– Есть! Он на боксера похож.
– В перчатках? - спросил Алешка. - И в трусах? Ты ж говорила - в форме.
– На собаку боксера, - уточнила Лена.
Точно - это он! У того инспектора, который подмигивал с кабельного экрана, было в лице что-то бульдожье. Нос курносый и нижняя челюсть выдающаяся такая.
Ну вот, вся банда раскрыта. И нам можно выходить из подполья. За орденами и медалями. И за славой! Жалко только этого наивного инспектора, которого так глупо используют жулики.
Дома мы едва дождались папы. Он пришел довольно поздно и сильно усталый. Мы дали ему спокойно поужинать и прочитать газету.
А потом приступили к завершению операции «Берегись автомобиля!».
– Пап, - сказал Алешка, - мы хотим тебе помочь. Не возражаешь?
Папа промолчал, уже что-то подозревая.
– Только у нас одно условие. Ты сделаешь, что мы скажем, и не станешь задавать глупых вопросов.
– Я никогда не задаю глупых вопросов, - осторожно ответил папа. - Пора бы уже знать.
Можно подумать, что это очень умные вопросы: «Где вы были? Когда вы наконец поумнеете? Сколько раз вам говорить?» Вслух я, конечно, этого не сказал.
– У вас все? - спросил папа, сворачивая газету.
– Дай слово, что не будешь расспрашивать, - пристали мы.
– Не могу, - опять отказался он. - Вдруг вы бомбу заложили. Я же должен спросить: где?
Вот и поговори с ним! И я не стал больше спорить, а положил перед ним кассету:
– Это оперативный материал по делу об угонщиках автомашин. И по участию в нем агентства «Сыщик».
Глаза у папы вылезли на лоб, и он открыл рот, чтобы задать первый вопрос. Но не успел, мы его опередили:
– Завтра ты передашь эту кассету своему генералу.
– А он что? - как-то тупо спросил папа.
– Я думаю, он представит тебя к очередному званию.
– И к внеочередному ордену, - добавил Алешка. - Дашь поносить?
– Точно? - спросил папа.
Мы так усмехнулись, что он нам поверил.
– Но, братцы, у меня завтра выходной…
– А у твоего генерала?
– У него не бывает выходных, - вздохнул папа.
– Вот и хорошо. Утром отвезешь ему кассету, вернешься домой, а вечером он тебя поздравит.
– Ну хорошо, а…
Но тут очень вовремя вошла мама и сказала, что всем пора спать.
– А это что? - спросила она, указывая на кассету. - Опять какие-нибудь фокусы?
– Никакие не фокусы, - быстро нашелся Алешка. - Это наш спектакль.
– Ой, давайте посмотрим, - обрадовалась мама.
– Здесь репетиция заснята, - сказал Алешка. - Ты лучше на премьеру приходи. Да и спать очень хочется, - и он зевнул.
– Спокойной ночи, - сказала мама и очень подозрительно нас оглядела.
А папа забрал кассету и сунул ее в карман своей домашней куртки.
Пропала кассета…
В этот день мы здорово проспали. Наверное, перенервничали накануне. А когда встали, папа еще не вернулся с работы. Значит, все-таки послушался нас и повез кассету своему генералу.
Мамы тоже не было дома - наверняка она ушла на рынок, за продуктами. Она почему-то считает, что в субботу на рынке можно купить все подешевле. И каждый раз ошибается в своем прогнозе. Приходит домой расстроенная и сердитая. В это время даже папа старается занимать в квартире как можно меньше места.
Воспользовавшись их отсутствием, мы занялись своими делами. Алешка стал воплощать в прихожей давно задуманный сюрприз - рисовать гуашью в верхнем уголке зеркала кленовый листок. А я забрался в папин кабинет и шарил на книжных полках - искал что-нибудь интересное почитать. Даже не столько интересное, сколько полезное. И как только это полезное разыскал (толстенный том «Криминалистики»), вернулся папа.
– Отвез? - спросил я его.
– Отвез, - вздохнул он. - Других заданий, надеюсь, не будет? Могу я теперь спокойно отдохнуть?
– Конечно! - бодро сказал я. Прекрасно понимая, что, как только папин генерал просмотрит кассету, он тут же, невзирая на выходной, поднимет на ноги всех своих бравых сыщиков. И нашего папу в том числе.
Но что поделаешь - такая уж у нас служба: не спать самим и не давать покоя преступникам.
Однако ситуация развилась несколько иначе…
Генерал, конечно, позвонил. Алешка в прихожей первым цапнул трубку, а когда папа в кабинете отозвался, то трубку положить не поспешил. Уж больно ему хотелось подслушать, как генерал будет папу хвалить.
Однако по первым словам папы и по тому, как начали грозно темнеть его глаза, я быстро сообразил, что в нашем плане что-то не сработало. И понял, что разборочка нам предстоит еще та! И выскользнул из кабинета в прихожую.
Алешка, прижимая трубку к уху, состроил гневное лицо и показал мне глазами на куртку. Сигнал я понял: сейчас попадать под папину горячую руку не в наших интересах.
Я быстро оделся сам, помог одеться Алешке - он все еще не выпускал трубку из рук, и когда из кабинета раздался папин голос: «Ну-ка, зайдите, артисты!» - ответом ему была захлопнувшаяся за нами дверь и дробный топот по лестнице.
Пока мы сыпались вниз, не дожидаясь лифта, Алешка точь-в-точь пересказал мне подслушанный разговор.
«Генерал(с загадочной усмешкой в голосе): Сергей Александрович, я просмотрел видеозапись вашей агентуры. Мне, в общем-то, понравилось, профессионально сделано.
Полковник: Я рад, товарищ генерал. Можно эти данные брать в разработку?
Генерал(все еще усмехаясь): А вы сами-то, полковник, их просмотрели?
Полковник: Не успел, товарищ генерал. Да и условие мне было поставлено - передать кассету вам лично, без предварительного просмотра.
Генерал: Ах вот как! Тогда мне многое стало понятно. И, в частности, кто именно передал вам эту информацию… Не ясно одно - зачем это сделано и почему эта информация называется «Дурацкое счастье»?… У вас есть враги?
Полковник(тяжело вздохнув): Есть, товарищ генерал. Даже два. Только я думал, они мне друзья…»
…Да, прокололись мы круто. Вместо нашей кассеты со слежкой сдали в милицию кассету Бонифация со спектаклем.
Лешка ничего мне по этому поводу не сказал, не стал упрекать. И не потому, что он такой тактичный. А, наверное, потому, что очень честный. Он, конечно, прекрасно понимал, что, если бы эти кассеты попали в его стол, все могло бы произойти по тому же сценарию - в его столе не только солдат с ружьем, а танк с пушкой затеряется.
Да, положение осложнилось вдвое. Нужно не только забрать кассету у генерала, но и обменять ее у Бонифация на нашу.
Все эти чувства и мысли пролетели за тот короткий миг, пока мы со своего этажа сбегали на первый.
В школе было пусто. Только прошмыгнула к вешалке Чучундра да шаркала мокрой шваброй наша уборщица.
– Здрасьте, - сказали мы. - А Игорь Зиновьевич здесь?
– Где же ему быть? - искренне удивилась уборщица. - Он всегда здесь.
Мы проскочили мимо злосчастной афиши (я - зажмурясь и отвернувшись, а Лешка, наверное, наоборот) и взлетели на второй этаж.
Игорь Зиновьевич был в учительской, переставлял цветочные горшки на подоконниках и заглядывал под них. А когда мы вошли, опустился на четвереньки и, что-то бормоча, полез под стол.
– Готов, - прошептал Алешка.
– Что? - Бонифаций высунулся из-под стола. - А… Это вы? - повертел головой и вздохнул: - И куда она могла деться?
– Кто?
– Кассета. С генеральной репетицией. Я еще раз хотел ее посмотреть, вставил в камеру, включил и вышел буквально на секунду, - он выбрался из-под стола и полез под столик с аквариумом. - Вернулся, - а ее нет. Это невосполнимая потеря…
– Для всего человечества? - спросил Алешка, видимо, еще не осознав, что пропала-то наша кассета!
– Очень может быть, - высказался Бонифаций кряхтя, вылезая из-под столика с аквариумом.
Ну вот… Все наши труды пропали даром. Операция «Берегись автомобиля!» лопнула и провалилась. Как плохо срепетированный спектакль…
И мы тоже ринулись на поиски. Вскоре в учительской не осталось ничего не раскрытого и не перевернутого. Мы даже аквариум исследовали.
Бонифация очень тронуло, что мы так близко к сердцу приняли его беду. Он стоял посреди комнаты и, безнадежно выворачивая карманы, говорил:
– Спасибо вам… Вы мне очень помогли… Пусть даже и без результата… Но ваше участие смягчило боль утраты… Что ж, придется прогнать спектакль еще раз…
А я подумал совсем о другом. Если кассета не потерялась, значит, она похищена. Кем? Ответ подсказала прочитанная накануне книга по криминалистике: похищена тем, для кого она представляет жизненно важный интерес.
И я приступил к «допросу»:
– Игорь Зиновьевич, посторонних не было в это время в школе?
– Каких посторонних?
– Ну, вроде Вадика-гадика…
– Это кто такой? - показал свою неосведомленность Бонифаций.
– Это господин Майоров, отец нашей Чучундры.
– Ах, Чучундры! - тут он как раз показал осведомленность. - Нет, этот надоедливый, со вздорными требованиями господин сегодня, к счастью, не появлялся. Бродила, точнее - шныряла, его двоечница-дочь.
