– Что, даже когда оружия нет?
– Да, сопротивление – это уже оружие, даже если оружия нет!
– А значит, он хочет нас совсем-совсем разоружить?
– Лишить нас даже желания сопротивляться? Лишить нас нашего последнего оружия?
– Да!
– А как он это сделает?
– Он уже это делает! Во-первых, вон, обманывает!
– Да? И как?
– А вон, как будто не к нам, а сам – к нам! Всё, вон, ближе да ближе!
– А во-вторых?
– Он вливает в нас страх!
– А?.. Он же просто идет?
– А разве он вам не показывает, какой он огромный?
– Показывает?!
– А какой он сильный тем, что заставляет дрожать и небо, и землю? Не показывает?
– Ой! Ой! Показывает! – раздаётся много голосков.
– А вдруг он нас просто обходит?
– Ага! В нас есть еще последняя надежда! А вот, когда окажется, что он пришел всё-таки к нам, что будет с нашей последней надеждой?
– Ой, ой, она… пропадёт!..
– А если и она пропадёт?
– Тогда мы не будем защищаться!
– А когда мы не будем защищаться?!
– Ой, ой, тогда мы точно пропадёом!
– Ой, ой, пропадём, пропадём!
– Ой, ой, нас всех съедят!
– Съедяат!
– Ой!
А земля содрогадась и Гора Паук приближался, с каждым шагом всё больше сравниваясь с горой.
Зажигание душ. Страх главаря– Никто не пропадёт! Никого не съедят! – выкрикнул Слабачок.
– Слабачок, но ведь те гигантские камни, которые ты возносил всё выше и выше, для этого паука просто крупицы песка!
– Опасность – прибавляет сил. И чем больше сама опасность, тем больше в тебе сил! – отвечал Слабачок.
– Ой, а мне эта опасность ничего не прибавила! – сказал кто-то, дрожа.
– И мне! – пропищал ещё кто-то, весь дрожа.
– Ой, и мне!
– Ой, а мне кажется, что нам опасность, все же, что-то прибавила, ой!
– И что же она нам прибавила?
– А я, кажется, догадываюсь, что.
– Так, что же?
– Ой, она нам прибавила… стра-ха!
– Это потому, что вы боитесь! – продолжал уверенно Слабачок.
– Ой, боимся!
– Ой, и ещё как!
– Но я тоже боюсь! – удивил всех Слабачок.
– Тыи?!
– Я!
– И ты не боишься об этом открыть всем?
– Не боюсь!
– Какой он смелый, если не боится открыть свои страхи!
– Но ведь в тебе нет страха?!
– Поэтому ты и не можешь бояться.
– Страх во мне есть!
– Ой, караул!
– Караул!
– И в нём есть страх!
– Даже в Слабачке есть страх, караул!
– Он, тоже боится, караул!
– Караул!
– Да, во мне есть страх, есть – страх за вас, но во мне нет страха – страха за себя! – продолжил Слабачок раскрывать свои тайны.
– И что, он всё равно ведь – страх?!
– Страх за себя лишает сил, а страх за других сил прибавляет! А вы ведь хотите почувствовать в себе силу, а не бессилие, как сейчас? – затряс кулачками передних лапок Слабачок.
– Хотим!
– Хотим!
– Хотим!
– Тогда мы должны бояться друг за друга, каждому надо бояться за каждого, за всех остальных!
– Все должны бояться за всех?
– Да? – вопрос со всех сторон.
– Да! И только не бояться за себя!
– Да!
– Да!
– Боишься за себя – не спасаешь никого и не спасаешь себя!
– Да!
– И не спасаешь даже себя, даже тем, что прячешься, что убегаешь! – зажигал Слабачок всех огнём смелости.
– Не спрятаться! Не убежать!
– Да! Страх за себя – это трусость!
– А страх за других – это смелость! – увлекал Слабачок.
– Да, потому что укрываешь собой других!
– Становишься прикрытием для других!
– Щитом!
– Защитником!
– И может из-за тебя спасутся хотя бы другие!
– И может другие спасут тебя!
– И может из-за всех спасутся все!
– Мы из трусишек превратимся в бесстрашных!
– Мы будем воинами!
– Мы вместо бессилия почувствствуем силу!
– И чем больше боящихся не за себя, тем больше защитников!
– Воинов!
– Бесстрашных!
– Бесстрашных воинов!
– И чем больше опасность? – вопросил Слабачок.
– Тем больше страх всех за всех! – кричали очень многие из всех.
– И тем больше наша сила! – поставил Слабачок точку.
Щитом от беды. Врагом к врагуПошел навстречу пауку Слабачок.
– Эй, огромный, как скала, и страшный, как черная туча, скажи нам, кто ты!
– Что-что? Я что-то слышу, но понимаю, что ничего не слышу! Ха-ха! – надсмехался злодей.
– Эй! – изо всех сил прокричал Слабачок.
– Какой же ничтожный мой враг, если у меня не хватает сил его увидеть и услышать! – паук, наклонив голову-тело вниз и как можно ниже приседая, поворачивался во все стороны, пытаясь разглядеть у себя под лапами того, который что-то «пищал».
– Эй, злодей! – снова крикнул Слабачок.
Очень хотелось пауку, чья голова была на высоте горы, расслышать смельчака–наглеца, стоящего у подножья травы. Нашел он тогда самый большой бамбук, вырвал его из земли, обломал по краям, и получилась у него труба для слуха. Приложил он один край к уху, а другой край опустил в траву. И давай этой трубой-палкой-дубиной по траве елозить, останавливаясь да прислушиваясь. По Слабачку чуть-чуть не попадал, Слабачка чуть-чуть не затоптал. Наконец попала труба на Слабачка. Закричал тогда в трубу Слабачок:
– Эй, злодей! Не наглей! Назад поворачивай и иди откуда пришел, пока жив-здоров! – прокричал-пропищал Слабачок, а в трубе крик его, громом прогремев, в ухо Гпаука стрелой вонзился! Аж подскочил негодный, бросил трубу, завизжал-заверещал, на месте запрыгал. Ухо лапами погладить пытается, а прикоснётся, ещё больнее ему приходится.
– Смотрите!
– Смотрите! – закричали муравьи.
– Слабачок ударил гору-паука!
– Больно страшилищу!
– Ударил не чем-нибудь, не кулаком, а языком!
– Больно от языка!
– Словом ударил!
– Этого словом не ударишь!
– А чем же!
– Да криком-звуком!
– Да так, что ухо опухло-покраснело у злодея!
– Возьми трубу! – прокричал Слабачок. – Отыщи меня и найди ума говорить со мной!
– Да не кричи ты так! Не баси, не гуди ты так! И так одно ухо прострелило! Не хватало, чтобы и другое опухло!.. Ой!.. – неожиданно осекся паук. – А почему я тебя так хорошо слышу? Как с пауком-здоровяком-близнецом разговариваю! То ли мой слух усилился, то ли голос твой?! Наверно слух мой! Не нужна труба мне! А нужно мне тебя в траве найти, да и в землю втоптать!
– Ищи не ищи, топчи не топчи, а меня тебе не найти, и до меня даже не дотронуться!
– А вот и посмотрим, – зло взревел паук, – а вот увидим, когда тебя слышать перестанем!
– Слышать меня перестанешь, когда дышать не станешь!
– Что-о?! Затопчу-у, задавлю-у! – затопал паук по траве-мураве, землю сотрясая, пыль поднимая.
Не стал Слабачок под пауком скакать. Убежал из травы, запрыгнул на башню свою, взобрался на неё дотуда, откуда выше паука сделался.
– Эй, палконогий и полнотелый! А теперь тебе меня видно? А теперь тебе меня слышно?
– О-ой! – затряс паук головой. – Сначала писк, а потом гул от травы шел! О-ой! А теперь откуда гул пошёл, с горы? Возрос – выше стал, крошка-враг?! Меня, меня выше?! Ха-ха-ха! Или на что-то взобрался? Где ты, букашка?
– Эй ты, подлая таракашка, не примешивайся ко мне, к достойной и честной букашке!
– Мало мне писка и грома, и гула! Меня ещё и оскорбляют! Где ты, мизерный злодей! Будешь первым, кого я съем сегодня!
– А я тут, на башне! Не видишь? Али зрение, как у слепого?
– На какой-такой ещё башне?
– А на этой, перед тобой.
– Это эту верёвочку-ниточку ты называешь башней?
– Эта веревочка не из верёвочек, а из камней. И до неба до самого дотягивается! И вправду, как слепой, ты зряч.
– Башня?! Ха-ха-ха! Твоя верёвочка из камней сейчас рассыплется, как карточный домик! Хе-хе-хе-хе!
– Кто хвалится, тот похвальбой подавится.
– У? У-у-у-у! Тебя смельчака-наглеца с этой ниточки слижу, а твою верёвочку-башню разорву-разломлю и… и всеми остальными полакомлюсь! Но прежде я тебя и всех вас страхом попытаю, а заодно и повеселюсь-потешусь: с жертвочками поболтаю. Хах-хах-ха-ха! И тебе, блоха, докажу, что ты предо мной ничто. Отвернусь от тебя и ничегошеньки ты со мной не поделаешь!
Устрашение жертвОтвернулся Гпаук от Слабачка и повернулся к муравьям и муравьишкам.
– Эх, крошки с ножками, – обратился он с сочувствием. – Видите, что я паук самый большой на свете?
– А как зовут паука самого большого на свете?
Смягчилось страшилище, но продолжило устрашающе:
– Кто боится меня и кто любит меня, называют Дрым-Брымом меня!
– Тебя все любят, но только любят бояться! Поэтому тебя никто не любит, – прокричал Слабачок.
Пришлось снова обернуться к Слабачку злодею:
– Ха-ха! Как ты догадался? Ты знаток злодейских душ?! – удивлённо-обрадованно сказал Дрым-Брым.
– Глаза и уши подсказали.
– А как зовут тебя, у которого уши и глаза умеют нашептывать мысли? Или Умничек или Поганчик? Или… Дурачок? Ха-ха-ха!
– Слабачок! – начал Слабачок с гордостью называть своё имя, но закончил неуверенно и даже стыдливо: – Слабачок? Ха-ха-ха-ха! А больше подошло бы «Хилячок»! Ха-ха-ха-ха!
