Мы как горох посыпались по лестнице, шлепая босыми ногами по ступеням, и очутились рядом с незнакомцем. А Нина называла наши имена. Черноволосого она нам представила как своего и дяди Сашиного товарища и предложила называть его «дядя Миша».
Это был М. С. Кедров.
Вместе с нами дяде Мише был представлен пес Валет и маленький лохматый Бобик, в густой шерсти которого постоянно гнездились блохи. Дядя Миша немедленно дал ему кличку Блохарь и принялся возиться с собаками, чем вызвал у нас неподдельный восторг и любовь. Мой брат Артур[18] с гордостью рассказывал о талантах Валета и всячески старался склонить симпатии дяди Миши в его сторону. А Михаил Сергеевич во время этой возни пришел в такой азарт, что встал на четвереньки и залаял на собак с таким неподражаемым искусством, что те поджали хвосты и пустились наутек. Впрочем, впоследствии они выказывали ему все признаки собачьей привязанности и верности.
А когда за нашим огромным столом на террасе собралась вся семья и Михаил Сергеевич с непревзойденным искусством и с соответствующей мимикой принялся рассказывать интересные истории, он покорил всех. Мы слушали его затаив дыхание, а папа потом говорил нам: «У этого молодого человека блестящий ум, но он большой фантазер!» А мама подумала: уж не жених ли это Нинин?
Вечером все пошли в белый зал. Михаил Сергеевич сел за рояль и долго играл. Мы не знали, что он исполнял. Позже мама сказала, что это были соната Бетховена и «Лесной царь» Шуберта.
Долго нас не могли загнать в постели в тот летний вечер. А утром со мной произошло одно забавное приключение.
После завтрака мы все влюбленными глазами и с затаенной надеждой смотрели на дядю Мишу, думая сейчас же отправиться вместе с ним на прогулку. Но Нина очень серьезно сказала нам, чтобы мы шли гулять одни, а с дядей Мишей ей нужно поговорить об очень важных делах.
Что это за важные дела? Вопрос был жгуче-любопытен. И вот, когда все дети побежали в парк, я незаметно проскользнула в детскую, зашла за занавеску, разделявшую комнату на две части, и быстро залезла под свою кровать. Нина и дядя Миша, усевшись за нашу парту у окна, принялись вполголоса что-то обсуждать. Беседа их мне показалась странной, и понять в ней какой-нибудь смысл мне оказалось недоступно. Я улавливала только отдельные непонятные слова: «провал», «Кресты», «в предварилке» — и знакомые имена: Мери, Леля, Саша.
Мне сделалось очень скучно, надоело лежать неподвижно на полу, и я стала понемножку шевелиться, старалась как-нибудь незаметно выбраться на свободу. Этот шорох был услышан собеседниками, голоса их за партой сразу смолкли.
— Что это? — спросил дядя Миша.
Нина поднялась и отправилась за занавеску. Конечно, она меня обнаружила и вытащила из-под кровати. Вероятно, у меня был очень смущенный и встрепанный вид, так как Михаил Сергеевич принялся хохотать.
— Она нас провела, — говорил он среди хохота.
А Нина озабоченно спросила:
— Что же мы теперь должны делать?
Дядя Миша, не переставая смеяться, отвечал:
— Да ничего, ровно ничего. Ну-ка, расскажи, о чем мы говорили? — обратился он ко мне.
Я упорно молчала, так как действительно ничего не могла рассказать…
К 1900 г. сестры Дидрикиль: Мария (Мери), Ольга (Леля) и Нина уже приобщились к революционной работе. Они участвовали в марксистском кружке, организованном А. М. Стопани, и выполняли отдельные его поручения[19]. С наибольшей энергией и серьезностью к своим новым обязанностям отнеслась младшая из сестер — Нина (она была гимназисткой последнего класса)…
В комнатке сидели две сестры: Мери и Нина, углубившиеся в чтение. Только что вернулась из поездки в Петровское Леля. Она вошла оживленная, свежая от мороза и бросила у дверей чемоданчик. Нина отложила книгу, говоря полушутя-полусерьезно:
— Наконец-то! Михаил Сергеевич справляется о тебе каждый день. Как же так ты уехала, ничего ему не сказав?
— А ну его! — ответила небрежно Ольга. — Он такой неистовый!
— Он любит тебя, — поправила Нина. — Когда же ваша свадьба?
— Ах, Нина, мне что-то не хочется выходить замуж. Иди лучше ты за него.
Нина вспыхнула и вскочила:
— Но хочешь — не иди, а я-то тут при чем?..
Леля рассмеялась.
— Да, по-моему, ему все равно, что я, что ты.
— Какую чепуху ты говоришь, — обиделась Нина. — Ты его не уважаешь, если так думаешь. Он хороший человек и достоин не только уважения, а и чего-то большего (она не хотела произнести слова «любви»).
— Да я просто пошутила, — сказала Леля, слегка смутившись. — Весной поедем в Перловку, там и обвенчаемся. Да, кстати: и Сашина свадьба будет вместе с нашей.
Ранней весной 1903 г. на подмосковной станции Перловская состоялись две скромные свадьбы. На даче Кедровых, в которой давно никто не жил, тетя Мери приготовила свадебный обед.
Михаил Сергеевич был под надзором полиции и не имел права находиться в столичных городах. Вскоре после свадьбы Кедровых отправили в ссылку, в маленький бессарабский городишко Хотин.
Дядя Саша с женой вернулись в Ярославль.
В канун 1904 г. молодые Кедровы, возвращаясь из Хотина, заехали к нам в Ждани. Это были наши первые гости! Они поселились в пристроенной к дому бревенчатой комнате. Она была очень светлая и пахла свежей смолой. Одно окно захватывало балкон. Через него мы, дети, то и дело с балкона ныряли в комнату. Мы по-прежнему обожали дядю Мишу и всеми силами детских душ стремились быть к нему поближе.
Он, как и в первый свой приезд, в Юрино, был с нами ласков и казался нам необыкновенно интересным и забавным. В этот приезд он исключительно много играл на пианино, иногда без конца повторяя один и тот же пассаж, доводя исполнение до блеска. Как сейчас, помню его игру за упражнениями: вот он сидит, немного повернувшись в сторону. В правой руке у него газета, а левая с удивительной быстротой носится по клавиатуре, по 60 и более раз повторяя какой-нибудь сложнейший фрагмент из Бетховена, Шопена. Иногда это бывали обыкновенные гаммы и арпеджио, в исполнении которых он стремился достичь абсолютной точности ритма и чистоты звучания. Его упорство, его целеустремленность буквально нас поражали. Но вот легкий поворот на стуле — и у него уже в левой руке газета, а правая легко и стремительно выписывает какой-нибудь сложный музыкальный узор. При этом ведь он не смотрит на свои руки, он все время читает газету. Нам это казалось чудом. Эти ежедневные регулярные занятия продолжались с небольшими перерывами на завтрак и обед в течение всего месяца, пока Кедровы гостили у нас.
Пришло время их отъезда, и с грустью мы попрощались с дорогими гостями.
