я никогда не была знакома.
Я всегда нуждалась во внимании Елизара. Всегда хотела быть с ним рядом, делить с ним каждую секунду своей жизни, видеть его каждую минуту и слышать его голос. Хотела, чтобы он написывал и названивал мне 24/7. Я хотела его внимания, как хотела внимания Макса раньше, как сейчас не хотела делить внимание Славы ещё с кем-то. Я хотела, чтобы Елизар был только моим, ведь я всецело принадлежала ему. В ту пору мне казалось это абсолютно нормальным, ведь я влюблённая девочка, которая никак не может насытиться обществом своего парня и тоскует по нему, когда его нет рядом. Мы все нуждаемся в наших любимых, говорила я себе. Но только сейчас я вдруг стала понимать, что это не было нормальным. Я не была искренна сама с собой.
У каждого из нас своя жизнь и свои рамки личного пространства, где мы живём, несмотря на то, состоим ли мы в отношениях. В этом закрытом круге мы всегда остаёмся собой, храня свои интересы, принципы и привычки. Даже когда мы находимся в отношениях, мы всегда должны оставаться собой и позволять нашему партнёру оставаться собой, имея это самое закрытое пространство, в которое мы уходим время от времени. Признаюсь честно, я не задумывалась о том, что это нормально для Елизара не писать мне круглыми сутками, не проводить со мной все время летом, не оставлять свой круг для того, чтобы перейти в мой и всецело стать игрушкой в моих руках, которую я могу бесконечно тискать и носить с собой повсюду. Я напрочь забыла о слове личность. Я не хотела признавать, что в порядке вещей то, что он не написывает мне каждую минуту или хотя бы каждый час. У него есть свои дела, есть свой мир.
Я тосковала, когда не видела сообщения от него. Тосковала, когда он занятый какими-то делами не мог уделить мне часа и прийти на наши родные луга. Когда мы разъехались в конце лета по домам, мне стало невыносимо больно и тоскливо. Я снова почувствовала одиночество, снова открыла для себя сомнения в нем, хоть поводов для этого и не было. Я по-прежнему хотела, чтобы он писал мне. Но что это дало бы мне? Чувство важности? Моё одиночество вдруг развеялось бы по ветру? Нет. Ничего этого не произошло бы. Да и не было никакого одиночества. Я стала каким-то вампиром, который питался лишь его вниманием и ощущением его присутствия. Я забыла каково быть Кристиной ведь, если призадуматься, я интроверт и мне чуждо желание все время общаться с кем-то и питаться этим общением. Мне куда ближе быть наедине с собой и заряжаться энергией в тишине и в безмолвии. Но я была жадна до внимания Елизара. Только мой и ничей больше. Я даже не допускала возможности его мыслей об Арине. Но что она могла сделать мне? Что она могла противопоставить против меня, находясь под землёй и уже давно став лишь памятью для родных?
Скорее всего эта проблема тянется за мной из самого детства. Это ненормально все время требовать чужого внимания и заставлять человека принадлежать только тебе, будто у него нет своих планов и чувств, будто у него нет своей жизни. Все мы хотим достигнуть своих планов в этой жизни. Наша жизнь слишком скоротечна, чтобы распыляться лишь в одном направлении. Я ведь хочу от своих близких именно этого. Но что такого произошло в том прошлом, которого я не могу припомнить. Вокруг меня всегда были близкие мне люди. Пока я была с родителями, они любили меня, когда я была в деревне меня уже любили мои старики. Или это лишь плод моего воображения. Не то чтобы я хотела их обвинить в том, что они меня не любили, я хочу сказать лишь то, что вероятнее все могло быть немного иначе и я сама приписала им чрезмерную опеку. Может быть, моя память просто достроила этот замок. Поставила недостающие кирпичики на свои места? Может быть, то самое внимание и любовь какого-то из родителей, в которой я нуждалась, я не имела на самом деле и все началось именно в этот момент?
Как бы то ни было, я оставила Славу в покое, дав ему возможность сконцентрироваться на своей девушке. У меня вдруг появились неотложные дела, которые я якобы должна сейчас решить, а списаться мы можем и позднее. Червь по-прежнему сидел в моей голове. Он не ушёл. Я все ещё хотела внимания. Но так будет лучше. Я должна побыть наедине, чтобы собраться силами и приклеить свои разбитые кусочки обратно. Что-то внутри меня требовало своей пищи, поэтому больше всего мне хотелось заткнуть эту незнакомку, попросить кого-то о помощи, ведь самой мне неимоверно сложно справиться с этим. Я даже не знаю, что именно мне нужно делать, я просто чувствую, что у меня есть проблема, которая помешает мне в будущем стать полноценной и независимой личностью. Я независима лишь до тех пор, пока на горизонте не появляется моя очередная жертва, будь это мой парень или мой друг.
Я желаю Славе счастья с его девушкой, хочу чтобы их отношения наладились после того, как она изменила ему, разбив его сердце. Сейчас их отношения налаживаются и я должна дать ему время подумать, побыть в своём секретном круге, где его никто не донимает и он вправе решать, как ему быть дальше.
Достав из-под кровати потёртую библиотечную книжку, я вернулась к своей Джо из «Маленьких женщин».
Сколько бы я не прощалась в своей голове и душе с Елизаром, мне все равно сложно выбросить эту, хоть и короткую, часть моей жизни. После мотивирующих тирад в своей голове, после мысленного поднятия сильного и уверенного кулака, сопровождающегося боевым кличем, я все равно оставалась собой. У меня появилась дурная привычка тайком проверять социальные сети Елизара и той самой девушки. Я оставалась по-прежнему слаба даже после своих пламенных речей. Меня не хватало надолго.
Социальные сети Елизара были нейтрально чисты, кроме одновременных «онлайн» его и той девушки. А вот соцсети той самой девицы, что написала ему в тот вечер и разорвала в клочья то чудо, что мы сплели вместе с ним, пестрили новыми фотографиями, под которыми всегда стояло сердечко от Елизара. На одной из них она стояла с шариками и цветами, а позади неё на столе стояла бутылка шампанского и два бокала. Я поняла, кто был её
