- Да, чего только на войне не бывает, - грустно сказал Мазурин, и подумал: "Но как же мне теперь найти политотдел...".
За день 19 ноября гитлеровцы ценой серьезных потерь - только за Медведки они потеряли до батальона пехоты и четыре танка - все же оттеснили дивизию полковника Гришина с позиций на Красивой Мече. Части ее были настолько ослаблены, что с трудом удерживали и крупные села, контролировать дороги сил уже не было. Промежутки между частями достигали нескольких километров, многие участки обороны находились под огнем одного-двух пулеметов. Но уничтожить дивизию гитлеровцам так и не удалось - они и сами выдыхались с каждым часом.
Вечером 19-го полковник Гришин, находившийся в 771-м полку, получил записку от своего начальника штаба Яманова: "Сегодня немцы весь день бомбят Ефремов. Крейзер приказал выбраться в колхоз "Красное знамя", километров 7-8 от города на восток. Высылаю квартирьеров. Я с остатками штаба перешел на северную окраину Ефремова".
Полк майора Гогичайшвили, если можно считать полком сотню измученных недельными боями бойцов, занимал оборону на железнодорожной насыпи километрах в пяти за Медведками, имея у себя в тылу Буреломы. Полк майора Фроленкова оказался разорванным надвое: один батальон прикрывал деревню Сафоновку севернее 771-го полка, а другой оборонялся южнее, в селе Поддонье. Шоссе от Медведок до Ефремова простреливали всего несколько орудий 17-го артполка, и это было сейчас самым уязвимым местом в обороне дивизии. В артполку почти не осталось боеприпасов. Усилить хотя бы немного оборону Ефремова за счет дивизии Гришина было уже невозможно, и командующий 3-й армией генерал Крейзер понимал, что бои здесь вступили в критическую фазу. Там оборонялись лишь остатки танковой бригады с одним исправным танком, четырьмя сорокапятками, да остатки кавалерийской дивизии.
От Крейзера Гришин знал, что резервы на подходе, но будут они лишь через несколько дней, и сейчас все зависит от одного: хватит ли у противника сил для последнего натиска. По данным разведки, их танки большей частью ушли по шоссе на Тулу, на которое им все же удалось выйти, и под Ефремовом оставалась лишь пехотная дивизия численностью не менее трех-четырех тысяч человек.
К вечеру 20 ноября гитлеровцы ценой серьезных потерь, предпринимая отчаянные усилия, сумели частично овладеть Ефремовом.28 В ходе боя удалось установить, что против дивизии Гришина действуют два полка гитлеровцев, а в Ефремове - один.
С утра 21-го гитлеровцы не атаковали. Даже мелкими группами. Только вели беспокоящий минометный и пулеметный огонь. Полковник Гришин понял, что противник на его участке выдохся. Днем он приехал к Фроленкову и дал ему приказ наступать на Медведки.
- И овладеть селом! - подчеркнул Гришин. - Надо бить их, пока они думают, что мы не можем наступать.
А утром 22 ноября полковник Гришин узнал от генерала Крейзера, что ночью к Ефремову подошли две стрелковые, кавалерийская дивизия, артполк и танковая бригада.
- Ну, кризис миновал, Петр Никифорович, - с облегчением сказал Гришин Канцедалу, тяжелейшая была неделя, давно такой не помню.
- Да, все на нервах, все на волоске держалось, и не только у нас. Весь фронт в страшнейшем напряжении. Сводки слушать не хочется, - вздохнул Канцедал. - Немцы-то у самой Москвы стоят...
- Ничего, теперь не возьмут, если до сих пор не взяли, - сказал Гришин. - Выдыхаются везде, чувствуется и по сводкам, и по газетам. Итоги боев подвел, Алексей Александрович? - спросил он Яманова.
- За три недели уничтожили двадцать пять танков, столько же автомашин, до семисот гитлеровцев, - спокойно доложил Яманов.
- Ну вот, за неполных пять месяцев войны только мы, считай, танковую дивизию уничтожили, - с гордостью произнес Гришин.
- Нам и досталось, не дай бог еще кому-нибудь столько, - сказал Яманов, - и надеяться, что хоть немного дадут теперь отдохнуть или на переформировку отправят, как других, бесполезно.
- Крейзер сегодня сказал мне, что не сдали бы Ефремов - были мы гвардейцами, - с досадой сказал Гришин.
- Так не мы же сдали! - возмутился Канцедал.
- Все равно. Хотя к нашей дивизии никаких претензий нет, воевали все добросовестно.
- Да, в такое время и такой приток в партию, это какой же показатель уверенности в победе, - сказал Канцедал. - Вчера пошел вручать партбилеты к Гогичайшвили, так из десяти кандидатов четверо уже убиты. Наводчик Фляга погиб за час до вручения. Так вместо убитых еще шестеро в полку заявления в партию подали. Вообще у бойцов подъем царит необычайный. Хватит, говорят, отступать, вперед пора, немец устал больше нашего.
- Наступать, - усмехнулся полковник Гришин, - Было бы чем... И на сколько нас в наступлении хватит... Да и немец, по-моему, не так уж слаб, наступать пытаться еще будет.
Действительно несколько дней на фронте дивизии было тихо, но 29 ноября гитлеровцы снова начали атаки. Чувствовалось, что из последних сил. В каждой атаке не больше, чем по роте и по два-три танка. И вновь разгорелись упорные бои. Ротой автоматчиков гитлеровцы заняли деревню Сафоново, наутро фроленковцы их оттуда выбили, но на следующий день деревню снова пришлось сдать, хотя в этой атаке гитлеровцы шли численностью не более тридцати автоматчиков. Выбить даже такое их небольшое количество из деревни было нечем. Да не было и особого смысла.
Не удалось удержать и Буреломы. Это большое село оборонять одной ротой было невозможно, пришлось оставить.
Но с 3 декабря на всей линии обороны 137-й стрелковой дивизии установилась тишина. Полковник Гришин еще не знал, что к этому дню гитлеровские войска выдохлись и на всем советско-германском фронте.
"ТЕМНАЯ НОЧЬ,
ТОЛЬКО ПУЛИ СВИСТЯТ..."
Шестого декабря в дивизии полковника Гришина люди еще не знали, что гитлеровское наступление на Москву провалилось окончательно и войска Западного фронта перешли в контрнаступление. Начал наступление на Елец и Юго-Западный фронт.
- Готовьтесь, Иван Тихонович, и вы, - сказал Гришину генерал Крейзер, командующий 3-й армией, - хотя твоя дивизия сейчас и на второстепенном направлении, но противника перед собой разбить обязан. Первая задача тебе Буреломы. Отбирай их побыстрее и выходи на Красивую Мечу.
Полковник Гришин за несколько дней подготовки к наступлению преобразился: стал веселее, настроение было всегда приподнятое, да и день рождения - сорокалетие - совпал с началом контрнаступления.
Дивизия получила пополнение и к 10 декабря в ней было около трех тысяч человек. Самое главное событие - вернулся с переформировки 409-й стрелковый полк. Хотя и двухбатальонного состава, но прибавка существенная. Командовал им вместо заболевшего Князева майор Тарасов. Многие командиры были из старых, еще с Судости. Велик был соблазн у полковника Гришина в кризисные дни ввести полк в бой, но все же удержался, не раздергал его, сохранил как боевую единицу для наступления.
