Но у меня уже не было сил разбираться в этих загадках. День был такой насыщенный приключениями, что очень хотелось, чтобы он поскорее закончился.
И мы легли спать.
Ворюга стал разведчиком
Назавтра события стали развиваться так стремительно, что мы едва успевали вмешиваться и направлять их в нужную сторону.
Во-первых, мама почему-то решила, что папа вернется из командировки голодный как волк.
– Нужно порадовать его хорошим семейным ужином, - сказала она.
– А кабинета, чтобы его порадовать, не хватит? - робко предложил Алешка. - Новые музыкальные обои…
– Ты бессердечный, - отрезала мама. - Вот вам список, марш в магазин.
Возле магазина сгрудились несколько подозрительных машин. А лестница на второй этаж, в ломбард, была перекрыта. На первой ступеньке стоял вооруженный детина в маске, а за ним маячил наш старый «друг» Хорьков. Он прикрыл лицо ладонью и из-под нее дружески подмигнул мне. Как сообщник, что ли? Но пока еще не соратник.
В магазине, набирая в тележку продукты по маминому списку, мы прислушивались к разговорам.
– Налоговая полиция…
– Проворовался ломбард…
– Документы проверяют… Накладные…
– И крыша ей не поможет…
– Ага, поехала крыша… Вот-вот рухнет…
– Ничего… Модеста вывернется…
– Ни за что! Вперед и вверх! - это Алешка сказал. Мне на ухо.
Не успели мы разгрузить сумки, позвонил Акимов.
– Общий сбор, ребята! Тревога! Модеста что-то задумала. Сейчас наш агент по кличке Хорьков звонил.
Мы помчались к Акимову. Все уже были в сборе.
Вот что сообщил тайный агент Хорьков.
Модеста Петровна продает машину и квартиру - раз! Заказала через своего секретаря билет на самолет - два! А сегодня у нее какая-то очень важная деловая и тайная встреча - три!
– Это понятно, - сказал дядя Степа. - В Америку удирает. Сейчас, когда там у ней проверка идет, она под шумок чужое золотишко присвоит - ищи ее в пампасах!
– А про тайную встречу Хорьков ничего не сказал? - спросил я.
– Что услышал, то и сказал. Утром к Модесте приезжала какая-то богатая дама. И говорит ей: «Выручайте, Модеста Петровна. Надежда только на вас!» А та ей: «Тихо, тихо, милочка, все разговоры только у меня дома». И пригласила ее зайти. Сегодня.
– А когда? - вскочил Алешка. - Не подслушал?
Акимов пожал плечами.
– Ну и что тут особенного? - не выдержал я.
– В общем-то, ничего. Только, когда эта дама ушла, Хорьков услышал, как Модеста прошептала: «Попалась, голубушка. Очень кстати». Что-то она задумала. Какую-то пакость.
– А как мы узнаем?
Самое главное, что меня в этом удивило, - никто из нас и не подумал сказать: «А какое нам дело?» А все стали предлагать, как это дело сделать. Все глупости, что мы наговорили, я повторять не буду. Скажу только «умности».
– Вишь, - укорил дядя Степа Акимова, - я говорил тебе, что надо Карлсона твово оборудовать акустической системой. Чтобы слышал и говорил. Ща бы мы его в засаду ей на балкон посадили - и все. Он бы там подслушивал, а мы здесь слушали.
Признаюсь, я опять ничего не понял. Но у меня на эти случаи есть младший брат. Он тут же вскочил и помчался домой, успев крикнуть на ходу:
– Я все придумал! Я - сейчас!
И через пять минут вернулся - запыхавшийся, с хохолком на макушке и с блестящими глазами. Как Ленка в такого могла влюбиться?
– Вот! - и Алешка брякнул на стол папин диктофон.
– Отличная идея! - воскликнул Акимов. - Вставляем ему диктофон в…
– В заплатку, - подсказал Алешка. - Сажаем его на Модестин балкон. И он нам все запишет.
– Это понятно, - покачал головой дядя Степа. - В заплатку - это понятно. Но вот только все записывать-то ни к чему. Пленки не хватит.
– Нужно дежурить по очереди, - предложил Акимов. - Я так себе представляю. Сажаем Карлсона на балкон, на пол, чтобы его не обнаружили. И время от времени включаем его на просмотр. Высунулся, посмотрел. А как эта дама придет, даем импульс, и он начинает писать их разговор.
– А может, попроще, - предложила Ленка. - Дежурить у подъезда. Как дама придет…
– Да мы ее не знаем! - воскликнул, перебивая, Алешка. - В подъезд за день сколько всяких дам шляется!
– Так, пожалуй, лучше, - без сожаления отказался от своего плана Акимов. - Даму мы не знаем, а ее приметы Хорьков сообщил. Белый длинный «Мерседес» и белые волосы до талии. У кого есть мобильник?
– У меня, - сказал дядя Степа. - Только он не работает.
– У нас, - сказали мы с Алешкой. - Только его папа с собой взял.
Акимов рассмеялся.
– А что у нас есть?
– Ракета, - сказал Алешка. - От Нового года осталась. А Модестин подъезд отсюда хорошо видно.
Я опять ничего не понял. Но спрашивать не стал. Потому что Алешка и дядя Степа тут же взялись за реконструкцию Карлсона. Пинцет, паяльник, бормотание. Все готово: включатель вакуумного насоса подсоединен к диктофону. Диктофон заправлен в Карлсона.
– Значит, так, - распределил обязанности Акимов. - Один - у подъезда, второй на нашем балконе, третий на пульте. Время от времени меняемся.
– А у нас проблема, - сказал Алешка.
– Какая?
– Обои.
– Это не проблема, - сказал дядя Степа. - Один у подъезда, один на балконе с пультом, трое - обои клеят.
– Вперед и вверх!
– Это моя бригада, - объяснил Алешка маме, когда мы с дядей Степой заявились домой. - Это обойщики.
Мама нисколько не удивилась. Она уже к нам привыкла за эти годы. Она только спросила дядю Степу:
– Это вы и есть Карлсон? Который вернулся.
– Нет, я его родственник.
Он осмотрел кабинет.
– Так. Это понятно. Здесь делать нечего. Работы на пару часов. Обои-то покажьте. А ничего. Буду к вам ходить, на репетиции. - И он прошагал на кухню, заглянул в ванную. Повертел краны. - Это понятно. Энти два крана - прокладки менять. Энти два - вон выкидывать.
– Вот и хорошо, - сказала мама. Она почему-то сразу прониклась к нему доверием. - Вы тут меняйте и выкидывайте, а я к тете Свете, на минуточку.
– Это понятно, - сразу же врубился дядя Степа, закатывая рукава. - Пара часов у нас есть. И где мой оголец бегает?
…Работа была в самом разгаре, когда явилась наша смена. Алешка принял у Ленки сигнальную ракету, а я у Акимова - ключи от его квартиры.
Захватив пульт, я вышел на балкон. Вообще-то пост у подъезда, где живет Модеста, оказался совсем не нужным. Обзор был прекрасный. Прямо как на ладони - Модестин подъезд, возле подъезда слоняется Алешка. Глазеет по сторонам, поддает пустую банку из-под чего-то - отсюда не разберешь, о чем-то заговаривает с прохожими и жильцами. И со знакомыми собаками. Стоят, подъезжают и отъезжают машины.
Вот и белый «Мерседес» подъехал. Из него сначала вышел амбал-водитель, огляделся, открыл заднюю дверцу и выпустил из нее, подставив руку, белобрысую блондинку (так Алешка ее назвал) с сумочкой. Взмахнув своими волосами до талии, она скрылась в подъезде.
А ракеты почему-то не было. Алешка сидел на корточках у скамейки и с чем-то возился. Увлекся посторонним делом.
Я немного поволновался и все-таки включил Карлсона на «запись». Главное, чтобы все сработало.
Блондинка пробыла у Модесты не очень долго. Вышла из подъезда, юркнула в машину. Машина тронулась, но тут же резко затормозила, потому что перед ее носом взвилась ракета. Даже отсюда был слышен истерический визг классных шин.
Как потом выяснилось, ракета немного состарилась. И никак не хотела взлетать от спичек. Пока Алешка не выпросил у какого-то прохожего зажигалку. Зажигалку тот дал, но сурово предупредил:
– Не вздумай во дворе запускать: залетит кому-нибудь в окно.
– Конечно! - согласился Алешка. - Что вы! Я ж понимаю! - тут же подпалил шнур и удрал. Будто его и не было. Он даже не заметил, как «объект наблюдения» вышел из подъезда.
Я привел Карлсона в действие. Он поднялся над домами и послушно спикировал на балкон Акимова. Прямо мне в руки. Вытащив диктофон, я помчался домой.
– Успел? - спросил меня взволнованный Алешка. - А то у меня ракета протухла.
– Успел. А как у вас дела?
Дела были прекрасны. Краны не подтекали, дверца кухонного столика не болталась, стены кабинета сияли белизной с красивыми черными каплями нот и строгими линейками.
– Симфония! - сказал довольный дядя Степа, вешая последнюю полку.
Мы расставили книги и безделушки, повесили на место карту и пошли на кухню. Я молча положил на стол диктофон.
– Ну? - Акимов вытер руки и, волнуясь, включил диктофон.
Вот что он записал.
Звонок в дверь. Глухо донеслись голоса:
– Здравствуйте, милочка. Извините за беспорядок. Я отъезжаю на пару дней. Надо отдохнуть, замучалась делами.
– Модеста Петровна, выручайте!
Тут запись пошла погромче - они прошли в комнату.
Модеста Петровна: Не знаю, не знаю, милочка, чем могу помочь. Я временно прекратила прием вещей в залог. Плохо выкупаются.
Милочка: Я в отчаянии. Мне срочно нужны деньги.
