diverting, entertaining, droll» и прочие более и менее правильные английские синонимы слова «смешной», Сигмунд что-то написал на бумажке, уронил ее на пол и толкнул назад, Маркусу, который ее тут же поднял.
– Я нашел на полу записку, – сказал Маркус учителю.
– Да? – с интересом отозвался Воге. – Сегодня и в самом деле очень интересный урок. – An interesting lesson, – добавил он, потому что ни на минуту не забывал, что находится здесь, чтобы обучать юных оболтусов английскому. – Give it to me, Markus [8].
Маркус встал и подошел к доске. Сигмунд склонился над партой и обхватил голову руками.
– Вот, пожалуйста.
– In English, Markus [9].
– Here, please [10].
Воге строго посмотрел на Маркуса, но решил сделать вид, что мальчик не дурачится, а просто плохо знает английский.
– Let me see [11], – сказал он медленно и развернул записку.
На него все смотрели с напряженным ожиданием. Все, кроме Сигмунда, который скукожился за партой.
– «Ты по-прежнему мой лучший друг». – Воге, задорно прищурившись, оглядел класс. – Это мне?
Маркус почувствовал, как кровь приливает к голове. В висках стучало.
– Наверное, – сказал он спокойно, – но это не я написал.
– Правда? – дружелюбно переспросил Воге. – Тогда я хотел бы узнать, кто здесь мой тайный друг?
Сигмунд медленно поднялся:
– Это я написал, господин учитель. Но не вам, а Маркусу.
– Вот как? – сказал Воге и сделал вид, будто крайне разочарован. – Значит, Маркус – твой лучший друг?
– Да, – спокойно ответил Сигмунд. – Маркус – мой лучший друг. И будет им до конца жизни.
– Ага, – дружелюбно заметил Воге, – очень приятно, мальчики, что вы дружите, но я оценю это еще сильнее, если вы будете выяснять отношения во время перемены. А теперь, Маркус, можешь нам привести несколько английских вариантов слова «дружба»?
Пульс в висках стучал, как пулемет. Каким-то образом все вдруг стало абсолютно неправильно. Никто не смеялся. Все просто сидели и смотрели на него с презрением, будто мерзавцем был он, а не Сигмунд.
– Ну, Маркус?
– Что?
– Друг. По-английски. Мы когда-нибудь услышим твой голос?
Его голова совершенно опустела. И было абсолютно невозможно припомнить ни единого «друга» ни по-английски, ни по-норвежски. В отчаянии он смотрел в класс, но ни одна зараза не желала ему помогать. Нет, одна желала, конечно.
– Pal, – серьезно проговорил Сигмунд. – Markus is my pal [12].
– Very good, Sigmund, – сказал Воге, – more [13]?
– Comrade, – добавил Сигмунд. – Markus is my pal and my comrade [14].
– Yes, – сказал Воге.
– Mate, – добавил Сигмунд.
– Yes.
– Buddy, partner, companion.
– Excellent [15].
– One person joined to another in intimacy benevolence independently of sexual and family love [16], – сказал Сигмунд.
– Yes! – восхищенно воскликнул Воге. – Perfect!
– Friend, – тихо сказал Сигмунд, – Markus is my best friend [17].
– And a very lucky boy he is too [18], – заметил Воге и положил руку Маркусу на плечо. – Okey, boys and girls. I want every one of you to write me a little story about friendship [19].
Маркус смотрел в пол, шагая к своему месту, и понимал, что не только Сигмунд, а весь класс сейчас на него смотрит. Вес дружеской руки Воге до сих пор ощущался в плече.
Он тяжело сел. Потом поднял голову и уставился в спину перед собой. Сигмунд был в синем свитере, который Маркус подарил ему на день рождения. У него самого был такой же, и его старый «pal» говорил, что этот свитер кажется ему очень крутым. Ни у кого больше не было свитера именно такого цвета, и они носили их как можно чаще. Но сегодня Маркус пришел в рубашке. В желтой рубашке, застежка которой ужасно терла шею. Маркус подумал, что Сигмунд сейчас повернется, поскольку наверняка почувствует его взгляд. Синий свитер уже наклонился над партой. Сигмунд начал писать: «A little story about friendship».
Маркус открыл тетрадь.
«I have no friends» [20], – написал он.
Урок подходил к концу. Сигмунд все еще писал. Со страшной скоростью. Маркус посмотрел на собственную историю.
«I have no friends. Have no friends. No friends. Friends».
По крайней мере маленькая история. Больше похожая на стихотворение. Может быть, коротковато, зато правдиво. Тем не менее он не был уверен, что Воге такая поэзия может понравиться. Воге наплевать на правду, лишь бы ложь была написана на хорошем английском. Впрочем, Маркусу все равно. Он здесь не для того, чтобы понравиться учителю. Он здесь, потому что его заставили, хотя сам он с большим удовольствием отправился бы сейчас на Северный полюс. На лыжах. Один.
Он поднял руку.
– Yes, Markus.
– Можно мне пересесть?
Спина перед ним дернулась, но Сигмунд не обернулся.
– Зачем?
– Ну, не знаю…
Воге посмотрел на него с легким раздражением.
– Раз не знаешь, тогда оставайся сидеть, где сидишь. Where you sit, – добавил он в педагогических целях.
– Я думаю… – начал Маркус.
– What do you think, boy? [21] – спросил Воге и подмигнул Перу Эспену, сидевшему прямо перед кафедрой за первой партой. – What do you think Markus thinks, Per Espen? [22]
– Понятия не имею, – ответил Пер Эспен.
– What?
– I don’t know, – поправился Пер Эспен.
– Good.
– Я думаю, у меня что-то со слухом, – сказал Маркус.
Воге посмотрел на него с изумлением:
– Что ты сказал?
– Что? – переспросил Маркус.
– Что ты сказал? – повторил Воге.
– Я сказал «что», – сказал Маркус.
– Что? – спросил Воге.
– Да, – ответил Маркус.
Воге казался сбитым с толку.
– Я слышал, что ты сказал «что». Я спрашивал, что ты сказал до того, как сказал «что»?
Маркус вытер пот со лба.
– Извините, – сказал он. – Я что-то плохо слышу.
– Ах вот как. – В голосе Воге звучало беспокойство. – И как давно?
Маркус подумал, не стоит ли спросить «что» еще раз, чтобы подчеркнуть серьезность своей проблемы, но решил, что лучше обойтись без этого. А то Воге может подумать, что он совсем оглох, и отправит его к врачу.
– Не так давно, – пробормотал он. – Но в последнее время становится хуже.
– А ты был у врача?
Ну вот, все равно началось. Маркус покачал головой.
– Ты отцу говорил?
– Все не так страшно. Я только чуть-чуть плохо слышу.
– Здесь нечего стесняться, Маркус.
– Я и не стесняюсь.
– У меня есть знакомый отоларинголог.
– Кто?
– Врач. Ухо-горло-нос. Может, мне даже удастся записать тебя на прием в ближайшие дни.
– Фух! – вздохнул Маркус. – Все прошло. Теперь я снова нормально слышу.
Но пути назад не было. Маркус поменялся местами с Пером Эспеном, который только обрадовался.
