class="p1">— Хорошо, постараюсь, — пообещала я.
— У тебя в портфеле вечно чёрт ногу сломит.
— Видел бы ты, какой у Астрид учебник математики, папа, там почти ни одной целой страницы не осталось, — наябедничала Бланка.
— Можно класть ноты в пластиковые папки, — посоветовал папа.
— Обойдусь, — ответила я. — Я не стану больше заниматься флейтой.
Папа хотел что-то сказать, но передумал. Просто подоткнул мне одеяло потуже.
— Ну ладно. Похоже, у этой тётки и впрямь не все дома, — проворчал он.
— Привет, подруга! — радостно встретила меня мама, когда пришла забирать вечером с продлёнки.
В кои-то веки она пришла пораньше, и это было очень кстати, потому что я была уже на пределе: в игровую набилось столько народу, что невозможно было складывать мозаику.
— Вот захотелось побыть с тобой, — сказала мама.
Может, это и была правда, но и совесть её тоже мучила. Начались зимние каникулы, папа и мама собирались ехать с нами в горы, но мама понадеялась, что папа закажет что-нибудь, а папа — что мама, в результате ничего не заказано. Так что я проторчала на продлёнке всю неделю, только один денёк погостила у папиной мамы, а другой — у маминой.
— Мне пришлось работать как сумасшедшей, чтобы уйти пораньше, — продолжила мама.
Работать как сумасшедшая моя мама умеет — этим меня не удивишь. Но всё равно мы целую вечность уходили с этой продлёнки, потому что сначала ей вздумалось поговорить с Янне, потом она потрепала по волосам Марьям и поинтересовалась, как дела у братишки Адама, а у Рафаэля спросила про его занятия баскетболом и похвалила Эллис и Вибеке, которые разучивали новые танцевальные па.
Дальше продолжалось в том же духе: в автобусе мама рта не закрывала и болтала со всеми подряд. А в поезде мы сели рядом с какими-то тётеньками, они сетовали, что трудно купить ёлку, и мама тут же встряла в их разговор и посоветовала им заказать ёлку в интернете, потому что она сама почти всё покупает в интернете, даже пеларгонии. Это была просто му́ка.
— Мы с папой подумали и решили, что ты могла бы ходить по понедельникам к Исабель, — сказала мама, когда мы наконец-то добрались домой.
— К Исабель?
— Да, тогда тебе не придётся сидеть по понедельникам на продлёнке. И ты сможешь у неё поиграть. Она страшно милая.
Страшно милая! Вряд ли я могу с этим согласиться. Исабель учится в параллельном классе, мы с ней совсем не дружим, но папа и мама знакомы с её родителями. Я ей очень завидую: у неё длинные серёжки-висюльки и сапожки на каблуках, а мне такие мама не разрешает носить.
Поэтому мне нисколечки не хотелось сидеть у этой Исабель, но я промолчала. Хорошо хоть, что не надо идти на продлёнку. И всё-таки я радовалась, что мы с мамой пораньше пришли домой. Я помогла делать салат, сложила салфетки и зажгла свечи на столе. Я надеялась, что еда во всяком случае будет вкусная, потому что на самом деле только папа в нашей семье умеет готовить.
— Посмотри, что я нашла, — сказала мама и достала замороженную лазанью. — Я люблю твоего папу!
— Я люблю и лазанью, и папу, — с облегчением выдохнула я.
В следующий понедельник я после школы отправилась к Исабель. Она живёт в таком же доме, как наш, только наш жёлтый, а у неё красный. Он недалеко от школы, поэтому Исабель всегда сама ходит домой, и я этому тоже завидую. Мы шли вместе, её серёжки позвякивали на ветру, и она была такой высокой на своих каблуках, а я казалась себе маленькой и некрасивой в моих ботинках на плоской подошве. Но я делала вид, что мне всё равно. Зато мои ботинки могут выдержать зимнее ненастье. А всем известно, что такие сапожки, как у Исабель, не годятся для слякоти, а в тот день как раз всё развезло.
Только я переступила порог дома Исабель, как мне сразу ударил в нос противный запах — приторный и тяжёлый, какой-то жёлто-коричневый и удушающий. Я была просто в шоке, уткнулась носом в рукав свитера и постаралась дышать через него.
— Что ты делаешь? — спросила Исабель и странно на меня посмотрела.
Тут прибежала её младшая сестра Виви и вцепилась в неё мёртвой хваткой, так что я могла не отвечать.
А из кухни просунула голову девочка постарше — с пятью дырками в ухе и татуированным красно-зелёным драконом во всю руку:
— Так это ты Астрид? Меня зовут Тильда. В кухне есть булочки, проходи.
Я поплелась на кухню, там, к счастью, пахло получше, из-за булочек.
Тильда положила мне на блюдце большую аппетитную булку и поставила масло и джем. Я взяла нож в левую руку и стала намазывать.
— Что ты делаешь? — снова спросила Исабель, когда я попыталась запихнуть в рот кусок булки, держа при этом рукав у носа.
Я убрала руку и тут же снова почувствовала этот приторный запах. Фу! Как они могут жить в такой вони? Но Исабель, похоже, ничего не замечала, и Виви с Тильдой тоже.
Я заметила, что запах меньше, если дышать ртом, и так и делала. Только у меня от этого в горле пересохло.
— Какая у тебя страшная жажда! — удивилась Тильда, протягивая мне третий стакан воды.
Наконец мы вышли из-за стола. Исабель и Виви захотели играть на втором этаже. Я надеялась, что там меньше пахнет. Отчасти так и вышло, но там была прачечная, и оттуда разило стиральным порошком. Я продолжала дышать ртом, на всякий случай. Это было трудно и неудобно.
— Можно я буду пациентом и почти умру? — попросила Виви.
— Хорошо, — разрешила Исабель. — Ложись. Мы будем докторами.
Виви улеглась, Исабель достала докторскую сумку и вынула оттуда стетоскоп и манжет для измерения давления. Она надела его Виви на руку.
— Манжет надо надевать выше локтя, — сказала я.
— Что? — переспросила Исабель.
— Если хочешь измерить давление, то надень манжет выше локтя и закрепи посильнее. Вот так!
Я подняла манжет на руке у Виви и надула его. Я знала, как надо. Тётя Астрид мне много раз показывала. Да и я сама видела, когда была у врача. Важно потом очень медленно выпускать воздух, чтобы восстановить приток крови.
— Ай-ай! — захныкала Виви.
— Ей же больно! — сказала Исабель.
— Так и должно быть, — ответила я.
— Ну мы же просто играем, — сказала Исабель.
— А я не хочу так играть, — буркнула я и ещё больше надулась: не
