Зенит - Кристина Артюшкина

Медленно включив горячую воду, я жадно и с фанатизмом намылила руки, пока белая пена не скрыла от меня эти ужасающие остатки вчерашнего дня. Кожу пощипывало. Пытаясь избавиться от воспоминаний, я снова намыливала руки и снова ополаскивала их, намыливала и ополаскивала. Тщетно пытаясь избавиться от испытанного мною ужаса, пытаясь смыть его с рук. Подсознательно я понимала, что мытье рук добела не даст мне того, что я жажду. Все не так просто. Одним мылом это не смоешь.

Двигаясь бесшумно насколько это возможно, я вышла из ванны, быстро взяла сменную одежду и снова вернулась в небольшую стерильно белую комнату с кафельным полом и ярким светом, обнажающим все недостатки моего внешнего вида.

Не могу сказать точно сколько я сидела под струёй горячего душа, обняв свои колени и пытаясь согреться, но для меня, казалось, прошла целая вечность. Мой мозг отключился на какое-то время, когда все моё внимание привлекли прозрачные капли, сползающие по белой пластиковой занавеске. Это дало мне небольшую передышку. В какое-то мгновение, мне даже стало казаться, что все это был лишь сон, что мой визит в Красную Звезду не омрачили вчерашние события. Как бы мне хотелось, чтобы эти два дня мы с Елизаром провели полностью отдавшись друг другу, валяясь под одеялом около камина, попивая горячий шоколад, как в американских фильмах и смотря какую-нибудь дешёвую, но тёплую комедию по телевизору. А чего ещё может желать девушка, находясь в гостях у своего парня в загородном доме осенним хмурым днём, когда холодный дождь время от времени поливает и без того сырую землю? Романтики. Но этому не суждено было сбыться. Все испортил тот белый монстр. Не знаю сколько времени мне понадобится, чтобы стереть из своей головы испорченные выходные или хотя бы свыкнуться с ними. К счастью, я не чувствовала, что вот-вот заболею. Хотя бы что-то хорошее. Не хотелось бы провести и без того короткие каникулы прикованной к постели с градусником.

Когда я собиралась уже выбираться из ванной, кто-то осторожно и нетребовательно постучал в дверь. Елизар.

– Кристина с тобой все в порядке? – раздался его сонный и заботливый голос за дверью.

– Да, – испуганно от неожиданности его визита ответила я.

– Точно?

– Да, Елизар. Можешь не волноваться. – Вложила я немного уверенности и веселья в свой голос.

– Хорошо, я сгоняю на кухню за чаем.

После его слов щёлкнула ручка двери в гостевую комнату и вокруг стало тихо.

Когда я вышла из комнаты Елизара все ещё не было. У меня не было никакого желания выходить за пределы этой комнаты. Я чувствовала себя неловко при виде его друзей и мне абсолютно не хотелось столкнуться с кем-то в коридоре без Елизара, не зная, о чем я могу заговорить с этими людьми. Опустившись на край кровати, я достала свой телефон, но он оказался разряжен. Стоит позвонить бабушке и спросить, как они там, сказать, что со мной все в порядке.

Завтра я вернусь домой уже без Маши с одной только Светой. Как это будет? Удастся ли нам с ней надеть маски или они будут сидеть на наших лицах неправдоподобно и неуклюже?

Держа в каждой руке по чашке чая, а в зубах небольшую тарелку с печеньями в комнату вошёл Елизар, повернув ручку локтем и толкая дверь ногой.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, поставив чашки и тарелку на тумбу рядом с кроватью.

– Думала будет хуже. Вполне себе нормально. – Бодро ответила я.

Этим тусклым утром бледное лицо Елизара тоже казалось больным и разбитым. Я впервые вижу его таким. Мне доводилось видеть его сонным, печальным, но не таким разбитым, как сейчас, будто душевные терзания и пережитое вчера слоями как грим наложились на его прекрасное лицо.

– Елизар, я хочу увидеть Машу, – произнесла я, отхлебнув горячий чай.

– Может быть, сначала нормально позавтракаем? Тётя Лиля привезла нам еды вчера ночью.

– Родители Маши тоже сюда приехали?

– Да.

– Спасибо, но я не голодна, – солгала я.

От будущей встречи с родителями Маши мне вдруг стало не по себе. Мне стало стыдно, будто вина за сломанную жизнь их дочери лежала на мне. Не знаю, что я могла бы сделать, чтобы предотвратить это, но маленький червячок копошился в моей голове, тревожа мою совесть. Что я скажу её родителям? Как посмотрю в глаза дяде Вове, который всегда при встрече улыбался, был открыт и добр?

Елизар опустился передо мной и, положив свою голову мне на колени, произнёс:

– Прости меня, Кристина, прости.

В его голосе было столько сожаления, столько печали, что мне сразу же стало больно от его чувств. Я будто сама испытывала все это. Мне стало жаль его. Сейчас, с капюшоном на голове, в спортивной мятой одежде он казался беззащитным, разбитым, уязвимым как никто другой на этой планете. Он тоже осознает, что наше желание провести эти два дня наедине, наслаждаясь обществом друг друга, разбито в пух и прах. Разбито на мелкие осколки без возможности восстановить.

– Ты ни в чем не виноват, – подняла я его лицо и легонько поцеловала в губы. – Это не твоя вина. Ты не мог предотвратить это.

– Я должен был остаться, я не должен был никуда уходить. Я хотел, чтобы это были самые незабываемые твои два дня. Но они стали незабываемыми по другой причине. Я очень сожалею, – пробурчал он и снова положил голову мне на колени, закрыв лицо.

– Нам уже не исправить случившегося, – сказала я и погладила его по голове. – Я хочу увидеть Машу, если можно.

– Да, конечно можно. Она в гараже, – сказал Елизар и поднялся на ноги, тяжело выдохнув.

Где-то в глубине дома громко разговаривали взрослые, решая какой-то вопрос, смысл которого я не смогла уловить. Услышав их голоса, я замерла на месте, во мне стали расти неуверенность и страх. Не то что бы я боялась взрослых, которые должно быть прибыли сюда из-за произошедшего вчера, я не была уверена, что готова встречаться с ними лицом к лицу и раскрывать себя. Мне хотелось быть инкогнито в этом доме. Но навряд ли это удастся после вчерашнего. Кроме того, я уверена на сто процентов, что все посвящённые и без того в курсе, что я сейчас нахожусь в Красной Звезде.

– Ты передумала? – произнёс за моей спиной Елизар, отчего я вдруг вздрогнула.

– Нет, ни чуть. – Сжала я кулаки и пошла дальше,