– Какого случая? – и Моченый перевел взгляд на собеседника.
– Вот такого, какой у нас с тобой – ты же надолго отчалить собираешься. Мы этот коньяк сейчас с тобой откроем, а потом я эту бутылку спрячу и достану, когда мы снова встретимся. Хороший символизм получится.
– Любишь ты всякие заковыристые штучки, Карпыч, – заметил Моченый, и по его губам пробежала едва уловимая усмешка.
Она означала, что выпить по такому поводу Моченый не против. Поняв это, Зольский достал из сумки, лежавшей на заднем сиденье, коньяк и два стаканчика. Один, обработанный ядом, он отдал Моченому. Затем открыл бутылку и разлил жидкость по емкостям.
– Ну, за нашу дружбу до гробовой доски! – провозгласил тост Зольский.
Но пить первым не стал, ожидая, когда это сделает его компаньон. А Моченый какое-то время сидел неподвижно, глядя в лобовое стекло на вечернюю набережную. Было видно, что он о чем-то напряженно думает. Наконец, он очнулся от своих мыслей и залпом опрокинул в себя коньяк. Следом за ним то же самое сделал и Зольский. И тут же посмотрел на часы – засек время. По его расчетам, Моченый должен был отдать богу душу через два, максимум три часа.
«Топтуны» из наружки зафиксировали момент встречи Зольского с мужчиной в сером плаще и кепке, который пробыл в «Волге» около десяти минут. После чего покинул ее и быстрым шагом направился к ближайшим домам. Один из «топтунов» направился было за ним (в то время, как его напарник поехал за Зольским), но слишком поздно стартовал из-за большого расстояния, отделявшего их друг от друга. Поэтому, когда «топтун» достиг угла дома, за которым скрылся неизвестный, того уже и след простыл.
10 октября 1973 года, среда, Москва, Измайлово, кафе-чебуречная «Ландыш»
Ребров привез к Моголу нужного человека спустя два часа после их разговора за чебуреками. Этим кентом был Сева Гаевский со старомодным погонял ом Жиган. Три месяца назад он «откинулся» с «зоны», где сидел за разбой и сам вышел на Реброва, вручив ему «маляву» – письмо от своего кореша по отсидке, которого Ребров хорошо знал. Кореш просил пристроить Жигана в хорошие руки, расписывая его как правильного зэка с бойцовским характером. Все это время Ребров держал Жигана «на подхвате», пока сегодня Могол не попросил его найти ему человека для деликатного дела. И Ребров подумал: «А почему бы не Жиган? Кореш расписывал его как боевитого парня, вот пусть в деле себя и проявит».
Когда Могол увидел человека, которого к нему привел Ребро, он около минуты внимательно его изучал, поле чего спросил:
– А почему у тебя погоняло Жиган?
– Это с малолетства пошло, – улыбнулся Гаевский. – Я тогда по форточкам лазил, и когда с дела со шмотьем возвращался, всегда одну и ту же песню пел: «Мустафа дорогу строил, а Жиган по ней ходил. Мустафа Жигана продал, а Жиган его убил». Из «Путевки в жизнь» – помните?
– Кто же ее не помнит, – усмехнулся Могол. – Только нам надо, Жиган, чтобы ты сегодня никого не мочил, а только покалечил. Сможешь?
– А чего не смочь? – пожал плечами Гаевский.
– И тебе за это еще и башли хорошие обломятся – «кусок» получишь.
– Деньги – дело хорошее, – снова улыбнулся Гаевский.
– Тогда греби сюда.
Когда гость выполнил его просьбу, Могол протянул ему конверт и сказал:
– Здесь фото того фраера, которого ты сегодня должен покалечить. Он в семь часов придет с одной бабой в ресторан «Лесной». Ты должен устроить какую-нибудь заварушку, во время которой надо сломать этому фраеру ушастому ногу.
– Именно сломать? – спросил Гаевский.
– А ты предлагаешь ее отрубить? – и Могол исподлобья посмотрел на собеседника.
– Нет, можно ее заточкой потыкать – она у меня всегда при себе, – и Гаевский достал из кармана пиджака названный предмет.
– А что, хорошая идея, – кивнул головой Могол. – Нам ведь надо, чтобы он со своей ногой пару-тройку недель на больничной койке провалялся, а ломать ногу дело накладное – здесь сноровка нужна. А если ты заточкой хорошо владеешь, тебе и карты в руки. Тем более, что в суматохе ее никто и не заметит. Уговорил – пусть будет заточка.
– В какую ногу тыкать? – спросил Гаевский, пряча заточку.
– Лучше в правую – она почти у всех рабочая. Как дело сделаешь, тебя Ребро обратно сюда привезет – честно заработанные башли получишь. Ну, все – двигайте в «Лесной».
10 октября 1973 года, среда, Москва, Лужники, у стадиона имени В. И. Ленина
Зольский подъехал к стадиону за полчаса до начала матча – в семь вечера. Он закрыл свою «Волгу» на ключ и успел сделать всего лишь несколько шагов по направлению к входу, ведущему на гостевую трибуну, как тут к нему подошли четверо мужчин, одного из которых Зольский узнал – это был Влас Оленюк. Однако разговор с чиновником завел не он, а незнакомый мужчина в застегнутом наглухо плаще:
– Добрый вечер, Леонид Карпович, я – полковник КГБ Украины Болеслав Ткачук, – и чекист предъявил Зольскому свое служебное удостоверение. – Можно вас на минутку?
– А в чем дело? – глядя в глаза чекисту спросил Зольский, стараясь быть как можно более невозмутимым.
– Мы хотим задать вам несколько вопросов относительно гибели товарища Пустовила.
– Но я уже отвечал на эти вопросы товарищу Оленюку, – ответил Зольский и кивнул в сторону сыщика.
– Мы знаем, но нам бы хотелось кое-что уточнить.
– Вы выбрали не слишком удачное время и место для этого – через двадцать минут начнется матч и мне надо быть на трибуне, – и Зольский демонстративно взглянул на свои наручные часы. – Давайте договоримся встретиться завтра в любом удобном для вас месте и я отвечу на все ваши вопросы.
– Вопросов не так уж и много и мы могли бы вполне разрешить их прямо сейчас, чтобы не отвлекать вас завтра.
– Хорошо, задавайте ваши вопросы, – согласился Зольский, пряча ключи от машины в карман своей куртки.
– Не на улице же мы будем это делать, – сказал Ткачук и его лицо осветила улыбка. – Давайте пройдемте к нам в машину и там все обсудим.
Услышав это, Зольский в течение нескольких секунд колебался. Но добродушная улыбка на губах чекиста сделала свое дело – чиновник согласился. И направился к белой «Волге», стоявшей неподалеку. Ткачук услужливо распахнул перед Зольским заднюю дверцу автомобиля и, когда тот очутился внутри, последовал следом за ним, оттеснив чиновника на середину сиденья. В это же время с другой стороны в салон сел еще один чекист, после чего Зольский оказался зажат между двумя пассажирами. Как только это произошло, «Волга» тронулась с места и рванула к выходу со стадиона.
Оленюк и еще один чекист должны были отправиться следом во втором автомобиле, но вышла заминка. Когда они направились к «Волге», Оленюк увидел, что им навстречу быстрым шагом идут Игнатов и Нонна, хотя оба они должны были быть внутри стадиона, чтобы участвовать в поисках «боксера».
