Ян-Карл фон Розен переехал в соседнюю виллу, которую Селим Карлебу предоставил ему как служебное жилье. Необычная ситуация – дочь владельца разводится с зятем ради другого мужчины, за которого затем выходит замуж, а зять при таких обстоятельствах остается в бизнесе. Однако Селим Карлебу не хотел расстаться со своим директором. “Ты ведь не уйдешь из фирмы?” – сказал он. И фон Розен не ушел. Собственных капиталов у него не было. Вилла, где он жил с Ингрид, принадлежала ей, и служебное жилье, купленное Карлебу, стало его спасением. Таким образом он постоянно находился рядом с детьми, и они могли навещать друг друга когда угодно.
Однако он страдал от того, что теперь между ним и детьми выросла стена, что прежнюю жизнь, какой они изо дня в день жили сообща, заменили другой, где режиссером был Ингмар Бергман. Вечерами фон Розен видел с балкона, как в вилле напротив зажигали и гасили свет, и думал, что теперь там другой мужчина. А Ингмару Бергману очень не нравилось, что граф живет так близко от детей. Как-то раз, когда фон Розен шел навестить детей, Бергман проезжал мимо на своей машине. Затормозил, опустил стекло и воскликнул: “Знаешь, буду чертовски рад не видеть тебя здесь. Тебе нечего здесь делать”.
Что на это ответишь? Фон Розен сказал рассерженному режиссеру, что можно посмотреть на дело и иначе. Он хочет навестить своих детей, потому что завтра уезжает. “Ну, это твое личное дело, а здесь тебе совершенно нечего делать”, – повторил Бергман.
Сразу после развода супругов фон Розен на вилле, где они жили, появились рабочие, которые перекрасили стены, а декоратор частью заменил обстановку, повесил новые гардины, расставил вазы, подсвечники и прочие безделушки. Детская располагалась на втором этаже, туда детей и сослали, тогда как нижний этаж превратили в съемочную площадку для драмы Ингмара Бергмана “Сцены из супружеской жизни”. Главные роли – Юхана и Марианну – исполняли друг режиссера Эрланд Юсефсон и экс-возлюбленная Лив Ульман.
Еще одна из давних женщин Бергмана, Биби Андерссон, играла роль второго плана, как и Гуннель Линдблум, жена друга Бергмана, Стуре Хеландера, который опять же сыграл маленькую роль гостя в бергмановском фильме “Прикосновение”. Новая жена Бергмана Ингрид занималась на съемках всеми административными вопросами.
Ян-Карл фон Розен мог только наблюдать, как его прежний дом претерпевает полное изменение и как его оккупируют все эти бергмановские актеры и друзья для съемок телевизионной семейной драмы, которая не только напоминала его собственную, но не в последнюю очередь во многом была точной копией бергмановских личных проблем. По словам режиссера, идея этой драмы возникла у него, когда он сбежал с Гюн Грут в Париж, а затем рассказал своей жене Эллен об измене.
Что “Сцены из супружеской жизни” частично снимались в Юрсхольме, в фон-розеновской вилле, держали в секрете. Хотя вообще-то не удивительно, что Бергман выбрал виллу жены: место доступное, за аренду платить не нужно, интерьеры превосходно подходят как буржуазное жилище Юхана и Марианны. Снятые на вилле сцены открывают телесериал – Юхан и Марианна, сидя на изящном диване, дают интервью репортеру еженедельника, ужинают с персонажами Биби Андерссон и Яна Мальмшё, занимаются любовью в спальне. Однако на домашних страницах Шведского института кино и Фонда Ингмара Бергмана указано, что телесериал снимался на Форё и на Карлаплан.
Оператор фильма Свен Нюквист и тот не упоминает в своих мемуарах, что ряд эпизодов разыгрывается в юрсхольмской вилле. Зато прекрасно помнит, что между Бергманом и Ульман чувствовалась напряженность и временами происходили резкие стычки. Когда съемки перенесли на Форё, норвежская актриса увидела, что новая женщина Бергмана ходит в ее сапогах, которые она оставила в доме. “Вон идут мои сапоги!” – воскликнула она, убежала и спряталась, сраженная внезапным приступом ревности. “Ингмару хватило ума не злиться, но продолжить съемки удалось лишь через некоторое время”, – пишет Нюквист.
Между прочим, наблюдение Нюквиста довольно-таки примечательно. О том, что Бергман не разозлился, он говорит так, будто речь идет о родителе, терпеливо закрывающем глаза на выходки своего ребенка. Вполне понятная реакция Ульман, похоже, мужчин не огорчила. Вероятно, Нюквист не догадывался, но Бергман-то должен бы понимать, что его привычка сводить бывших жен и любовниц на щекотливых съемках может создать проблемы. Видимо, он никогда об этом не задумывался. Во всяком случае, вспышка гнева именно по такому поводу едва ли оправданна. Нюквистова манера выражения указывает на то, что Бергман сдержал злость и действовал, руководствуясь рациональными соображениями; производство фильма обходилось дорого, и вспышка гнева со стороны режиссера наверняка бы лишь ухудшила ситуацию и усугубила эмоционально слабую позицию Ульман. Но Бергман есть Бергман, окружающие предоставляли ему неограниченное право поступать так, как он считает нужным.
Селим Карлебу скончался в мае 1982 года. Дочь Ингрид, уже совладелица фирмы, унаследовала еще больше акций и стала обладательницей контрольного пакета. Позиция Яна-Карла фон Розена как исполнительного директора ослабла, и Ингмар Бергман давил на него. Когда он и экс-жена однажды разошлись во мнениях по какому-то деловому вопросу, телефонную трубку взял режиссер: “Позиция у тебя чертовски неприятная, и должен тебе сказать, ты тут ничего не выиграешь!” Фон Розен ответил, что он пока что директор, а значит, имеет полное право отстаивать свое мнение. На что Бергман бросил: “Ну и черт с ним”.
Фон Розен возразил, что не вмешивается в бергмановское руководство Драматическим театром и режиссеру тоже незачем указывать ему, как надо управлять фирмой. “Тут он расхохотался, по своему обыкновению. “Пожалуй, можно и так сказать”, – отозвался он”.
Ингмар Бергман крайне немногословен касательно начала своих отношений с Ингрид фон Розен. В “Волшебном фонаре” он называет ее сперва “милым другом”, который заботился о нем, когда в 1957-м он слег с воспалением легких. “Мы с Ингрид были знакомы уже семь лет”, – пишет он, а значит, познакомились они еще в 1950-м. “Нам было особо не о чем разговаривать, однако нравилось быть вместе”. Примерно через тридцать страниц, где о ней нет ни слова, они вдруг уже женаты. Он полностью опускает супружескую драму, случившуюся по его милости. Ведь так великому режиссеру куда удобнее.
В беседах с журналистом и писателем Микаелем Тиммом он тоже умолчал о ранних этапах отношений с Ингрид фон Розен. Тимм утверждает, что они были знакомы с 40-х годов, но как познакомились, Бергман говорить не хотел. До самой своей кончины молчал о времени до их женитьбы. Возможно, размышляет Тимм, дело в том, что он чувствовал: собственная его взрослая жизнь отмечена той самой двойной моралью, которую он критиковал в своих ранних фильмах и пьесах.
