(См. напев № 2)
А-й поднималса где-то собака Кудреванко-царь;
Ище хочот он взять да стольно Киёв-град,
Ище хочот розорить да церквы Божия.
Ище пишот ерлоки да белописчаты,
5. Посылат ерлоки да со слугой верное:
Ты поди где, слуга, да не дорогою,
Заходи где, слуга, да не воротами,
Ты скоци церес стенушку городо́вую;
Заходи ты во грыдню княженецькую, —
10. Уш ты князю Вдадимеру целом не бей,
Ты кнегины Опраксеи не кланейсе,
А-й выкинай ерлыки на дубовой стол —
Не давай ему строку хош на три года...» [54] —
«А-й да проси у его строку на три месеца!..»
15. Ище дал ему строку на три месеца.
Наливал ему цароцьку мерную,
Да не малу, не велику — полтора ведра.
Убиралса слуга етот во своё место
Ко своему царю да Кудрева(н)ку жа.
20. Да у того у князя да у Владимера
Заводилось у Владимера пецесьён (так) пир.
Да про руських богатырей могуцие.
И про всех полениц да про удалые,
И про всех-де хресьян шщчо прожиточных,
25. И про тех де хресьян чернопахатных,
А-й про тех полениц да приудалыя.
Они все на пиру сидят навеселе.
Ище стал-де Владимер он похаживать,
Ище стал по грыдни погуливать,
30. Сапог о сапок да поколачивал,
Золотые кудёрышка да принатряхивал,
А-й злацёныма перснями принащалкивал,
Соболиной своей шубой прирозмахивал,
Ище сам говорыл да таковы реци:
35. «Вы послушайте, ребята, таково слово:
Ище пишот нам собака Кудреванко-царь,
Ище хочот он взеть стольне Киёф-град,
Ище хочот розорить да церквы Божия,
Ище хочот у князя голову сказнить!»
40. Ище большой хороницьсе за средняго,
Ище средней хороницьсе за меньшого,
И от меньшого Владимеру ответу нет.
Ис того столика околь(н)его,
И-за тех-де скамеецек белодубовых
45. Выставал-де Добрынюшка Микитиць млад,
Ище сам говорыл да таковы реци:
«Уш ты ой еси, Владимер стольнекиефской!
Бласлови ты ноне слово молвити, —
Ты за ето за слово не скоро сказни:
50. Не садить же миня во темны погребы,
Не закладывать же миня во крепости да маластырские [55],
Не сади жа на санки на разноежжия;
Дай-ко мне, Владимер, всё добра коня,
Уш я съежжу во далечо во чисто полё,
55. Попроведаю я силы да рать великою!» —
«Ты поди-ко, Микитиць, на конюшон двор,
Выбирай ты сибе да коня доброго!»
Да пошол-де Микитиць да на конюшон двор
Што по тем же стойлам лошадиным же:
60. А на лошадь взгле́нёт — лошать вся дрожит;
И рукою проведёт — лошать окараць* падёт.
Ище выбрал он коня да по своей руки;
Надевал-де он уздицю тасмянскую*;
Надевал веть где седелышко церкальноё*;
65. Он застегивал где пряжычок всех двенатцеть же,
Он тринадцату пряжечку — продольную:
Да не для-ради красы — да ради крепости,
Ище для-ради опору богатырьского.
И садилса Микитиць да на добра коня.
70. Тут не видели поезки богатырское,
Только видят: в цистом полюшки курева стоит,
Из ушей, из ноздрей да только дым валит.
Доежджал он до силы-рать великоей,
Ище такэй силушки ужахнулса,
75. Овернулса назать да в стольне Киеф-град.
Приежджал жа он да в стольне Киеф-град,
Говорыл же он князю да всё Владимеру:
«Ище столько ей поганоей умножилось,
Да серу́ волку́ ры́скать, — не обрыскати,
80. А и ясному соколу летать, — не облетати,
Добру молотцу ездить, — не объездити».
А-й говорил я, Микитиць, князю Владимеру:
«Бласлови-тко ты, Владимёр, да слово молвити,
Ты за ето за словушко не скоро сказни,
85. А-й ты за слово да не скоро сказни:
Не сади ты миня во темны погребы,
Не закатывай во крепости да маластырские,
Не сади на санки да разноежжия.
Уш я знаю те укрепушку великую,
90. Ище ту же защитушку великую:
И на тех-де на царевыех на кабаках,
И на тех же кружалах восударевых,
Ище пьёт, там гулят да добрый молодец,
Що по имени Василей сын Ивановиць,
95. По прозваныщю Цюваша-горька пьяниця;
Да пошли-де, Владимёр, вдоль по улоцьки,
По тому где по городу по Киеву
И пошли-де на царевы на кабаки,
Да на те жа кружала восударевы!»
100. Приходили они во те же кабаки,
Говорят цюмакам да цёловальникам:
«Ище нет ли у вас да такова молотца,
Що по имени Василей сын Ивановиць,
По прозваныщю Цюваша-горька пьяниця?» —
105. «Ише ес<т>ь он у нас; да всё на пецьке спит
И закрылса рогозонькой кулёвою».
Подходил ему Владимёр да поближёшенько,
Поклонялса где Владимер да понижошенько:
«Уш ты ой еси, Василей да сын Иванович!
110. Пособи-тко мне ноньце думу думати!»
Отвецял ему Василей да таково слово:
«Не могу я тобе-ле да думу думати:
Не болит, не болит у мне буйна голова,
Не шипит, не шипит да ретиво серьцё, —
115. Ища нецем мне-ка молотьцю оправицьсе,
Ища нецим удалому да опохмелицьсе!»
Говорыл де Владимёр да целовальникам:
«Наливайте, цюмаки, да цяру мерную,
Тут не малу, не велику — да полтора ведра!»
120. Наливали цюмаки да цяру мерную.
Да не малу, не велику — да полтора ведра;
Подавали где на пецьку да на кирписьную.
Принимал где Васильюшко единой рукой,
Выпивал где Василий да к едину духу,
125. Он закрылса рогозонькой кулевою.
Говорыл ему Владимёр да во второй након:
«Пособи-тко, Василей, да думы думати!» —
«Не могу я, Владимёр, да думы думати:
Не болит, не болит да буйна голова,
130. Не шипит, не шипит да ретиво серьцё, —
Ишша-ка нецим мне-ка молотьцю да оправицьсе,
Нецим удалому опохмелицьсе!..» —
«Наливайте ему цяроцьку всё мерную;
Подавайте на пецьку
