– В чем дело? – спросил Оленюк у приятеля.
– Да вот, понимаешь, твоя девушка ни в какую не хочет помогать нам без твоего участия.
– Нонна Сергеевна, это правда? – придавая своему лицу суровое выражение, спросил Оленюк.
– Конечно, правда – я ведь приехала сюда ради тебя, а не какого-то «боксера», – заявила Нонна.
– Вы приехали сюда, чтобы исполнить свой гражданский долг – помочь милиции задержать опасного преступника, а вместо этого…
– В гробу я видела этот ваш долг, – оборвала речь сыщика женщина. – Мне надо свою личную жизнь устраивать – мужа завести и детей ему нарожать.
– А нельзя с этим подождать? – вступил в разговор Игнатов.
– Вам, мужикам, можно, а мне нет – детей лучше рожать до тридцати лет, а не после. Так журнал «Здоровье» пишет.
– И вы предлагаете сделать это прямо сейчас, во время финального матча на Кубок СССР? – продолжал допытываться Игнатов.
– Нет, можно сделать это и позже, но для этого нужны двое участников, а не один. А мой партнер, как я поняла, куда-то уже намылился.
Стоявший рядом чекист с недоумением внимал этому разговору и силился понять – это все говорится всерьез или в шутку. Заметив его недоуменный взгляд, Оленюк взял Нонну под руку и отвел в сторону, чтобы у их разговора не было свидетелей.
– Нонна, давай договоримся о следующем, – тоном, не терпящем возражений, начал Оленюк. – Ты сейчас идешь на стадион с товарищем Игнатовым и помогаешь ему в поисках «боксера». А я присоединюсь к вам чуть позже – у меня возникло важное дело.
– Какое еще дело? – напряглась Нонна.
– Важное – мне надо слетать… вернее, съездить в одно место и решить одну проблему.
– А как долго тебя не будет? – поинтересовалась Нонна.
– Естественно, чуть дольше того процесса, после которого на свет появляются дети – так что придется подождать. А если ты будешь возражать, то наши пути вообще разойдутся раз и навсегда. Мне не нужна женщина, которая свои личные интересы ставит выше общественных. Понятно?
– Но я хотела… – начала было женщина, но Оленюк ее тут же оборвал:
– Без разговоров – кругом марш! И учти, Нонна, ты произведешь на меня впечатление, если лично поможешь нам в поисках «боксера». Так что постарайся.
10 октября 1973 года, среда, Москва, Лужники, у стадиона имени В.И. Ленина
Надвинув на глаза кепку и подняв воротник плаща, Моченый двигался к стадиону имени Ленина, дымя на ходу сигаретой. Он шел в толпе таких же, как и он болельщиков, но, в отличие от них, не был весел и раскован в предвкушении будущего захватывающего зрелища, а был сосредоточен и напряжен. У него на душе было неспокойно – его звериное чуть подсказывало ему, что над его головой сгущаются тучи и надо срочно «делать ноги» – пускаться в бега. Однако пропустить столь увлекательное зрелище – финал Кубка СССР – он не мог, поэтому решил задержаться в столице еще на несколько часов.
Еще на подходе к стадиону он увидел цепочку из милиционеров, которые стояли лицом к прибывающим болельщикам и внимательно в них всматривались. «Никак ищут кого-то», – подумал Моченый и сильнее надвинул на лоб кепку. Впрочем, узнать в нем человека с фоторобота и без этого было сложно – мешала не только кепка и поднятый воротник, но и трехдневная щетина, проступившая на его скулах. Правда, слегка скошенный на сторону нос узнать было можно, но в сгущающихся сумерках и это было делом не таким уж легким. А тут еще Моченый, идущий поодаль от основной толпы болельщиков, специально вклинился в их ряды и вместе с ними миновал цепочку из милиционеров. Точно так же в толпе он подошел и к контролеру – пожилой женщине, которая едва успевала оторвать корешок у билетов, которые ей протягивали пришедшие на матч зрители.
Моченому повезло – у того входа, где он проходил на стадион, не было ни одного опознавателя, кто мог бы его узнать. Самый ближайший из них – Петр Мокрицкий – стоял с муровцами у соседнего входа и внимательно вглядывался в лица болельщиков. Однажды ему даже показалось, что он узнал «боксера» в мужчине, идущем с какой-то женщиной. Он подал условный сигнал муровцам, которые тут же подошли к незнакомцу и отвели его в сторону. Но когда к ним подошел Мокрицкий и более внимательно посмотрел на задержанного, он понял, что обознался. И мужчина вернулся к своей даме, чтобы вместе с ней пройти на стадион.
Игнатов дежурил у соседнего входа вместе с двумя своими коллегами и Нонной, которая сначала стоически вглядывалась в лица приходящих людей, а затем начала канючить: мол, ну, когда же придет Оленюк. Игнатова так и подмывало сказать ей «Никогда» и объяснить, на каком расстоянии высоко от земли скоро будет находиться его коллега, но он сдержался, памятуя о том, что после такого сообщения от Нонны, как опознавателя, вряд ли будет какой-нибудь толк.
Тем временем в громкоговорителях уже начали объявлять составы команд, что означало – до начала игры остаются считанные минуты. Толпа болельщиков, идущих к стадиону, превратилась в маленькие ручейки, а потом и вовсе иссякла. Но Игнатов, выступавший за старшего, никого из своих коллег не отпускал, надеясь, что «боксер» может попросту опоздать на игру. Он даже не мог себе представить, что тот, кого сегодня так усиленно искали все милиционеры, отряженные в Лужники, уже сидел на трибуне в трехстах метрах от их поста и внимательно изучал программку, купленную им у работницы стадиона в подтрибунном помещении. В этот момент в громкоговорителях заиграл футбольный марш, написанный композитором Матвеем Блантером по просьбе известного спортивного радиокомментатора Вадима Синявского еще в далеком 1938 году.
10 октября 1973 года, среда, Чили, Сантьяго, улица Рио Тольтен
Спустя полтора часа Рафаэль Канто и с ним три десятка солдат и карабинеров подъехали на Рио Тольтен. Причем вся эта кавалькада из восьми легковых автомобилей и двух грузовиков подъехала к месту назначения со стороны улицы Рио Кларо. Там все выгрузились и не спеша двинулись к дому № 14, где прятались «миристы». Прохожие, которые в эти часы находились на улице, шарахались в сторону, завидев военных людей с автоматами наперевес.
Наконец, дом «миристов» был окружен со всех сторон и солдаты только ждали сигнала к атаке, который должен был дать Канто, которого начальник СИФА назначил руководителем этой операции. Но лейтенант, медлил, прекрасно зная, что «миристы» вооружены, причем наверняка достаточно основательно. Из его памяти еще не успел выветриться штурм такого же дома «миристов» в районе Лас-Кондес, где обороняющиеся пустили вход не только автоматы и пулеметы, но и гранаты. В результате «миристы» были уничтожены, но и нападавшая сторона тоже понесла значительные потери – девять солдат и пятеро карабинеров были убиты. Повторения такой бойни Канто не хотел. Но он не собирался и затягивать с этим делом, поскольку после наступления сумерек шансы «миристов» вырваться из западни заметно возрастали, чем теперь, днем. Главное было – найти такую возможность, чтобы застать их врасплох и обойтись минимальными жертвами. И такой момент наступил.
