– Помоги им, – попросила муравьиха-мать Слабачка. – Всё равно, из нас только ты и сможешь одолеть злодея.
Сражение с башнейА Дрым-Брым, освирепев, вдруг забыл о кусавших его муравьишках. Он как раз решил сначала расправиться с сильнейшим из этих слабых. Подошел он к башне, поднял свою мохнатую лапу и ударил ею по башне изо всех сил. И как тут взвоет он от неожиданной и ужасной боли. Напоролся Гпаук на твёрдость и остроту камней башни, как на меч богатырский, как на лезвие его острое, и отрезалась часть лапы у него.
Закричал от жуткой боли Гпаук! Запрыгал, завертелся он, с места не сходя.
– Аааа! Ааааа! – стонал Гпаук. – Не может случиться то, чего не может быть! Башня, как волос тонюсенькая, а лапы я лишился, как от топора огромного.
Воя от страшных мучений, захромал Гпаук вокруг неприступной для него башни-волоса и прокричал страшным голосом:
– Где ты, паршивый муравьишка?! Проглочу тебя и не замечу! Как и сейчас не замечаю! Не спасёт тебя башня твоя!
Хотел Гпаук снова ударить по башне, да опомнился вовремя. А то и второй бы лапы лишился! Влез Гпаук на башню, вцепился в неё всеми остальными лапищами и стал сгибать её, расшатывать, трясти… Но ничего у него не получалось! Башня скалой стояла и как в скалу вросшая.
А Слабачок тем временем с башни незаметно слез, пристал к остальным муравьишкам, и стоит и вместе с ними над чудищем посмеивается. И даже те, кто от страха трясся и даже плакал, то и те сквозь слёзки заулыбались.
Понял зверь, что не справиться ему с этой ниткой-струной каменной. Да и Слабачка на ней никак не разглядеть. Решил вернуться и всех муравьёв растоптать. Спрыгнул с башни тогда он на землю, но вдруг как возьмёт, да как завоет с новой силой. Оказалось, что исколол и изрезал он лапы свои поганые о башню. Не то что маленьких ему топтать, а и стоять-то, как на ходулях, получалось у него еле-еле. Впору на брюхе ползти.
– Смотрите, смотрите! – закричали муравьишки. – Не справился Гпаучище, не справился он с нашим Слабачком!
– А если ему Слабачок поперёк горла встал, то и нами, глядишь, подавится!
Первый раз в жизни не до смеха стало чудищу. Испугался злодей, что победят его, его – гиганта непобедимого! И победит кто? Те, кого не видно и не слышно?! «О, горе! О позор! Что скажут мои собратки-сотоварищи! Засмеют меня! За горе моё порадуются! Негодяи меня похлеще!»
– Ну, негодные муравьишки! Не удалось мне вами полакомиться в раз этот, получится в следующий. Залатаю раны, заживлю лапы свои и возьмусь за лапки ваши. Ха-ха-… Ох-хох…ох! А потом уже заберу камень тепла вечного и сам вечным стану! А вы у меня исчезнете!
Закряхтел злодей, повернулся и хотел уже было пойти, да как спотыкнётся, как плюхнется на брюхо своё безразмерное, жирнючее и волосючее. От удара об землю такого страшного всех муравьев подбросило на высоту самого злодея, а от волны воздушной хлопка неслыханного на длину в сотни муравьев по всем сторонам разбросало.
А Слабачок, которого ни земля не встряхнула, ни волна воздушная не откинула, возьми да и закричи негодному:
– Не нападёшь, и на силу беззащитных не напорешься. Не нападут, беззащитные силы своей так и не найдут. Так что, или сам спасёшься, или за силы, что раскроются, отблагодарим победою над тобой.
Не было ответа Слабачку. Трясясь от злости и боли, злобно вращая глазищами, как будто желая хотя бы ими кого-нибудь съесть; то крича, то шепча: «Всех затопчу! Всех проглочу!», – то вдруг, завывая при каждом шаге от заслуженной боли: «О-о-ох!», «У-у-ух!», – Дрым-Брым, накреняясь то на одну сторону, то на другую, осторожно развернулся и очень медленно поплёлся назад в своё паучье логово, сокрытое на потолке глубокой гигантской пещеры. Постепенно стих пугающий грохот, и успокоилась от сотрясения земля. Злодей уполз за горизонт.
Объявление о башняхИ все закричали:
– Слабачок, ура!
– Ты победил врага!
– Ты нас спас!
– Ура!
– Ура!
– Ура!
Но Слабачок стоял, не как после битвы: не радостный и успокоенный, а, как перед битвой: взволнованный и с напряжённым взглядом.
– Что вы радуетесь? – крикнул Слабачок, уже взобравшийся на лепесток маленькой ромашки.
– Ты нас спас!
– Ура!
– Ты победил!
– Я победил?
– По-бе-ди-ил! – уже не совсем твердо кто-то произнес среди притихших муравьёв.
– Побеждают, когда съедают, так?
– Так! Так! – закричали радостно снова все сразу.
– А если враг съеден, то он уже не уйдёт и уже не придёт?
– Не уйдёт…
– И не придёт… – поняв, к чему спрашивает Слабачок, понурив головки, грустно произнесли из толпы.
– А мы съели врага?
– Не съе-ли.
– Отпустили врага?
– Отпусти-ли, – чувствуя себя виноватыми, произнесли многие.
– Вернётся враг?
– Ой, вернётся! – ответили другие с дрожью в теле и в голосе.
– Что же делать?
– Не… не знаем…
– А ты-то, знаешь? – произнёс кто-то с ехидством.
– Может, и знаю!..
– Ну?! И?!
Молчание. Ожидание. Ответ!
– Мы будем строить башни.
– Ещё?
– Зачем?
– Такие же высокие?
– Из таких же больших камней?
– У нас нет цемента!
– Да, на чём будут держаться камни?
– На том, на чём держатся камни этой башни. – указал лапкой Слабачок.
– А на чём они держатся?
Ответ всё задерживался и задерживался.
– Я отвечу правду, в которую не все поверят или не поверят все…
– Может, хватит тянуть…
И Слабачок не стал тянуть:
– …На мне!
– Как, на тебе? – изумились все и в первую очередь самый нахальный.
– А вот так! – и Слабачок взглядом указал на свою чудо-башню.
Все повернули свои головки на эту огромную башню, уходящую в облака, и снова увидели, что так как камни стоят друг на друге, часто соприкасаясь только острыми краями, так башня никогда бы не стала башней, а могла бы быть только огромной, с гору, кучей камней! (Оправдывались догадки больших муравьёв!)
– Увидели? Поняли? Вот так и на новых башнях камни стоять будут, и их ничто не сломает.
– Слабачок, а… а ты как… это делаешь?
– Знаю, что делаю это я, но как – не знаю!
– А зачем ещё башни? – пропищал с новым интересом один из муравьишек.
– Башни будут эхом-рупором, ловушкой и ростом… – Слабачок осёкся. – Меньше будут камни. Меньше будут башни. А башен будет шесть.
– А насколько меньше?
– Их высота сравняется с высотой врага.
– А как быстро мы их построим?
– Последний камень будет положен с появлением врага.
– Но у нас нет таких сил, как у тебя?!
– У каждого из вас, может, и нет.
– Нет!
– Нет! – кричали из толпы.
– Но нас тысячи! И у вас у тысяч десятки моих сил.
– Хоть бы одну твою силу набрать.
– Да.
– И то хорошо.
– А как эти башни?
– Как смогут?..
– Как помогут?
– Увидите и услышите!
Башенный капкан. ВозведениеНачалось великое построение. Сотни муравьёв глыбы искали и тысячи муравьев летунов на травинках с глыбами взлетали и их на башни строящиеся опускали. А камни, как в пазы, один в другой попадали и крепко-накрепко один на другом застревали.
Но уставать начали быстро муравьи и муравьишки. Слишком тяжелы глыбы. Слишком много нужно их натаскать. Уже начали срываться камни у летунов и падать с большой высоты рядом с муравьями, сильно пугая и крик вызывая.
Если собрать муравьёв со всей земли, только тогда, кажется, справятся они с задачей Слабачка.
Кинулись муравьи к Слабачку:
– Нет у нас, Слабачок, таких сил, чтобы с твоим заданием справиться. Не знаем мы, что делать. Хоть советом помоги, а лучше лапками.
– Помощь от совета моего будет сильнее помощи лапок моих.
– Какой же совет может быть сильнее твоих лапок?
– А поднимайте кучи камешков маленьких и на башни растущие сбрасывайте.
– А что же получится?
– А вот и узнаете!
Понесли летуны на коврах из травинок мелкие камешки.
– Обсыпятся камешки на землю. Зря мы только силы тратим.
– Лучше уж глыбы продолжить тягать, – говорили одни.
– Ага, пока без сил все на землю не попадаем, – возражали другие.
Высыпали первые мелкие камешки на уже готовую половину первой башни. Но не попадали камешки на землю с башни, а упали на башню и остались на ней, как приклеенные. Как будто в коробку прозрачную камешки насыпали эти, по форме камней огромных.
А потом, когда такая коробка первая наполнилась, то увидели все чудо ещё большее: слились все камешки мелкие в глыбу-монолит единую.
Пошли башни расти быстрее и веселее. Ожила у муравьиного мира надежда, что спасёт он сам себя от беды приближающейся.
А когда заслышался стук шагов Гпаука, последнюю кучу камешков высыпали летуны и образовалась последняя глыба-монолит, ставшая последней построенной башней-ловушкой.
Возросшие и униженныеС сотворением последней глыбой на последней башне первыми стуками своих корявых лап снова заявил о себе Гпаук. Грохот опять с каждым приближением всё сильнее бил, давил и пытался растоптать своим громоподобием невидимые ушки крохотуленьких многоножек.
