А-й перва поеска богатырская
А стара казака да Ильи Муромьчя.
Поежжал он из города из Мурома
А во ту же заутреню воскрысенскую;
5. Он прикаивал збруюшку ко стременам
(А не для-ради басы, да ради крепости:
Не оставил бы доброй конь в чистом поле!) —
И не откаивать до города до Киёва.
Только видели Илеюшку: срыжаицсэ,
10. А не видели поески богатырскою;
Только видят: в чистом поле курёва стоит,
Курёва-де стоит, да дым столбом валит.
Он доехал до города Чернигова.
А-й тут не вёшна вода да возлелеела*,
15. Опступила Орда, сила неверная;
Не было чернигофцам-то выходу,
Не выходу не было, не выезду.
А говорыл тут Илейка таковы слова:
«Ты прости миня, Господи, во первой вины,
20. Откую я свою збруюшку от стременоф!»
Отковал он свою збрую богатырскую,
Он веть зачел кругом города поежжывать,
А добрым-то конём да стал потаптывать, —
А прибил он, прырубил фсех до единого,
25. Не оставил единого на семена.
А увидали мужики да фсё чернигофцы:
«Бох ли нам послал да веть посланника?
С небеси ли Бог нам дал веть ангела?..»
Увидали мужыки да фсё чернигофцы,
30. А говорили ёму да таковы слова:
«Хош ты, у нас да нонь царём служи,
Если хош ты, у нас да королём жыви, —
Золота тибе казна да не затворена!»
Говорыл тут Иле[л]юшка-та Муромец:
35. «Не хочю я у вас да нонь царём царыть,
Не хочю я у вас да королём служыть;
Вы скажите мне дорошку ф красен Киёф-грат».
Говорят мужыки да фсё чернигофцы:
«А-й есь у нас да тры дорожечки:
40. А кругом-то веть ехать на три годика,
Прямо-то ехать на три месеца;
А ес<т>ь тут дорошка не совсем чиста,
А ес<т>ь на дорожечки три заставы:
Первая застава дыбучая,
45. А фторая-та застава дремучая,
А третья-та застава великая:
А сидит Соловей на девети дубах,
А шипит-то он шипом змеиныим,
А крычит-де он крыком богатырскиим».
50. А тому же Илейка не поваровал;
А скакал-де Илейка на добра коня,
А поехал Илейка во чисто полё,
А во то во роздольицо шырокоё.
А доехал до первой-то до заставы,
55. Да до той же до заставы дремучею;
Ишше правой-то рукой да он веть дубьё рвёт,
А он дубьицо рвёт да сам веть мост мостит;
А левой-то рукой да он коня ведёт.
А проехал Илейка обе заставы,
60. Доежжает до третьей бо́льшой заставы,
А увидел Соловья на девети дубах.
Зашыпел он веть шыпом-то змеиныим,
Закричял он-де крыком богатырьскиим,
Засвистел-де он свиском соловьиныим:
65. У Илеюшки конь да на коленки пал.
Бил он коня да по крутым рёбрам:
«Уш ты конь-ле, конь да лошадь добрая,
Волчья веть сыть да травеной мешок!
Не слыхал, верно, шыпу-то змеиного?
70. И не слыхал, верно, крыку богатырского?
И не слыхал, верно, свиску соловьиного?..»
У Илеюшки конь да ободряицьсэ,
На резвы ноги конь да поднимаицьсэ.
Подъежжаёт Илеюшка к сыру дубу,
75. А натегал-де Илеюшка-та тугой лук,
А фкладывал Илейка калену стрелу,
Сам он ко стрелки прыговарывал:
«Уш ты ой еси, стрелочька калёная!
Полетай-ко-се, стрелочька калёная,
80. А выше-то лесу-ту стоячего,
Пониже ты облака ходячего;
А пади Соловеюшку во правой глас».
Полетела его стрелочка калёная
А выше-то лесу-ту стоячево,
85. Пониже-то облака ходячево;
А пала Соловеюшку во правой глас.
Увалилса Соловейко з девети дубоф.
Подъежжаёт Илейка на добром коне,
Брал Соловеюшка правой рукой,
90. А бросал Соловейка на добра коня.
А поехал Илейка во чисто полё,
Доежжает до дому Соловьиного.
А ишше было у его дома две дочери.
А больша-та дочка слово молвила:
95. «Батюшко едёт — мужыка везёт!»
Мала-та дочка речь промолвила:
«А мужык-от едёт — везёт батюшка!»
