Тогда дядя Андрей зашел с другой стороны, стал осторожно подкрадываться.
– Леш, а ты-то откуда об этом узнал?
– Догадался.
– Как догадался?
– Запросто. - Алешка с такими вопросами расправлялся умело. К тому же он давно понял, что говорить взрослым, о чем ты думаешь и что знаешь, не всегда полезно. Но и ссориться с представителем власти в его планы не входило. И он пошел на некоторые уступки.
– По-моему… - проговорил Алешка задумчиво. - Мне так кажется… Я думаю… что этот человек получил анонимку. Или какие-то сведения.
– Что? - на этот раз участковый все-таки боднул своим лбом абажур над столом. И тот стал медленно качаться, - Какую анонимку? От кого?
– Откуда же я знаю? - искренне удивился Алешка. - Это же анонимка.
– И что в ней было? - участковый продолжал своими вопросами расставлять ловушки. Незаметные, как ему казалось. - Как по-твоему? Что тебе кажется? Что ты думаешь?
– Я думаю, там было написано так, - Алешка наморщил лоб, будто изо всех сил соображал. И проговорил без запинки: - «Дорогой друг! Исправь свою ошибку. Ш.Х.»
– Опа! - подскочил участковый. - «Ш.Х.»! Теперь мне все ясно!
Алешка скупо улыбнулся.
– А мне - нет, - признался отец Леонид.
– «Ш.Х.» - это Шамиль Халитов. Кавоша. Авторитетный бандит в наших краях. Вся шпана у него в послушных детках. Его слово - закон… Теперь мне все ясно.
И он стал развивать свою версию. Получалось так: грозный Шамиль Халитов пронюхал про кражу драгоценной иконы и приказал похитителю поделиться. Тот сильно испугался, но, чтобы икона в самом деле не попала в руки бандита, сообщил о ее местонахождении в милицию. С помощью заряженной гайкой рогатки.
– И кто-то, - дядя Андрей многозначительно взглянул на Алешку, - успел подглядеть, где похититель, по указанию Кавоши Халитова, прятал икону.
– А откуда этот ваш «кто-то» об этом узнал? - Алешка опять скупо улыбнулся. А отец Леонид опять нахмурился и опять взял икону в руки и еще пристальнее в нее вгляделся.
– Что такое? - забеспокоился, наконец, и участковый. - Что ты там разглядываешь, батюшка поп?
– Меня терзают смутные сомнения. - Отец Леонид поставил икону на комод, отступил на шаг и снова пытливо уставился на нее.
– Ах вот как! - дядя Андрей встал, подошел к комоду, пригляделся. - Чего проще-то - возьму на экспертизу. - И он бережно уложил икону в свою планшетку. Повернулся к Алешке. Спросил его с надеждой в голосе: - А ты что, Оболенский, скажешь? Про Шамиля Халитова - «Ш.Х.»?
– Ничего, - Алешка взял еще один пирожок, заботливо подложенный ему матушкой Ольгой. - Эта «Ш.Х.» никакая не Кавоша.
– А кто тогда «Ш.Х.»?
– Шерлок Холмс, - Алешка уверенно разбил версию участкового на мелкие дребезги и разметал ее клочки по закоулочкам. А если точнее - вначале соорудил красивый замок в виде версии и тут же развалил его как карточный домик.
И откусил от пирога здоровенный кусок.
«Потом, Дима, потом!»
Алешка опять вернулся домой с пирогами в пакете. Не забывал про меня. И опять сделал какую-то загадочную закорючку в плане ОРМ.
– Дим, - сказал он, любуясь, как я расправляюсь с пирогами, - скоро родители снова приедут. У тебя в хозяйстве все в порядке?
Я кивнул, дожевал и ответил:
– Арбузы цветут, наливаются, скоро кирпичи на место вернутся - Шурик обещал.
– Фиг с ними, - сказал Алешка. - У тебя какая-нибудь старая железяка найдется?
– А тебе зачем?
– К писателю пойду, чем-нибудь на что-нибудь меняться буду. Это повод, Дим, - пояснил он.
– Может, ты мне все-таки что-нибудь расскажешь?
– Потом, Дим, потом. Не сбивай меня со следа. Железяку найди.
– А чего ее искать? - И я достал из-под крыльца ржавый обломок косы.
– Здорово! - обрадовался Алешка. - Кусок старинной сабли! Даже отдавать жалко.
И я, честно говоря, не понял - хитрит он или дурачком прикидывается. И то, и другое у него здорово получается.
В богатом тереме писателя Марусина Алешке было очень интересно. Особенно когда Марусин, дописав очередную фразу до точки и прочитав ее вслух, разрешал ему брать в руки старинное оружие. И даже один раз они с Жориком выкатили во двор пушку, зарядили ее круглой картофелиной и бахнули в ворота. Ворота выдержали, а от картофелины осталось на них только мокрое пятно.
– Вот бы кому-нибудь в лоб так вкатить! - помечтал Алешка.
– Ага! - подхватил мрачный Жорик. - Менту какому-нибудь!
Алешка не успел достойно ответить - во двор на шум выстрела вышел Марусин и сказал:
– Какая фраза! - И он прочел эту свою фразу до самой точки: - «Утром солнце вставало, а вечером опускалось за горизонт». - Здорово, да? И как талантливо! А вы с кем воюете?
– Пушку прочищаем, - доложил Жорик.
– Правильно, - похвалил его Марусин. - Оружие всегда должно быть готово к бою.
Жорик невежливо не дослушал и ушел в свой подвал, где у него была оборудована мастерская. Там он приводил в порядок коллекцию оружия - реставрировал. И у него это здорово получалось. Даже один раз он доделал настоящую кольчугу. У которой не хватало некоторых деталей - обоих рукавов, спинки, передка и правого бока. Жорик нарубил проволоку, сделал из нее колечки и «доплел» кольчугу до конца. Здорово у него получилось! Настоящая боевая железная рубаха. Из двадцати тысяч стальных колечек!
Алешке очень нравилось бывать в мастерской и наблюдать, как работает Жорик. Как какая-нибудь никчемная ржавая железка вдруг превращалась в его руках в хищный стальной клинок или граненый пистолетный ствол. И в такие моменты Алешка искренне забывал, что Жорик у него на подозрении. Во-первых, как мастер по ключам, а во-вторых, как человек, в мастерской которого висели на крючке подозрительно знакомые черные ботинки.
Алешка вертелся возле верстака и своими «А это что? А это зачем? А это почему?» доставал Жорика до самой крыши. Но тот почему-то терпел Алешкину назойливость, не отгоняя его, как назойливую муху, а доходчиво объясняя назначение каждого инструмента. Алешка ему, похоже, нравился. Тот довольно ловко представлялся маленьким нахальным хулиганом. И это Жорику было по душе, потому что сам он, несмотря на крестьянские портки и босые ноги, выглядел настоящим бандитом.
И хотя Алешка облазил все щели в мастерской, все перетрогал и во всем разобрался, он и сегодня не оставлял без работы ни свои острые глазки, ни свои ловкие пальчики. И не зря - на самой дальней полке стеллажа, в самом глухом уголке обнаружил в банке из-под кофе комок какой-то пасты, вроде замазки.
– А это что, дядь Жор?
Вот тут дядя Жора, который позволял до этого Алешке трогать любопытными ручками все подряд, вдруг рассердился:
– Положь взад! Не твоего ума!
– Не понял, - вежливо признался Алешка.
А Жорик, словно спохватившись, тут же остыл. И объяснил:
– Это специальная паста - клинки полировать.
– Чтоб блестели?
– Ну!
– А ядро пушечное можно этой пастой отполировать? Чтоб блестело.
– Можно, все можно.
– А вот это? - и Алешка положил на верстак «фрагмент старинной сабли».
– Можно, - коротко взглянув на «историческую реликвию», отозвался Жорик. - А зачем?
– Это же бывшая сабля! Хочу ее на мушкет обменять.
– Валяй. А гвозди ржавые и кривые у тебя есть?
– Полно.
– Тащи. Он и гвозди принимает. - Жорик имел в виду писателя. И при этом как-то коварно усмехнулся.
А Лешка всю эту болтовню завел только для того, чтобы в удобный момент отщипнуть комочек пасты.
Рисковал, конечно.
И чтобы отвлечь внимание Жорика, Алешка снял со стены какую-то странную штуку:
– А это что?
– Праща, - коротко ответил Жорик. - Рогатка такая, боевая.
– Ничего себе, - удивился Алешка. - И на рогатку-то не похожа.
Действительно, какая это рогатка? Хотя некоторое сходство есть: кусочек кожицы величиной с Алешкину ладонь, а к нему с двух противоположных концов примотаны два кусочка веревки. На конце одного кусочка - петля.
– А вот сейчас увидишь, - пообещал Жорик. - Пошли на двор. Кастрюльку захвати.
Алешка пожал плечами, но кастрюлю взял. Она была старая и мятая, в ней Жорик разводил всякие жидкости и отмачивал в них сильно заржавевшие железяки.
Во дворе Жорик велел Алешке поставить кастрюлю на пустую собачью конуру в дальнем конце усадьбы.
Потом он заложил в кожицу большую гайку, один конец бечевки надел петлей на руку, а другой сильно зажал в пальцах. И стал этой штукой - пращой - быстро крутить над головой, аж ветер поднялся.
– Огонь! - скомандовал он сам себе и выпустил конец бечевки.
В воздухе коротко и грозно прогудело, и гайка с такой силой ударила кастрюлю в бок, что та слетела с будки и покатилась, дребезжа, до самого забора.
Алешка в восторге помчался за ней, догнал и поднял: в боку кастрюли зияла почти насквозь пробитая дыра.
– Класс! Я попробую, ладно?
– Дом разнесешь с непривычки, - опасливо сказал Жорик.
– А я картошкой! Как из пушки! Не разнесу!
