я от волнения такая дура.
Татьяна! Успокойся. Пенсия на книжке – вот твоя радость.
Этот город не какое-нибудь захолустье, а старый, с историей железнодорожный узел. А история моих родственников в нем началась с дяди Сени – маминого старшего брата, партизанившего в окрестностях во время Великой Отечественной войны, работавшего директором одного из заводов, депутата городского совета, он пошёл в 82-года голосовать и умер возле урны. С помощью дяди Сени в Армавире поселились тети Поля и Галя. Вот к этой доброй душе я и поехала учиться в 9–10 классах.
В Мартанке только восьмилетка. Можно было ещё учиться в Саратовской, как учились, например, Люда Глушко, Витя Дубинин. Для этого просыпаться в 6 часов, идти на вахту и ехать 20 км туда и 20 км обратно. Родители согласились с тётушкой, что для ребенка это трудность.
Со своим нехитрым скарбом приезжаем в Армавир на ул. Вокзальную, 13, кв. 9. Это чуть ли не на перроне. Тётушка занимает одну комнату, подведомственного железной дороге дома, в общем коридоре с Григорьевной. Персонаж достоин описания.
Всегда в одной одежде, серой, грязной. В комнату к себе не приглашает. А когда всё-таки удаётся заглянуть в дверь, то увидишь там такое, что мама не горюй. Она работает на перроне вокзала, собирает всё, что валяется и приносит к себе. Бороться с этим бесполезно, такая бережливость у неё с войны, когда немцы угнали её в германский концлагерь. Галя подкармливала её, но она часто отказывалась, говоря, что уже ела. Готовила иногда себе в общем коридоре непотребный змеиный супчик 9. С нами она приветлива, иногда шутила. Все свои сбережения экономила для племянника Пикалова-военного человека, недалеко живущего с семьей в частном доме. Они предлагали ей жить у них, а она не хотела быть обузой. Жила до самой смерти в этой комнатке.
Давайте лучше про тётушку.
У неё дочь Ира на два года младше меня. Спали мы с сестрой на одном диване валетом, дружили всю свою жизнь. В этот период начала заниматься спортом, спорт стал её профессией, она у нас чемпионка мира по пятиборью.
Умерла Ира в сорок два года. Двоих её детей (мальчику 8 лет, а девочке 12 лет) растила тётушка. Это потом, а пока она воспитывала нас.
На соревнованиях в Академии физкультуры города Краснодара.
Тётушка работала в садике за мизерную зарплату, училась заочно в пединституте, как и я, она учитель русского языка, но в школе после окончания филфака не преподавала. Денег катастрофически не хватало. Мои родители присылали каждый месяц пятьдесят рублей, но это капля. Эти деньги она клала в сервант и говорила: «Таня, тебе прислали родители». С этих денег платили за курсы кройки и шитья, на которые она меня устроила, с этих денег справлялись школьные нужды. Родители привезли картошки, закатки, что-то я привозила из дома, когда ездила на каникулы. Рацион нашего питания нехитрый. Супчик на первое, из вторых блюд картофель, жаренный или варенный, иногда с сарделькой.
Вторая мама, Галина Яковлевна, и я.
Пошли мы поступать в 18 школу, там училась сестра. Зачислили меня в 9 «Г». Он формировался из вновь прибывших учеников, но был там костяк, переведенный из другой школы. Дети эти сильные в знаниях. Их почему-то знали некоторые учителя, а главное – наш учитель физкультуры Елена Сергеевна. Женщина невысокого роста, худенькая приветливая, любящая детей. Физкультура – единственный предмет, на который мне хотелось ходить. Я бегала быстро, даже посылали на городские соревнования. На остальных уроках полный ноль.
Моё свидетельство Мартанской школы оказалось фикцией. Особенно была катастрофа с немецким языком, математикой, химией, физикой, русским. Это очень ударило по моему самолюбию. Быть первой в восьмом классе и последней в девятом. Я пыталась решить проблему: хотела уйти работать, но тётушка сказала, что в 15 лет на работу не возьмут. Когда было особенно трудно, ходила к стоматологу, вырвала все больные зубы, а здоровые дядька отказался вырывать. Домой уезжать было стыдно.
Притерпелось всё из-за одноклассников. Не было такого, как в фильме «Чучело». Моими подружками стали Людка Филатова, Светка Позднякова, Женька Катуржевская, Людка Брюханова, иногда к нам присоединялись Лера Люц – девочка музыкант, Людка Шадрина, Танька Якимова. Они-то стали мне помогать: кто объяснял, а кто и списывать давал. Из мальчиков чаще с нами общались Володя Пашигоров – комсорг класса и Саша Скоков. Есть фото, на нём наша вся компашка, там Саша держится за сердце. Это его жизненная позиция, сердечно относиться к людям. Сейчас Саша с женой живут в Краснодаре, как и Толик Кропин, всё никак не соберёмся. То меня ковид придавил, то Толик болеет, а у Саши никак не получается – деловая колбаса. Трудно представить Кропина больным – спортсмен. Его любимое словечко в классе было «ништяк». А у нашей компании –«давеча», «намедни».
Компания единомышленников.
Мне нравилась литература, а особенно учитель Тамара Карловна. Это пожилой человек высокой культуры, к нам она обращалась на вы, говорила тихим слабым голосом, никогда не показывала, что сердится. А сердиться было за что: шум, невыученные уроки. Особенно мне нравилось, когда она анализировала наши сочинения, за них у меня было стабильно 4/1. Учитель меня хвалила за свежесть мысли, за не списывание из книг и ругала за русский язык. Как в слове «здравствуйте» можно делать две ошибки. О, как много зависит от учителя-педагога.
Тамара Алексеевна, учитель химии, жалела меня из-за того, что я не живу с родителями, наверное, думала, что их у меня нет. Натягивала твердую двоечку за ответ на слабую троечку.
Математик Зоя Федоровна сдерживала свой гнев. На бестолковых грех сердиться. А вот, когда её замещал преподаватель вуза, то смотрел на меня, как на микроба. Ему, бедному, не дано было понять, откуда такие дурынды берутся. Имя его не помню, а вот, как они с Витенькой Овчинниковым бились у доски за истину в математике – помню.
Витенька – спорщик, беззлобный человек, по-моему, дружил со всеми, за что и был любим всеми. Уже от одноклассниц я узнала, что у него шесть дочек, с женой не живёт, а живёт на даче. Говорит: «Я их не понимаю». Тоже позиция.
Взрослый Витя Овчинников.
Вове Пашигорову нравилась Света Кулик, мне она тоже нравилась, хотя
