Посвящается 100-летию со дня рождения Евграфа Николаевича Крутеня.
Далекое становится близким
Мы стали пристальнее всматриваться в прошлое своей Родины, далекое и не столь далекое, и освобождать от мрака забвения людей, события, факты, сыгравшие свою роль в истории нашего государства. Но сколько еще достойного остается за пределами нашего внимания и исследования. Это всецело относится и к истории отечественной авиации.
Что мы знаем о русских первопроходцах пятого океана, само. — отверженно штурмовавших небо на хрупких деревянных аппаратах? Наиболее известны нам имена П. Н. Нестерова, М. Н. Ефимова. А. А. Васильева, С. И. Уточкина, Н. Е. Попова, о которых изданы книги. Но почти нераскрытой страницей остаются боевые дела первых военных летчиков России, отважно защищавших славу и честь Отечества. Среди них наиболее яркая фигура — Евграф Николаевич Крутень, который в годы первой мировой войны сбил в воздушных боях около двадцати немецких самолетов.
Евграф Николаевич Крутень был незаурядной личностью в военной авиации первых лет. Его блестящие победы над сильным, хорошо вооруженным противником — результат глубокого знания техники, качеств пилотируемого самолета и высокого летного мастерства, выработанного благодаря вдумчивому анализу зарождавшейся войны в воздухе.
Е. Н. Крутень был подлинным новатором в своем трудном деле. Он впервые сформулировал качества самолета-истребителя, стал наиболее выдающимся творцом тактики истребительной авиации, разработал различные приемы ведения воздушного боя, что и изложил в своих печатных трудах: «Тип аппарата истребителя», «Воздушный бой», изданных в 1917 году. По его инициативе в России были созданы специальные истребительные отряды и группы, ему принадлежит идея парного построения истребителей в полете. Он показал себя талантливым воспитателем летчиков, являя пример личного мужества и отваги, боевого искусства. И, что очень важно, уделял при этом внимание и психологической подготовке воздушных бойцов.
Выработанная Е. Н. Крутенем тактика истребительной авиации нашла отражение в действиях советских летчиков не только в годы гражданской, но и Великой Отечественной воины, когда в мастерстве ведения воздушного боя соединились воедино высочайшая морально-психологическая и тактическая подготовка.
Документальная повесть Е. Соркина «Воздушный витязь», написанная на основе обширных архивных данных, дает яркое представление о Е. Н. Крутене — истинном летчике и истинном патриоте.
Г. Т. Береговой.
дважды Герой Советского Союза, заслуженный летчик испытатель СССР, летчик-космонавт СССР
Прощание с Санкт-Петербургом
Над Санкт-Петербургом — теплая, августовская ночь. В темно синем небе, как яркая кокарда на офицерской фуражке, овальная луна. Она высвечивает фасады зданий, бронзу памятников, золотые купола и кресты соборов, Неву, над которой разводят мосты, редкие фаэтоны. Подпоручик Крутень слушает, как затихает огромный город. Всего лишь вчера он, выпускник Константинов-ского артиллерийского училища, впервые надел новенький мундир темно-зеленого цвета с красным кантом, получил кортик, пистолет. Получил и назначение. Впереди самостоятельная жизнь, долгая армейская служба. А сейчас — ожидание чего-то необыкновенного впереди, радостное предчувствие встречи с близкими.
Ярко светятся окна училища. Там заканчивается бал. Кажется, что гром духового оркестра распирает стены. Его товарищи самозабвенно кружатся в последнем вальсе. Сегодня для них счастливый день.
Последние звуки музыки обрываются, и из дверей училища выпархивают разгоряченные пары.
Мимо Нвграфа проходит с девушкой товарищ по отделению Борис Азбуки", бросает на ходу:
— Подпоручик Крутень, как всегда одинок и задумчив? Философствуете? Бросьте свои химеры, пойдемте с нами — ведь прощаемся с Северной Пальмирой.
— Спасибо, друзья, — кланяется Крутень, — я лучше побуду здесь.
Прощальным взглядом окидывает здание, старые пушки у ворот. Воспоминания обволакивают, как туман в осеннюю погоду.
Он явился сюда почти три года назад из Павловского военного училища, где оказался по выбору отца-офицера, но артиллерия была для него интереснее летного дела, и он настоял на переводе в Константиновское.
Невысокого роста, худощавый, даже щуплый на вид, он оказался на левом фланге, замыкающим. Кто-то из товарищей подсмеялся:
— У вас в Павловском все такие богатыри?
— Их там для петербургской гвардии готовят — гвардейцы должны быть рослыми и бравыми, — подхватил другой.
Евграф болезненно переживал насмешки, но никогда не подавал вида. Так поступил и в этот раз. Зато на первых же уроках заставил товарищей взглянуть на себя совсем другими глазами.
…— Неужели никто из будущих господ офицеров не найдет правильного решения? — насмешливо вопрошает преподаватель Иван Платонович Граве.
— Разрешите мне, господин штабс-капитан.
— Пожалуйста, юнкер Крутень.
Евграф выходит к доске, быстро пишет на ней формулы, цифры, выводит уравнение.
— Так можно?
— Не только можно, а должно. Молодец, Крутень! Вам высший балл.
Он любил точные науки — математику, механику, аналитическую геометрию, артиллерийское черчение. Не из прилежания, а из глубокого интереса подолгу сидел над книгами, конспектами, готовясь к занятиям, особенно к экзаменам. И всегда получал самые высокие оценки.
Особенно увлекла его артиллерия. Преподаватель излагал ее историю, и ему виделась Пушечная изба в Москве, где отливали первые русские орудия Степан Петров, Андрей Чохов, Игнатий, так и дошедший до нас без фамилии, другие мастера пушечных дел. Увидев впервые старинные пушки, страшно удивился: "Неужели из таких стреляли?" Как же время изменило и артиллерийские системы, и способы их применения а бою!
А потом наступил май, и курсанты вместе с командирами выехали в лагеря под Красное Село. Здесь было весело, интересно, хотя и трудно. Под руководством офицеров обучались пешему и конному строю, гимнастике, фехтованию. Ему особенно нравилась верховая езда и гимнастика. Он хорошо сидел в седле, старался как можно быстрее научиться брать препятствия. Когда юнкера ради забавы устроили "вольные" скачки, Крутень опередил многих. За четыре лагерных месяца окреп, подрос, раздался в плечах. Мускулы от усиленных гимнастических упражнений налились. Теперь он мог потягаться со многими товарищами, гордящимися своей силой и ловкостью.
