Бороздит пучину моря!
О могучий Вяйнемейнен!
Ты шесть лет по морю плавай,
На волнах семь лет качайся,
Восемь лет носись по водам
По открытому простору!
Шесть ты лет сосною плавай,
Ты семь лет носись, как елка,
Восемь лет, как пень качайся
На равнине вод широких,
На хребте морской пучины!
Ты живым не возвратишься,
Никогда ты не вернешься
В рощи Вяйнелы любимой,
На просторы Калевалы!
Не увидишь, Вяйнемейнен,
Золотого света солнца,
И луны тебе не видеть
Серебристого сиянья!
6. Хозяйка Похьелы обещает выдать свою дочь за того, кто выкует Сампо
Восемь дней и восемь ночей бросали волны старого, мудрого Вяйнемейнена с гребня на гребень. Как сосновую ветку, кидало его из стороны в сторону, словно еловый сучок, кружило по морским дорогам.
Куда ни взглянет Вяйнемейнен - перед ним только синее море, поднимет голову - над ним только синее небо.
Из последних сил держится Вяйнемейнен за пенистые гребни. А помощи ждать неоткуда. Со всех сторон подстерегает его гибель. Если не потонет погибнет с голоду, если не погибнет с голоду - потонет.
"Горе мне, - думает Вяйнемейнен, - горе мне, сыну несчастья! Зачем оставил я свою землю? Зачем покинул родную страну? Не поставишь дом на морских волнах, не укрепишь стены ветром".
Летел над морем орел - не сказать, что из самых больших, но и не из самых маленьких: одним крылом задевает волны, другим крылом задевает тучи, хвостом море бороздит, клювом в берег упирается.
Посмотрел орел направо, поглядел налево и увидел в волнах Вяйнемейнена.
- Что ищешь ты в море, старый, мудрый Вяйнемейнен? - спрашивает орел. - Почему качаешься на синих волнах?
Отвечает ему Вяйнемейнен:
- Вот послушай, что со мной случилось. Задумал я взять жену в свой дом и поехал свататься к красавице Похьелы. Да на беду подкосились ноги у моего коня и потонул он в морской пучине. А я в волны упал. Уже восемь долгих дней качаюсь я на хребте синего моря. Из последних сил держусь за пенистые гребни. Все руки себе сбил, ногти обломал! Видно, пришел мне, сыну несчастья, конец!
- Не печалься, - говорит ему орел. - Садись ко мне на спину, и я понесу тебя куда хочешь. Я ведь помню тот день, помню то доброе время, когда оставил ты на полянах Калевалы березу, чтобы отдыхали на ней перелетные птицы, чтобы и я, небесный орел, мог посидеть на ее ветках. Пришел теперь мой черед отплатить тебе добром за добро.
Спустился орел еще ниже и подставил Вяйнемейнену свое могучее крыло. Взобрался Вяйнемейнен к орлу на спину, и полетели они дорогой весенних ветров в сумрачную Похьелу, в суровую Сариолу.
Немного прошло времени, и достигли они туманных берегов чужой земли. Тут оставил орел Вяйнемейнена, а сам опять взвился в небо, могучими крыльями зашумел в вышине.
Холодно, темно в Похьеле. Даже воздух и тот застыл на морозе. По снежным полям скачут здесь снежные зайцы, в снежных реках купаются снежные утки, над застывшими водопадами пролетают ледяные лебеди.
До самого сердца пробрал Вяйнемейнена холод. Немилой показалась ему чужая земля, и пошел он искать дорогу в родные места - туда, где слушал в тенистых рощах кукушку и на цветущих полянах Осмо складывал веселые песни.
Долго он шел. Нигде ни дороги, ни тропинки.
Совсем опечалился Вяйнемейнен. Чернее угля, темнее смолы стали его думы. Сел он на прибрежный камень и горько заплакал.
Рано утром вышла из дому молодая работница, что прислуживала самой хозяйке Похьелы, злой старухе Лоухи.
Поспорила она с солнцем, кто раньше встанет.
И вот еще петухи не пропели, еще солнце не открыло своих глаз, а она уже взялась за работу. Остригла пять овец, сняла шерсть с шести ягнят, наткала сукна, вымыла столы, чистым веником подмела пол, а потом собрала сор на медную лопатку и вынесла во двор.
И вдруг слышит - плачет кто-то вдалеке.
Бросилась она в дом и говорит старухе Лоухи:
- Слушай, хозяйка, кто-то стонет и плачет на берегу. Может, это малые дети слезы льют? Или женщины причитают?
Вышла старая Лоухи, хозяйка Похьелы, не крыльцо, послушала одним ухом, послушала другим и говорит:
- Так не плачут дети. И женщины так не причитают. Это плачет сильный муж, могучий герой. Беги скорее, веди его ко мне в дом!
Побежала служанка на берег моря.
В густом ивняке нашла она Вяйнемейнена и привела в дом старухи Лоухи.
Весь он избит злыми волнами. Борода у него растрепалась, волосы повисли клочьями. Сотни ран у него на теле. Тысячи ударов обрушил на него ветер.
Спрашивает его хозяйка Похьелы:
- Скажи мне, бедный старик, кто ты такой, откуда родом?
Отвечает ей Вяйнемейнен:
- Был я певцом в родных долинах Калевалы, в зеленых дубравах Вяйнелы. На радость людям пел я свои песни, чтобы весельем начиналось их утро, чтобы светлым был долгий день и ясным - вечер. Но теперь постигло меня горе, и я сам не знаю, кто я такой.
- Какое же горе постигло тебя, Вяйнемейнен? - спрашивает старая Лоухи. - Поведай мне, какое несчастье случилось с тобой?
- Коли хочешь знать - слушай, - отвечает ей Вяйнемейнен. - Вот уже сколько дней не могу я найти дорогу в родные края. Поэтому, я и плачу, что по чужой земле ступают мои ноги, через чужие ворота вошел я в чужой двор, перешагнул через чужой порог, открыл чужую дверь. Не радует меня на чужбине и береза, больно ранит мое сердце ольха. Здесь все деревья - мои враги, каждая ветка - бьет меня по лицу. Только ветер, что примчался с далекой моей родины, - мой товарищ. Только солнце, что светит над моей любимой Калевалой, - мой друг на этой чужой земле.
- Напрасно ты горюешь, Вяйнемейнен, - говорит ему старуха Лоухи. Оставайся лучше здесь. Будет у тебя вдоволь и семги и свинины. Забудешь ты о своей Калевале, заживешь в нашем краю, не зная забот.
Отвечает ей Вяйнемейнен:
- Нет радости тому, кто покинул родину. Не знать ему счастья на чужбине.
Нам сладка в краю родимом
И вода, что из-под лаптя.
На чужбине мед нам горек,
В раззолоченном сосуде.
- А что ты мне дашь, если я помогу тебе вернуться домой? - спрашивает злая Лоухи, хозяйка вечно мрачной Похьелы.
- Выбирай, что тебе больше по душе, - говорит Вяйнемейнен. - Хочешь дам шапку серебра, хочешь - мешек золота. Ничего мне не жаль. Только бы услышать снова, как поют птицы в родных рощах!
- О старый, мудрый Вяйнемейнен, - говорит хозяйка Похьелы, - ошибся ты на этот раз. На что мне серебро? На что мне золото? Золото - только молодым забава. Серебро - только коням украшенье. Скажи-ка лучше, сможешь ли ты
Говорит ей Вяйнемейнен:
- Нет, не могу я выковать Сампо, не могу украсить пеструю крышку. Но если ты поможешь мне вернуться на родину, я пришлю тебе кователя Илмарийнена. Самый искусный он во всем свете мастер. Ведь это он выковал небо, он выковал крышу воздуха - да так, что нигде ни одной зазубринки не видно и даже следов от клещей нигде не осталось. Илмарийнен тебе и Сампо выкует.
Отвечает ему хозяйка Похьелы, злая старуха Лоухи:
- Хорошо, поверю твоему слову. Покажу тебе дорогу на родину. Только уж дочери моей, моего весеннего цветочка, моей веселой птички, тебе не видать. За того отдам я ее замуж, кто выкует мне Сампо.
Вывела старая Лоухи из конюшни резвого коня, запрягла его в сани и говорит Вяйнемейнену:
- Слушай, что скажу тебе, - пока не доедешь до дому, не поднимай головы, не гляди на небо, а не то беда случиться.
Взмахнул Вяйнемейнен кнутом, и понеслись сани по дороге.
Из туманной Похьелы, из суровой Сариолы домой, в родные края, едет старый, мудрый Вяйнемейнен.
7. Вяйнемейнен делает для красавицы Похьелы лодку и ранит себя топором
Спешит, торопится старый, мудрый Вяйнемейнен в родную Калевалу.
Звенит дорога под копытами коня, скрипят быстрые полозья, трещит на морозе сухая дуга.
И вдруг слышит Вяйнемейнен - что-то зажужжало у него над головой, Забыл он, о чем говорила ему старуха Лоухи, и поднял голову.
Смотрит вверх - и глаз отвести не может. На небесной радуге, на семицветной дуге сидит красавица Похьелы и прядет пряжу. Словно птица, летает в ее легких руках серебрянный челнок, без конца тянется золотая нитка в ее проворных пальцах.
Остановил Вяйнемейнен коня и говорит красавице:
- Не скучно тебе, украшение земли и неба, сидеть здесь одной? Сойди лучше вниз, садись в мои сани, и повезу я тебя к себе на родину. Будешь ты в моем доме хозяйкой, будешь печь мне медовый хлеб и варить пенистое пиво, будешь петь у окна звонкие песни, веселиться на полях Калевалы.
А красавица говорит ему в ответ:
- Спрашивала я у веселого дрозда, спрашивала у сизокрылой синицы, как лучше мне прожить на свете: у отца ли с матерью - любимой дочкой или у мужа - послушной женой? И ответил мне веселый дрозд, просвистела сизокрылая синица: "Тепло греет солнце, а родительская любовь еще теплее. Промерзает на морозе железо, а жене в мужнином доме еще холоднее. При отце с матерью девушка - точно ягодка в поле, а жена при муже - точно собака на привязи".
