троицы, — пофантазировали… Хорошо, фантазёры. Только вы забыли вытереть муку с фотографий. Могу себе представить, что тут творилось!
— Вряд ли, — усмехнулся папа. — Но подожди пробовать, я ещё не принёс горячий шоколад.
— Горячий шоколад, — сказала мама. — Да у нас пир горой!
— Новый год бывает не так уж часто, — сказал папа. — Даже у нас…
Когда шоколад был разлит по чашкам, мама взяла один из кексов и, под трепетными взглядами поваров, откусила небольшой кусочек.
— Вкусно? — не выдержала Варя.
— Очень необычно, — сказала мама, откусывая второй кусок. — И очень вкусно.
— Ура-а-а! — закричали все.
— Я скажу больше, вам обязательно нужно записать этот рецепт, если вы, конечно, помните…
— Я думаю, мы сможем восстановить хронологию, — сказал папа, отрезая громадный кусок от большого кекса.
— Ого, — сказал Серёжа. — Такой большой!
— А что, — сказал папа. — По храбрецу и награда. Хочешь такой же?
— Конечно!
— А ты Варвара?
— Нет, — замотала головой Варя, глядя на маму. — Я маленькие буду, как мама.
— Ой, что это? — вдруг сказала мама, вынимая изо рта пуговицу.
— Ага, — закричал папа. — Вот и победитель!
— Какой победитель? Чего победитель? — спросили ребята.
— Победитель нашей новогодней лотереи конечно, — сказал папа.
— Так это…
— Да, это положил пуговицу в тесто, — сказал папа. — Это старый обычай, вы, что, не знали?
— А если бы я её проглотила? — сказала мама, держа в руке большую бирюзового цвета пуговицу.
— Исключено! — отрезал папа. — Я проверял.
— Проверял?! Как?
— Не важно, — замялся папа. — Пуговица совершенно безопасна и она мягкая, чтобы не испортить зубы.
— Господи, — сказала мама. — Я начинаю бояться самых обычных вещей.
— Лучше спроси, что ты выиграла, — сказал папа.
— И что же? Карету?
— Нет, — засмеялся папа, — карету я сделать не успел. — Но, ты выиграла право поджечь новогодний фейерверк. Точнее, поджечь новогоднюю ракету.
— Вот это да! — закричал Серёжа. — Ракета! А она полетит?
— Должна, — сказал папа.
— Что-то я не уверена, что я рада, — сказала мама. — Ракета… Это не опасно?
— Я все рассчитал, — сказал папа. — К тому же, после таких дождей всё мокрое и она вряд ли сможет устроить большой пожар…
— «Вряд ли»? — переспросила мама. — То есть ты не уверен.
— В космонавтике, — сказал папа, — как и пекарском искусстве, никогда нельзя быть уверенным на 100 % что всё пойдёт удачно. Но риск минимальный, я вас уверяю. Да и взрываться там нечему.
— Ну, хорошо, — сказала мама. — Будем считать, что это так.
— Славно, — потёр ладони папа. — Кому ещё шоколада?
Около полуночи, они вышли из кухни. Дождь почти прекратился, только водяная пыль висела в воздухе и капли падали с мокрых деревьев. Стёпа и Счастливчик идти отказались. Они пригрелись вдвоём на кресле и дремали. Счастливчик сонно перебирал шерсть у Степашки и тот дёргал задними лапками, словно чесался. По настоянию ребят, каждый получил по небольшому кусочку кекса и теперь, им было просто лень, куда-либо идти.
— Лежебоки, — сказала мама. — Я даже не могу понять, кто из вас кого портит, Стёпа Счастливчика или Счастливчик Стёпу.
— Оба хороши, — сказал папа, кладя в карман спички. — Идёмте.
— Я ничего не вижу, — сказала мама. — Как я буду поджигать.
— Я посвечу тебе фонариком, — казал папа. — Вот здесь.
Луч света осветил деревянную конструкцию из небольших дощечек. На которую папа установил большую самодельную ракету, сделанную из фольги и селитрованной бумаги. Стабилизаторы были изготовлены из картона и закреплены нитками.
— Это точно безопасно? — волновалась мама, заранее жмурясь.
— Совершенно, — сказал папа. — Но мы все отойдём подальше, под навес…
— Все готовы?
— Да!
— Даю обратный отсчёт! 10!
— А она точно не заденет никого?
— 9!
— Может лучше ты?
— 8!
— Что-то я нервничаю…
— 7!
— Кажется я не смогу…
— 6!
— Нет, я не буду!
— 5!
— Боже мой!
— 4!
— Ещё не поздно отложить эту дурацкую затею!
— 3! — дружным хором прокричала троица.
— Ой, ой, ой!
— 2!
— Мамочки!
— 1!
— НЕТ!
— Зажигание!
Мама щёлкнула колёсиком зажигалки и краешек бумаги, торчавший в хвосте ракеты, вспыхнул, разбрасывая искры.
— Все назад! — сказал папа, но все и так уже были под навесом, и первой туда прибежала мама.
Сноп искр превратился в струю ревущего пламени, вырывающегося снизу ракеты, но ракета никак не хотела стартовать, а только ходила ходуном и тряслась. Пламя максимально усилилось, засвистело и вдруг, когда оно уже начало угасать, ракета взмыла в воздух под протяжное ура на земле. Словно комета, она, роняя снопы искр, пронеслась по большой дуге над участком, потом внезапно ускорилась, сделала замысловатый пируэт, свистнула в последний раз и, полностью прогорев, спикировала на крышу дома, откуда скатилась под ноги ребятам, пшикнув и окончательно погаснув в луже на земле.
— А?! — сказал папа. — Как вам?! Не хуже стрижей! Только, конечно, требуется доработка и корректировка веса и, в следующий раз, всё будет гораздо интереснее.
— Без меня, — сказала мама. — Пойдёмте обратно, а то ветер холодный.
— Вы неслись как лань, моя королева… — шутливо сказал папа.
— Не желаю ничего об этом слышать, — отозвалась мама. — Стража, немедленно отведите этого человека на кухню и не спускайте с него глаз!
Серёжа и Варя схватили папу за руки, и повели на кухню.
— Караул! — закричал он в смятении. — Моя королева, я невиновен! Пощады!
Но «стража» была неумолима, и папа был препровождён на кухню, на которой царил полный разгром…
Стол был залит какао, куски кексов валялись на полу, где их доедал Степашка, а главный виновник «торжества», Счастливчик, гордо восседал на папином стуле, держа в каждой лапе по куску кекса. Его живот, грудь и мордочка были перемазаны какао и припорошены сверху сахарным песком из опрокинутой сахарницы. Увидев ребят, он тревожно пискнул с набитым ртом, бросил кексы и прыгнул на кресло. Его сообщник, сразу поняв, что дело принимает дурной оборот, быстро проглотил последний кусок кекса и спрятался под сервантом, поджав уши и хвост. Счастливчик же просто притворился спящим и даже свернулся калачиком, как он обычно делал, но его челюсти продолжали работать, дожёвывая не проглоченный кекс, а один глаз был приоткрыт.
Папа захохотал первым. Виноватый вид перемазанного шоколадом Счастливчика, с сахарными разводами на голове был невероятно комичен и папа никак не мог успокоиться, держась обеими руками за живот. Мама была в гневе, но и она не могла сдержать улыбки, когда Счастливчик, сделав вид что только что проснулся, открыл оба глаза и протянул к ней свои перепачканные лапки, требуя обнять его.
— Безобразие! — говорила она неизвестно кому. — Тут нет ничего смешного! Только посмотри, сколько уборки. И скатерть, она стала ни на что негодной! И это зелёный поросёнок перемазал кресло и стул!
— И накормил друга, — смеялся папа. — Без помощи Счастливчика, ему бы никогда не добраться
