Ганнибал был к тому же человеком веселым, с иронией относился к себе и окружающим. И это тоже было характерно для народов, населявших юг Испании — экспансивных, живых людей, любителей празднеств, не испытывавших особого благоговения перед древними богами. Даже их быстрая речь имела сходство с финикийской речью Ганнибала. Его юношеские годы прошли в долинах Андалусии. Он знал дерзких женщин со сверкающими наколками на черных кудрях. Одну из них, принцессу Кастулона из племени олькадов, он взял в жены. Нам известно только ее имя — Имильке. По словам поэта, их любовь была необыкновенной. Этот брак, так же как и брак Гасдрубала, мог быть заключен и по чисто политическим соображениям, поскольку олькады были хозяевами на границе между Серебряными горами иберов и внутренним плато варваров карпетанов, которые не признавали ничьего господства.
Существуют предположения, что Испания больше повлияла на характер Ганнибала, чем о том говорят скудные исторические свидетельства. Несомненно, что Скрытая Земля оказала на него сильное влияние. Впоследствии он оказывал предпочтение иберийским военным силам. Возможно, при известии о смерти Гасдрубала Ганнибал подумал об этой дорогой ему земле, а не только о Карфагене и враждебном Средиземноморье. Он скоро сделал свой первый шаг, распространив свою власть к северу.
Полуостров, на котором находилась Испания, был разделен, как и Галлия, позже покоренная Юлием Цезарем, на три части. Это значит, что и населяли ее три группы народов. Кто-то заметил, что прославленный Цезарь плохо знал галлов, и даже удивительно, как он сумел управлять ими. Все было не так в случае с Ганнибалом, сыном Гамилькара, который вырос среди испанцев, женился на испанке и приложил все усилия — это скоро станет очевидным читателю, — чтобы узнать как можно больше о других народах, населявших полуостров. А их было множество.
Первую, самую малую группу населения Испании, составляли тартессы и иберы, жившие на южном и восточном побережьях. Вторую группу представляли бывшие завоеватели кельты, которые осели здесь, усвоив многие обычаи иберов. Эти рослые, эмоциональные и беспечные варвары имели обыкновение сжигать тела своих усопших; иберы хоронили мертвых, снабжая их дарами для потусторонней жизни, в искусно сделанных гробницах, так поступали и с выдающимися карфагенянами. Кельтиберы теперь следовали обеим традициям. Они продолжали сжигать усопших, но хоронили пепел в искусно сделанных урнах, помещая туда оружие, которым человек владел при жизни. Кельтиберы занимали в основном равнины Месеты в верховьях реки Тахо, где ныне находится город Толедо.
Последняя треть Испании, на севере, была захвачена кельтами. Часть из них перевалила через Пиренеи уже в V веке до н. э., и они все еще мигрировали, смешавшись с воинственными германскими народами, которые оттеснили их к югу с берегов балтийских рек. Эти воинственные кельты, которых римляне называли галлами или галатами, щеголяли в одеждах из клетчатых шерстяных тканей, услаждали свой слух игрой на волынках, а их жрецы звуками трубы вызывали унаследованных от предков лесных богов, включая странного человеко-вепря. Где-то по пути они расстались со своими жрецами-друидами, но у них остались племенные советы старейшин, и они руководствовались предсказаниями. В ночь полнолуния все они неуклюже плясали вокруг церемониальных костров, на которых заживо сжигали пленников. Они были сильны своим числом и, возбужденные, обладали агрессивной энергией.
Разбросанный по всем трем частям Испании молчаливый народ басков, ее древнейшие обитатели, нашли убежище под защитой гор.
Все это в той или иной степени было известно Ганнибалу, у которого оставалось мало времени, чтобы завершить покорение Испании. В сопровождении небольшого отряда военачальников из образованных карфагенян, при поддержке опытной африканской пехоты, недостаточно опытных иберийских формирований, а также внушительного строя слонов, он продвигался из света цивилизации прибрежных городов во мрак первозданной горной местности. Делая это, он выполнял двойственную роль: как глава правящего рода Баркидов он являлся верховным военачальником, служащим совету Карфагена; в глазах кельтов он был, вероятно, царем, обладавшим несметными сокровищами, и повелителем воинов. По необходимости Ганнибалу приходилось играть роль железного царя, от которого зависели жизнь или смерть. Иначе его бы не поняли живущие племенным строем кельты, которые, почувствовав его слабость, прикончили бы его своими длинными мечами, как убили Гасдрубала. Прошло много лет, прежде чем Ганнибал смог отказаться от вынужденного раздвоения личности и до конца дней играть одну определенную роль, как Юлий Цезарь после него.
В глазах Ганнибала Испания была калейдоскопом совершенно несходных между собой народов, враждующих друг с другом, отбирающих чужие урожаи, чтобы пополнить собственные запасы, и не имеющих представления о централизованной власти (даже его иберы держались замкнуто в долине Бетиса). Именно это представление собирался сначала навязать, а потом объяснить им Ганнибал.
Более того, ему приходилось во всем действовать личным примером. Говорят, он первый бросался в бой. В те времена каждый правитель должен был лично участвовать во всех важнейших событиях. Даже африканцы Ганнибала предпочитали следовать за ним, а не просто действовать по его приказу. Гасдрубал, и это правда, поручил формирование новой армии Ганнибалу, и воины с готовностью подчинялись сыну Гамилькара. Но у Ганнибала еще не было близкого друга и единомышленника, и даже ветеран Магарбал не мог внедрить непрошеный закон и порядок в хаотическую Испанию.
«Хитростью он завоевал дружбу вождей племен, — говорили о Ганнибале, — силой и подкупом заставил их подчиниться своей воле».
В течение года, играя двойственную роль царя, который может по своей воле покарать или наградить, Ганнибал вышел к среднему течению Тахо. Пополняя армию в процессе продвижения и штурмуя неприятельские города, он провел свое разрастающееся войско через Сьерра-Гуадараму и оказался среди удивленных ваккеев, дальних родичей всадников-карпетанов. Он потребовал у этих горцев только трех вещей: номинальной выплаты дани, провизии для своих воинов и добровольного вступления под его командование крепких молодых людей, которым по душе ежедневно готовить еду в котелках и получать плату серебром в монетах необычного вида.
Но у него было слишком мало времени. Первобытные люди не могли понять таких перемен в своих наследственных традициях. Им нужно было время на размышления. Они недоумевали, зачем этот неугомонный человек, наделенный властью, выходит из своего шатра, чтобы поговорить с ними. И они брали его за руку, чтобы отвести снова в его покои, где они могли сидеть на шкурах, погрузившись в размышления о странности его речей. (Он научился говорить на языке кельтиберов.) А меньше чем через год, как это произошло и с Гамилькаром далеко на юге, северные племена решили оказать Ганнибалу совместное сопротивление.
