— Ты где, Дэнни?
— Я здесь, папа. Я иду.
И со всех ног побежал на его голос, освещая дорогу фонариком. Здесь деревья стояли не так близко друг к другу. Земля была усыпана прошлогодней листвой, так что бежал я довольно легко. Я больше не звал отца, просто нёсся вперёд.
Вдруг где-то справа от меня раздался его голос:
— Стоп, Дэнни. Остановись! — закричал он.
Я врос в землю, посветил кругом фонариком, но его не увидел.
— Папа, ты где?
— Я здесь, внизу. Иди вперёд, но осторожно, не упади. Смотри под ноги.
Я медленно пошёл на голос и обнаружил яму. Подошёл к краю и, посветив в неё, увидел отца. Он сидел на дне ямы. При виде света фонарика поднял голову и сказал:
— Привет, родной мой. Спасибо, что пришёл.
— Пап, ты в порядке?
— Кажется, я повредил лодыжку, — сказал он. — Я сломал её, когда падал.
Это была яма, вырытая в форме квадрата, каждая из сторон которой равнялась примерно шести футам. Но глубина… Глубина была ужасающей. Футов двадцать, не меньше. Аккуратно срезанные стороны ямы говорили о том, что тут, по-видимому, потрудился экскаватор. Ни один человек не смог бы выбраться оттуда без посторонней помощи.
— Болит? — спросил я.
— Да, сильно болит, но ты об этом не думай. Главное — успеть выбраться отсюда до рассвета. Сторожа знают, что я здесь. Они придут за мной с первым лучом солнца.
— Папа, они вырыли яму, чтобы ловить людей?
— Да, — ответил отец.
Я посветил вокруг и понял, что сторожа прикрыли яму палками и листьями, и всё это обрушилось, когда мой отец наступил на них. Такие ловушки делали охотники в Африке, чтобы ловить диких зверей.
— Папа, а сторожа тебя узнали?
— Нет, — ответил он. — Двое из них подошли и посветили фонариком прямо на меня, но я закрыл лицо руками, и они не узнали меня. Слышал только, как они высказывали предположения, называли разные имена, но моё имя среди них не прозвучало. Потом один из них закричал: «Ничего, парень, утром мы узнаем, кто ты такой! И попробуй догадаться, кто придёт с нами?» Я молчал. Нельзя, чтобы они услышали мой голос. «Тогда мы скажем тебе, кто придёт. Сам мистер Хейзл захочет поздороваться с тобой». А другой добавил: «Знаешь, мне даже страшно подумать, что он с тобой сделает, когда доберётся до тебя». Они засмеялись и ушли. Ой! Моя бедная нога.
— Они ушли, папа? — переспросил я.
— Да, до утра.
Я встал на колени у самого края ямы. Мне хотелось спуститься и пожалеть его, но это было бы сумасшествием.
— Сколько времени? — спросил отец. — Посвети вниз, я взгляну на часы. — Я выполнил его просьбу. — Без десяти три. Мы должны уйти отсюда до восхода солнца.
— Папа, я на машине. Я приехал сюда на «остине».
— Ты что? — вскричал отец. — Ты приехал на машине?
— Да, хотел побыстрее сюда добраться. Поэтому вывел её из мастерской, сел и поехал.
Он сидел и смотрел на меня. Я отвёл фонарик в сторону, чтобы не светить ему прямо в глаза.
— Ты хочешь сказать, что приехал на малютке «остине»?
— Да.
— Ты с ума сошёл! — закричал отец. — Ты точно сошёл с ума!
— Это оказалось не так-то сложно.
— Но ты же мог разбиться. Если бы что-нибудь задело тебя в этой игрушке, тебя разорвало бы на части.
— Папа, но ведь всё обошлось.
— Где она сейчас?
— Около леса, на просёлочной дороге.
Его лицо было искажено от боли.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Да, — ответил он, дрожа как осиновый лист, хотя ночь и была тёплой.
— Если ты сможешь выбраться из ямы, я помогу тебе дойти до машины. Обопрёшься на меня, и поскачешь на одной ноге.
— Мне без лестницы не выбраться.
— А как насчет верёвки?
— Верёвка? — воскликнул он. — Годится. Она лежит под задним сиденьем «остина». Мистер Претчет всегда возит её с собой на случай поломки.
— Подожди, я сбегаю за ней.
Я помчался к машине, светя перед собой фонариком. Нашёл, приподнял заднее сиденье. Вместе с крючком и запасным колесом там лежала верёвка. Закинув её на плечо, я побежал обратно.
— Папа, ты где?
— Иди сюда, — отозвался он.
По голосу я очень быстро отыскал его.
— Вот верёвка, я принёс её.
— Хорошо. Теперь привяжи её одним концом к ближайшему дереву.
Светя фонариком, я обмотал конец верёвки вокруг дерева, а другой бросил отцу в яму. Отец ухватился за неё обеими руками и привстал. Опёрся на правую ногу, левую согнув в колене.
— Боже, как больно, — простонал он.
— Пап, думаешь, у тебя получится?
— Придётся постараться. Ты хорошо привязал верёвку?
— Да.
Я лёг на живот и опустил руки в яму, чтобы помочь ему, когда он уже будет в пределах досягаемости. Я непрерывно светил ему фонариком.
— Вся надежда на мои руки, — сказал он.
— У тебя получится, — подбодрил я его.
Я видел, как напряглись костяшки его пальцев, когда он сжал верёвку. Затем он начал подтягиваться, перехватывая руки. Как только я смог до него дотянуться, я схватил его за руку и изо всех сил стал тащить на себя. Когда отец оказался на краю ямы, он, не отпуская верёвки, по-пластунски отполз подальше от края. Потом перевернулся на спину, тяжело и часто дыша.
— Ты это сделал! — воскликнул я.
— Дай перевести дух.
Я ждал, стоя около него на коленях.
— Всё хорошо, — сказал отец. — Осталось всего ничего. Дай мне руку, Дэнни. Теперь дело за тобой.
Я помог ему удержать равновесие, когда он встал на одну ногу.
— С какой стороны тебя поддерживать, пап?
— С правой. Иначе будешь задевать больную ногу.
Я подошёл к нему справа, и он положил мне руки на плечи.
— Не бойся. Можешь сильнее опереться на меня.
— Свети вперёд, чтобы было видно, куда нам идти, — сказал он.
Я так и сделал. Он немного попрыгал на правой ноге.
— Всё в порядке? — спросил я.
— Да. Можем идти.
Мы двинулись в путь. Отец, опираясь на меня обеими руками, делал небольшие прыжки на правой ноге. Я шёл рядом, стараясь подстроиться под него.
— Скажи, когда захочешь передохнуть.
— Сейчас, — ответил он. — Мне нужно сесть.
Мы остановились. Я помог отцу опуститься на землю. Когда его левая нога коснулась земли, он вскрикнул от боли. Я присел рядом на жухлые листья, покрывавшие землю. Лицо его взмокло от пота.
— Ужасно больно, да?
— Только когда делаю прыжок.
Мы просидели несколько минут.
— Давай попробуем ещё раз, — предложил отец.
Я помог ему встать, и мы снова пошли. Я обнял его за талию, а он обхватил меня за плечи правой рукой и крепче прижался ко мне. Идти стало легче. Но, боже, каким тяжёлым оказался отец. При каждом его прыжке у меня подгибались колени.
Прыг…
Прыг…
Прыг…
— Давай, давай, — выдохнул отец. — Мы справимся.
— Уже виднеется изгородь, — сказал я, светя фонариком. — Мы почти дошли.
Прыг…
Прыг…
Прыг…
Когда мы уже были у живой изгороди, мои ноги подогнулись, и мы оба упали.
— Прости, — сказал я.
— Ничего. Поможешь мне перебраться сквозь ограду?
Я плохо помню, как мы её преодолели. Кое-где он полз, кое-где я его тянул, но так или иначе мы перебрались через живую изгородь и оказались на другой стороне, у просёлочной дороги. В нескольких метрах от нас стояла машина.
Мы сели на поросший травой откос у изгороди, чтобы перевести дух. Стрелка отцовских часов подошла к четырём. Солнце взойдёт часа через два, не раньше, так что у нас ещё уйма времени.
— Я поведу?
— Придётся. У меня только одна нога.
Я помог отцу доковылять до машины, и после нескольких попыток ему удалось забраться в неё. Его левая нога всё время попадала под правую, и это причиняло ему мучительную боль. Но в конце концов наши старания увенчались успехом. Уже за рулём я вспомнил про верёвку.
— Верёвка… Мы оставили её там, — сказал я.
— Забудь, это не важно.
Я завёл машину и включил дальний свет. И дал задний ход, а потом развернулся и выехал на ухабистый просёлочный тракт.
— Езжай помедленнее, Дэнни, — попросил отец. — Каждый толчок — сплошная мука.
Он положил одну руку на руль, помогая мне вести машину.
— Ты прекрасно справляешься, — сказал отец. — Продолжай в том же духе.
Наконец мы выехали на главную дорогу. Я переключился на вторую скорость.
— Прибавь газу и перейди на третью, — подсказал мне отец. — Тебе помочь?
— Думаю, справлюсь сам, — ответил я.
Я переключил скорость. У меня сразу исчез страх, ведь рядом со мной в машине сидел отец. Я не боялся врезаться в ограду, я вообще ничего не боялся, поэтому сильно надавил на педаль газа. Стрелка спидометра поползла и остановилась на сорока.
Что-то большое с горящими фарами неслось нам навстречу.
