нет потому, что он как обычно стал спрашивать у класса ручку, свои изрисованные героями его комиксов тетради.
Не успел Слава опуститься на свой стул, как мне тут же в ухо залетел возбуждённый голос Алисы:
– Если вы не встречаетесь, то ты ему определённо нравишься!
– Мы не встречаемся, я же уже говорила тебе об этом и мне не хочется думать о том, что я ему нравлюсь. Ты разве не слышала, что у него уже есть девушка?
– Нет, не слышала. Если бы наш город не был таким крохотным, где все обо всех всё знают, навряд ли бы я даже была уверена, что его не с какой-нибудь Альфа-Центавры к нам закинуло.
– Или они даже расстались.
– Вот он и решил к тебе подкатить.
– Я не хочу об этом говорить. – Сквозь зубы процедила я.
– Хорошо, как хочешь. Не хочешь говорить – не будем. Это же моя роль всегда все тебе рассказывать. А ты, недоверчивая моя, просто слушаешь и киваешь, ничего не открывая взамен.
– Ох, давай ещё обидимся друг на друга, – возмутилась я. – Тем более тебя никто за язык не тянет, что-то мне рассказывать. Ты сама первая начинаешь свои рассказы, не успев спросить, как у меня дела.
– Ах вот оно как, – покраснела Алиса. – Значит ты делаешь мне одолжение выслушивая мои истории и волнения? Между прочим, я всегда интересуюсь, как у тебя дела.
– Так между делом. – Косо усмехнулась я.
Наши голоса стали повышаться и это становилось сложно скрывать от остального класса и преподавателя ждущего звонка призывающего к началу урока. Но нам было все равно.
– Так, Романова и Волкова, вы не успели и одного урока просидеть после каникул и уже лаетесь? – повысил голос учитель.
– Простите, – в один голос произнесли мы.
И это было последним, что мы произнесли за весь урок. Алиса была погружена в свои мысли, возможно рассказывая уже сама себе все, что там у неё произошло, а я просто наслаждалась тишиной.
Домой после уроков я летела стрелой. Летала, как ракета, пытающаяся вырваться из атмосферы потому, что в конце последнего урока во мне что-то снова щёлкнуло и я вспомнила Елизара. Я была готова разрыдаться прямо на уроке, но стиснув зубы, держала все внутри. В горле встал тяжёлый ком и глаза будто стали влажными, но я не имела права показать свои чувства прямо во время урока, тем более Алиса теперь сидела с Инессой, которая то и дело бросала в мою сторону хищнический взгляд.
В конце последнего урока я поймала себя на постыдном деле, когда незаметно для себя снова скрытно на цыпочках пробралась на страницу Елизара. Я даже не осознала, когда включила интернет и, спрятав телефон под тетрадью, зашла к нему. Снова зашла на страницу Елизара, которого всем сердцем теперь ненавидела. Мне обидно, что я нигде не могу скрыться от него. Мне стыдно за мою слабость, которая, пользуясь моей рассеянностью, то и дело прокрадывается к нему, страшась, что он каким-то магическим образом может меня отследить.
Он писал мне. Писал на выходных несколько раз, но я даже не стала открывать переписку, чтобы он не получил заветных двух галочек о прочтении сообщений. Мне хотелось сделать ему больно. Хотелось всем своим видом показать, что я не хочу его видеть, слышать и читать. Хотелось сделать ему больно. Так же больно, как мне.
Дома никого не было, родители ещё не скоро вернутся с работы. Я кричала. Громко рыдала и проклинала все на свете. Бросала самые страшные проклятия в то прошлое, когда я побежала за ним. Когда кончились силы, я просто всхлипывала на полу своей комнаты. Обессиленная я даже не могла сообразить сколько лежу на полу, но день ещё был серым. Не знаю, как люди справляются с расставанием и таким предательством. Будь я смелее, наверное, обратилась бы к кому-нибудь, но я никому не хочу доверять этой тайны о себе.
Так холодно и одиноко.
Родители пришли с работы и, как обычно поужинав, разлеглись на диване перед телевизором, а я удалилась в свою комнату, чтобы разделить своё одиночество с «Маленькими женщинами» Луизы Мэй Олкотт. Я видела как-то мельком по телевизору экранизацию этого романа и мне захотелось познакомиться с ним ближе, ведь в нем есть близкая мне героиня бунтарка с феминистическими взглядами.
А потом дни потекли какой-то серой густой массой, неторопливой, унылой, и мне даже не за что было зацепиться, чтобы хоть как-то их запомнить. С Алисой мы перестали общаться, и даже если бы я захотела вернуть подругу, то уже не могла этого сделать – в неё глубоко запустила свои щупальца Инесса и теперь Алиса часть её компашки. Мы даже перестали с ней здороваться, сталкиваясь в школьном гардеробе по утрам. Не знаю, что было внутри моей подруги, жаждала ли она возобновить наше общение или же она нашла достойную мне замену, но решиться и подойти к ней я не могла потому, что взгляд её стал строгим и тяжёлым.
Через неделю после нашей ссоры, когда я со скукой ждала начала первого урока за своей партой, она зашла, громко хохоча с девочками и даже не взглянула в мою сторону. Надеюсь, она поговорила с Русланом и они решили свои проблемы. Искренне надеюсь.
На странице Чулпан появились новые посты, которые не остались незамеченными Елизаром. Снова лайки. Какой же он все-таки подонок. Тварь. Не хочу ничего общего иметь с ним. Хочу, чтобы воспоминания, связанные с ним, начисто выветрились из моей головы и он оставил меня в покое. А что ему? Он по-прежнему живёт своей жизнью, развлекаясь с той девицей похожей на Арину. Он по-прежнему лакает её фотографии и посты, будто ничего не случилось, будто она не стала причиной нашей разлуки. Видимо он не считает эту разлуку чем-то ужасным или разрушающим. Обычное дело. А для меня это был конец света.
Почему мне так больно? Почему в груди что-то вдруг начинает давить, как только я вижу, что он что-то лайкнул у той девушки или то, что они одновременно заходят в сеть? Почему мне так больно, когда я вижу это? Я должна наконец-то понять и принять то, что он уже не со мной и он не принадлежит мне. Я не вправе его судить за те знаки внимания, что он оказывает ей сейчас. Но у меня не получается. Казалось бы, что все хорошо, что я смирилась и отпустила его, но стоит мне увидеть его активность на
