.
- Так то добрые... А я страдаю... - Петя выдернул руку из цепких пальцев Уморушки и пошел прочь, низко наклонив голову.
- Иногда и пострадать надо! - крикнула ему вслед настырная Уморушка. Может, тогда в тебе снова совесть проснется!
Не оборачиваясь, Петя взмахнул рукой, словно отгоняя назойливую муху, и скрылся за зеленью тополей.
Вернувшись домой, Брыклин снова отказался от предложенного бабушкой обеда, прошел в свою комнату и сел на диван. Уставясь в одну точку маленькую фаянсовую статуэтку на книжном шкафу, - он стал думать о том, как жить дальше. Мыслей было много, но все они приходили какие-то путанные, странные, и Петя никак не мог толком остановиться хотя бы на одной из них.
" Признаться бабушке во всем и просить ее увнучить Костьку? Нет уж, оставим этот вариант на потом... Сбежать из дома и устроиться в другом городе на работу? Вряд ли меня там примут... Уехать к дяде Саше в Кострому, а Костька пусть здесь поживет? Так ведь надолго не уедешь..."
Тихо вошла в комнату бабушка. Увидев, что ее любимый внучек завороженно смотрит на фаянсового гномика в книжном шкафу, она спросила:
- Может быть, съешь одну котлетку? Последняя осталась - Костик целых три съел!
- Жаль, что не все... - глухо отозвался внук.
Виолетта Потаповна подошла к Пете поближе и заглянула в его грустные, похожие на залитые дождем окошки, глаза:
- Что с тобой, Петечка?
Крупная прозрачная слеза лениво прыгнула в карман Петиной рубашки.
- Ты плачешь?
Петя шмыгнул носом и отвернулся.
- Тебя обидели?
Вторая слеза промахнулась и просвистела мимо кармана. Свист летящей слезы был почти не слышен, но только не для бабушкиного сердца. Виолетта Потаповна вздрогнула и побледнела.
- Петечка, умоляю тебя, не молчи!
Петя стер кулаком проторенные слезами борозды на своем лице и глухо буркнул:
- А че говорить-то? Все одно не поверите...
Он помолчал немного, а потом ехидно передразнил бабушку:
- "Петечка-Петечка!.. Единственный-ненаглядный!.." А двух Петечек получить не желаете?! - и еще раз провел кулаком под глазами, окончательно стирая следы минутной душевной слабости.
Услышав про "двух Петечек", Виолетта Потаповна беззвучно ахнула: "Заболел... Не иначе, заболел!" Она быстро протянула руку и потрогала лоб любимого внука ладонью. Петя дернулся, но было поздно: бабушка успела провести замер температуры. Тридцать семь градусов были налицо! Виолетта Потаповна поспешила в коридор к телефону.
- Алло, это детская поликлиника? - зашептала она дрожащим от горя голосом. - Срочно пришлите участкового доктора! Пожалуйста! Что?.. Гоголя двенадцать, квартира одиннадцать... Брыклин Петр... Что?.. Да-да, спасибо, ждем.
И Виолетта Потаповна, положив трубку, снова заглянула в комнату к внуку. Петя сидел на диване и по-прежнему внимательно разглядывал фаянсового гномика. Он был несомненно, болен. Но чем?
Глава восьмая,
в которой врач Чихаева ставит первый и последний
в своей жизни правильный диагноз
Поднимаясь в квартиру Брыклиных, участковый врач Леля Чихаева очень волновалась: ведь больной мальчик по имени Петр был ее первым пациентом!
"Ах, - думала Леля, шагая медленно по бетонным ступенькам, - и зачем я только поступила в медицинский институт! В физкультурный надо было идти, в физкультурный!.. А теперь прощай, спорт, прощай навсегда!"
Чихаева всхлипнула от жалости к самой себе и смахнула с покрасневших век слезинку: "В ясельках лучше всех погремушки метала, в детсадике мячики, в школе гранаты, в мединституте ядра... Всегда чемпионкой была, по соревнованиям ездила, - до учебы ли мне было! А теперь спорт оставь больных лечи! А как? Чем?"
