еле́ньской стих!»
Вот сицяс тут калики не ослышылись
Да запели-заваляли да тут еленьской стих,
25. Ишша мать сыра земля да потресаласе,
Темны лесы до земли да пошаталисе
Да до матушки сырой земли да клоня́лисе,
Да <о>зёра, болота да сколыбалисе,
Ишше руцьи, реки да помутилисе.
30. Говорыт-то тут Владимёр да стольнёкиефьской:
«Перестаньте, калики, да петь еленьской стих:
Не могу я Владимёр да на коне сидеть,
Сидици-де сидеть да стоюци стоять,
Стоюци-де стоять да лёжуци слёжать!..»
35. Перестали тут калики да петь еленьской стих.
Говорыл тут Владимёр да таковы реци:
«Добро жаловать, калики, да ф крашон Киёф-грат
Ко моей же ко кнегинушки ко Опраксеи
Хлеба-соли-де есть да вина с мёдом пить!»
40. Вот пошли-ти калики да по цисту полю,
Вот приходят перехожы да ф стольнё Киёф-грат.
Увидала тут кнегинушка Опраксея,
А отворыла окошецько косисьцето:
«Добро жаловать, калики, да ф крашон Киёф-грат
45. Що ко мне же ко кнегинушки к Опраксеи [101]!»
Собирала кнегинушка почесьён пир
Що про тех жа калик да перехожыих,
Вот садила калик да за окольней стол,
Обносила их цярой да зелена вина,
50. Обносила их братыной пива пьяного,
Как сносила она фсе есвы сахарныя,
Розоставила питья да рознолисьния:
«Вы покушайте, калики да перехожыя,
На моем пиру кнегинушки Опраксеи!»
55. Розвела етих калик да фсех по спалёнкам,
Повалила тут калик да по кроватоцькам,
А Михайла Михайловиця на свою кровать,
А сама ложылась на жарку пецьку муравлёну.
А не много того времецька миновалосе, —
60. Ишша было о первом цесу темной ноценьки! —
Подходила ко кроватоцьки ко тисовою
Да ко той жа ко перинушки ко пуховою,
Да кнегинушка Михайлушка розбужывать,
Да Опраксея Михайловиця роскликивать:
65. «Ты, Михайло Михайловиць, ты влюбись в миня!» —
«Мне нельзя, нельзя [102], кнегинушка Опраксея!..»
Вот пошла на жарку пецьку на муравлёну.
А не много того времецька минулосе, —
Ишша было во втором цесу темной ноценьки! —
70. Приходила тут кнегина да во фторой након:
«Ты, Михайло Михайловиць, да ты влюбись в миня! —
Я те дам же братынюшку серебряну,
Ис которой Владимёр с приезду пьёт!» —
«Нельзя, нельзя, кнегинушка Опраксея!»
75. Вот пошла она проць да от кроватоцьки
Она на ту жа жарку пецьку муравлёну.
Вот не много тому времени минулосе, —
Ишша было во третьём цесу темной ноценьки! —
Подходила тут кнегинушка во третей након:
80. «А, Михайло Михайловиць, влюбись в миня!» —
«Мне нельзя, нельзя, кнегинушка Опраксея:
У нас кладёна заповеть не малая,
Да не малая заповеть цежолая!..»
Понесла Опраксея тут гнеф большой,
85. А брала его веть суноцьку плиса-бархату,
Завирала [103] тут братынюшку серебряну.
По тому же-де по утру да утру ранному
До того же до восходе да солнышка красного
Да ставают-де калики фсе со кроватоцёк,
90. Да свежой водой клюцевою умываюцьсе,
Тонким белым полотёнышком утираюцьсе,
В дорогоём в цветном платьё снарежаюцьсе
Да со ласковой кнегиной роспрошшаюцьсе;
Да пошли они калики да по цисту полю.
95. Тут приехал Владимёр да стольнёкиефьской,
Он веть просит братынюшку сиребляну (так).
Отвецят ему кнегинушка Опраксея;
«Ноцёвали тут калики да перехожыя
Да покрали тут братынюшку силебляну!»
100. Как отправили Олёшеньку Поповица:
«Поежжай-ко-сь, Олёшенька, по цисту полю,
Настыги-ко-се калик да перехожыих!»
Вот садилса Олёшенька на добра коня,
Настыгаёт он калик да перехожыих:
105. «Уш вы стойте-ко, калики да перехожыя,
Ноцевали у кнегинушки у Опраксеи —
Вы покрали братынюшку силебляну!»
А сицяс-де калики да не ослышались:
У Олёшеньки порцёноцьки оттыкали —
110. У Поповиця жопёнышко нахлопали.
Да едва-едва Олёшенька на кони сидит,
По(д) им конь бредёт ступью бродовою.
Приежжаёт Олёшенька ф крашон Киёф-грат:
«У их нету братынюшки селебляной!» —
115. «Поежжай-ко-се, Добрынюшка Микитиць млад!»
Он веть выбрал коня — да лошадь добрую,
Да поехал тут Добрынюшка по цисту полю
Да на стрецю ко каликам да перехожыим:
«Уш вы здрастуйте, калики да перехожыя,
120. Уш вы были у кнегинушки у Опраксеи,
Не попались ле братынюшка к вам сиребляна?..»
Да сицяс те калики не ослышылись,
Долгомерны копья в землю приростыкали,
Они суноцьки на копьиця прирозвесили,
125. Они стали ети суноцьки пересматривать —
Как нашли у Михайла у Михайловиця...
Они отдали Добрынюшки Микитицю, —
А повёс тут Добрынюшка в крашон Киёф-грат.
Они нацели тут судить тут своим судом:
130. Ишша нацели копать е́му [104] глубокую,
Ишша нацели садить в землю по поесу,
Ишша ясны-ти оци вон — косицеми,
А ретиво ёго серьцё — да промежду́ плецей,
А рецист-от езык тенули теменём.
135. Вот пошли те калики да по цисту полю,
Оглянулисе, — Михайлушко позади идёт.
Вот копали такову е́му глубокую,
Закопали тут Михайлушка по белым грудям,
Ретиво ёго серьцё — да промежду́ плецей,
140. Ишша ясны-ти оци да вон — косицеми
Да язык-от тенули — да вон веть теменём.
Вот пошли ти калики да по цисту полю,
Огленулисе, — Михайло позади идёт.
Вот копали такову яму глубокую,
145. Посадили тут Михайла по могуцим плецям,
Да ретиво ёго́ серьцё — да промежду плецей,
Ишша ясны-те оци вон — косицеми
Да рецист-от езык тенули теменём.
Вот пошли те калики да по цисту полю,
150. Оглянулисе, — Михайло позади идёт.
Ишша тут жа Михайлушко прироскаялса:
«Подходила тут кнегинушка Опраксея
Що ко той жа ко кроватоцьки ко тисовою,
Що ко той жа ко перынушки ко пуховою,
155. Говорыла она да таковы реци:
“Ты, Михайло Михайло́виць, влюбись в миня!”
Подходила она и во фторой након:
“А, Михайло Михайловиць, влюбись в миня!” —
“Мне нельзя, нельзя, кнегинушка Опракея!”
