на высоком темпе, нельзя останавливаться для того, чтобы обратить внимание на обочину. Нет времени и возможности уделить внимание тому, что может разрушить бег. Темп.
▪ ▪ ▪
Еще. Важное. Исаак Сирин [96] говорил о необходимости равномерного развития добродетелей. Для меня это очень важное наставление. Если развивать лишь одну, под тяжестью подвига можно сокрушительно упасть. Таков план дьявола по низвержению человека во ад.
▪ ▪ ▪
Особенность моих отношений с французским языком. Включить слушать 30 минут интервью, потом понять, что я все прослушала. Зато как спокойно было!
▪ ▪ ▪
Мне не хватает времени в сутках. Если я буду заполнять каждый час работой, молитвой и мудростью – может, времени станет больше?
8 / 09
Это стихотворение я могу вечно, вечно читать. Перед сном, дабы успокоиться и уложиться.
Локти резали ветер, за полем – лог,
Человек добежал, почернел, лег.
Лег у огня, прохрипел: «Коня!»
И стало холодно у огня.
А конь ударил, закусил мундштук,
Четыре копыта и пара рук.
Озеро – в озеро, в карьер луга.
Небо согнулось, как дуга.
Как телеграмма, летит земля,
Ровным звоном звенят поля,
Но не птица сердце коня – не весы,
Оно заводится на часы.
Два шага – прыжок, и шаг хромал,
Человек один пришел на вокзал,
Он дышал, как дырявый мешок.
Вокзал сказал ему: «Хорошо».
«Хорошо», – прошумел ему паровоз
И синий пакет на север повез.
Повез, раскачиваясь на весу,
Колесо к колесу – колесо к колесу,
Шестьдесят верст, семьдесят верст,
На семьдесят третьей – река и мост,
Динамит и бикфордов шнур – его брат,
И вагон за вагоном в ад летят.
Капуста, подсолнечник, шпалы, пост,
Комендант прост и пакет прост.
А летчик упрям и на четверть пьян,
И зеленою кровью пьян биплан.
Ударило в небо четыре крыла,
И мгла зашаталась, и мгла поплыла.
Ни прожектора, ни луны,
Ни шороха поля, ни шума волны.
От плеч уж отваливается голова,
Тула мелькнула – плывет Москва.
Но рули заснули на лету,
И руль высоты проспал высоту.
С размаху земля навстречу бьет,
Путая ноги, сбегался народ.
Сказал с землею набитым ртом:
«Сначала пакет – нога потом».
Улицы пусты – тиха Москва,
Город просыпается едва-едва.
И Кремль еще спит, как старший брат,
Но люди в Кремле никогда не спят.
Письмо в грязи и в крови запеклось,
И человек разорвал его вкось.
Прочел – о френч руки обтер,
Скомкал и бросил за ковер:
«Оно опоздало на полчаса,
Не нужно – я все уже знаю сам». [97]
Я настолько люблю это сильное стихотворение, что я еще раз его прочту:
От плеч уж отваливается голова,
Тула мелькнула – плывет Москва…
Вы только послушайте, насколько у этого стихотворения внутренний ритм похож на шум поезда. Это очень быстрая, несущаяся машина. Здесь слова не подвисают в некой неизвестности – они сбываются. Эта жесткость, резкость, удары —
Озеро – в озеро, в карьер луга.
Небо согнулось, как дуга.
Здесь все превращается в движение: согнулось, озеро в озеро – даже если не используются глагольные формы, то все равно есть некоторые фазы трансформации. Когда мы читаем это стихотворение, у нас в голове все время возникает смена пейзажей: потому что этот человек мчится, с синим пакетом мчится, человек хочет донести – он делает это через коня, поезд и небо, это практически описание трех эпох. Эпоха архаическая, эпоха индустриализации, эпоха овладения человеком неба. Заметьте, что конь не выдерживает, поезд не выдерживает, самолет не выдерживает. Но посмотрите, насколько человек упорен. Я, конечно, сейчас, наверное, говорю как учитель литературы восьмого класса, но насколько человек волит сделать этот жест. Именно тому, кто никогда не спит. Тот, кто никогда не спит – это суверен, тот, кто принимает решения о чрезвычайном положении [98]. Тот, кто несет сообщение в Кремль, и тот, кто находится в Кремле и принимает это сообщение, это один и тот же человек. То есть, это суверен. Это суверен, который идет к своему естественному месту [99].
▪ ▪ ▪
Почему я вспомнила Тихонова? Спойлер: завтра обсуждаем предотвращение террористических актов на территории Российской Федерации, и там будет небольшой пассаж про тех, кто их предотвратил. Обсудим, насколько часто эта прекрасная организация – ФСБ – предотвращает все: оказывается, что очень-очень часто. Поэтому у меня возникла такая ассоциация: люди в Кремле (ну, не совсем в Кремле) никогда не спят. Это суверены, которые охраняют нас, наши границы, наш личный внутренний покой, нашу Империю.
Я искренне считаю, что это круто. Они никогда не спят. И они – это не индивидуумы, это надчеловеческая сущность.
Об этом отдельно, а пока – мой анализ баллады Николая Тихонова как стихотворения о самом невиданном опыте встречи человеком самого себя, об опыте столкновения со своим двойником в зеркале.
▪ ▪ ▪
Ответ тем, кто меня хэйтит.: Комментаторы, которые меня хейтят, говорят, что у меня странные каркасы, выстроенные конструкции, что это за девочка, чьи тезисы она переповторяет, перевирает, передает… Я хочу ответить следующее: ситуация со мной еще сложнее, еще страшнее. Во-первых, это 9-10 лет философского факультета. После этого человек в принципе теряет любую способность в российской действительности каким-либо образом передвигаться самостоятельно, потому что он погружается в смешение всего, и помимо этого, получает полную легитимность и свободу. Человек, который закончил философский факультет – это абсолютный наглец и дебил. Вот. Эти два качества во мне тоже проявлены.
Вторая особенность: друзья, вы знаете, что у меня в голове? Лучше вам туда не заглядывать. У меня там не просто, как вы говорите, какие-то конструкции. У меня там замок Мальдорора. Он красивый, с разными башенками и соответствующими обитателями. Так что в этот замок лучше не заходить. Оттуда живыми не выходят. Да я и сама туда не захожу, потому что оттуда живыми не выходят. Это второе, или третье…
А четвертое: вы говорите, что я слишком мягкая. Ну, друзья, вы хотите, чтобы я к опричнине призывала во время эфиров? Я могу,
