А. Киселев (Составитель) - Полководцы и военачальники Великой отечественной

…Октябрь 1941 года. Танковые и механизированные армады гитлеровского генерала Гудериана стремительно продвигались к Москве. 3 октября один из самых боеспособных его корпусов – 24-й моторизованный – с ходу ворвался в Орел. Войска Брянского фронта, прикрывавшие здесь дальние подступы к советской столице, были расчленены превосходящими силами противника. Гитлеровское командование ликовало. И было отчего: путь на Москву в первых числах октября, по сути, был свободен.

Ставка Верховного Главнокомандования принимала энергичные меры, чтобы закрыть образовавшуюся брошь. В район вражеского прорыва перебрасывались войска. На месте их предполагалось объединить в 1-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко.

В состав корпуса была включена дислоцировавшаяся под Москвой в районе станции Кубинка 4-я танковая бригада. Поднятая 2 октября еще до рассвета по боевой тревоге, она немедленно стала грузиться в эшелоны. А ее командир полковник Катуков был вызван к телефону начальником главного автобронетанкового управления Наркомата обороны генерал-лейтенантом танковых войск Я. Н. Федоренко.

– Торопитесь, товарищ Катуков, – ответив на приветствие, быстро заговорил Федоренко. – Задание сверхответственное и решено там. – Федоренко выделил слово «там», дав понять, что решение послать 4-ю танковую бригаду под Орел принято в самых высоких инстанциях военного руководства. – Главное: закрыть Гудериану дорогу на Тулу.

– Слушаюсь, Яков Николаевич! Сделаю все возможное.

– Мало! Там требуется невозможное… У Гудериана танков махина, а у вас – кот наплакал. В корпусе Лелюшенко, кроме вашей бригады, пока танковых соединений нет. Да и на место вы прибудете первыми.

С Федоренко Катуков был знаком и даже дружен по совместной довоенной службе. Заняв ответственный пост в армии, Федоренко с бывшими сослуживцами-товарищами обращался по-прежнему приветливо и заботливо. Но забота его была особой. Своим товарищам он поручал самые трудные дела, помогал им, но и требовал с них строже, чем с других.

Чуть начало светать, когда бригада была уже погружена в эшелоны. Ехали быстро, без остановок. Катуков решил отдохнуть. Но вздремнуть не удалось. Мысли и воспоминания, набегая друг на друга, разгоняли сон. Что ж, может быть, человек так и устроен, может быть, ему нужно подводить итоги какого-то этапа в своей жизни, прежде чем вступить в другой. В военной судьбе Катукова как раз наметилась такая грань, и потребность осмыслить недавнее прошлое прочно овладела им.

В войну Катуков вступил командиром 20-й танковой дивизии, входившей в состав 9-го механизированного корпуса генерал-майора К. К. Рокоссовского. Дивизия находилась в стадии переформирования и далеко еще не была укомплектована людьми и техникой. Танки KB u Т-34 еще не поступили: имелось лишь 33 устаревших танка БТ-2 и БТ-3. Артиллерийский полк получил только гаубицы, мотострелковый полк оказался вообще без артиллерии, понтонный батальон – без понтонов. Батальон связи располагал лишь учебной аппаратурой.

Сам Катуков в первый день войны находился в Киевском окружном военном госпитале, где перенес тяжелую операцию: шов еще не совсем зарубцевался, температура доходила до 38°. С трудом уговорив врачей о выписке, он на попутных машинах уже 23 июня добрался до дивизии, вышедшей навстречу вражеским войскам, рвавшимся к Новоград-Волынскому. На следующий день, 24 июня, у местечка Клевань дивизия атаковала моторизованные части 13-й танковой дивизии противника.

Первый бой запоминается навсегда, во всех подробностях. Но сейчас подробности мешали Катукову. Он еще и еще раз обдумывал приемы, которые помогли ему тогда нанести довольно ощутимый урон противнику. Преждо всего танковые засады. Посредством их уязвимые во всех отношениях БТ-2 и БТ-3 вывели из строя немало немецких танков. Правда, в этом бою дивизия потеряла все танки. Но за каждый из них противник расплачивался несколькими своими. В последующих боях хорошо показала себя и другая хитрость – «кочующие» орудия. Артиллерийские батареи меняли позиции днем и ночью – у противника складывалось впечатление, будто он имеет дело с крупными артиллерийскими силами.

Вспомнилась и еще одна хитрость. Катуков уже забыл, кто именно ее предложил. Дело в том, что пехота противника с первых дней войны стала бояться танков Т-34. Но в дивизии, как и во многих других танковых соединениях, их не было. Как-то Катуков подошел к группе командиров, о чем-то оживленно споривших.

– А что? Сделать макеты. А где-нибудь рядом поставить настоящие орудия, – сказал кто-то из командиров.

– Фрицы увидят – сразу драпу! – язвил другой командир.

– А что? – не сдавался первый. – Пехота наверняка испугается.

– М-да. Голь на выдумки хитра, – заметил кто-то из собравшихся.

Увидев Катукова, командиры вытянулись.

– Вольно! – скомандовал Катуков. – «Голь на выдумки хитра», – повторил он. – А ведь это про умных людей поговорка. Мысль о макетах – дело стоящее. Обмозгуем.

И обмозговали. Обшили фанерой «под Т-34» несколько вышедших из строя транспортных машин, приделали к ним деревянные стволы и выкрасили все это в защитный цвет. Замаскированные в кустарниках и на опушках леса, но так, чтоб противник мог обнаружить их, эти пугала выглядели как затаившиеся в засаде подлинные тридцатьчетверки. Рядом вели огонь по противнику и «кочевали» настоящие пушки. И действительно, такие ложные засады производили сильное впечатление на вражескую пехоту. В районах этих засад она не лезла напролом. Позже, когда противник захватывал такие «танки», фашистские газеты немало потешались над «русской фанерной техникой». Но смеется тот, кто смеется последним: воины дивизии Катукова не раз были свидетелями того, как пехота противника оторопело останавливалась, заметив «засады» «тридцатьчетверок», или как фашистская авиация остервенело бомбила эти «засады». Хорошо зарекомендовали себя и ложные укрепления.

В разгар боев Катуков неожиданно получил приказ: сдать дивизию заместителю и отбыть в Москву в распоряжение Я. Н. Федоренко.

Яков Николаевич встретил приветливо, по сразу приказным тоном объявил:

– Вот что, товарищ Катуков, вы назначены командиром 4-й танковой бригады.

– Бригады? – с недоумением спросил Катуков.

– Успокойтесь, воевали вы хорошо. К ордену Красного Знамени представлены. Поэтому и бригаду даем. – Федоренко встал, молча прошелся по кабинету, вздохнул и наконец объяснил: – Механизированные корпуса и танковые дивизии расформировываются. Техники не хватает. Промышленность-то: половина на колесах, половина перестраивается. Решено создать танковые соединения меньших масштабов – бригады. Отберем в них все лучшее, что есть: людей и преимущественно новую технику… Ваша бригада формируется под Сталинградом. Готовьте ее так, чтобы она ни в чем немецкой танковой дивизии не уступала.