«Служба Осипа в ЧК приносила свои дары. Именно через него Пастернак выхлопотал для своей сестры Жозефины разрешение на выезд в Германию, которым та и воспользовалась, отправившись в Берлин транзитом через Ригу. Вслед за ней осенью 1921 года прямиком в Германию отправились и родители Пастернака с его младшей сестрой Лилией».
И тут вдруг за рубеж засобиралась Лили Юрьевна Брик.
Зачем? С чего вдруг?
Янгфельдт на эти вопросы даёт такой ответ:
«Помимо естественного желания впервые за восемь лет оказаться за границей и какое-то время пожить нормальной "буржуазной" жизнью, у неё было ещё несколько причин, среди которых – желание навестить мать, проживавшую у своего брата Лео…»
Казалось бы, нет ничего необычного в желании дочери повидать живущую за рубежом мать. Но эта поездка Лили Брик рождает вопросы. Возникли они и у Ваксберга:
«Многие обстоятельства, связанные с ней, до сих пор окутаны тайной. Известно, что Лиля обещала Эльзе приехать в Берлин, где мать и сестра готовы были встретиться с ней после долгой разлуки. Однако никаких следов тех усилий, которые Лиля для этого предпринимала (если, конечно, она их предпринимала), до нас не дошло, как ничего не известно и о том, что ей помешало туда приехать. Зато вдруг, к полному удивлению Эльзы, она воспылала желанием отправиться прямо в Лондон, где жила и работала мать».
Как известно, пожелать что-либо может кто угодно, а вот осуществить это желание удаётся далеко не каждому. Какие шансы были у Лили Брик, чтобы её смелые мечты претворились в действительность? Как с возможностью поехать за границу обстояли дела у советских граждан в 1921 году?
Заглянем в хранящиеся в архиве протоколы заседаний политбюро ЦК РКП(б).
Год 1919-ый. 20-е декабря. На заседании политбюро присутствуют Ленин, Троцкий, Каменев, Крестинский, Дзержинский, Серебряков, Стасова, Аванесов. В 14-ом пункте повестки дня – просьба писателя Фёдора Кузьмича Сологуба (Тетерникова):
«14. Переданное т. Троцким ходатайство Сологуба о разрешении ему выехать за границу».
Просьбу Сологуба вожди обсудили. И постановили:
«14. Отклонить. Поручить Комиссии по улучшению условий жизни учёных включить в состав обслуживаемых 50 крупных поэтов и литераторов, в том числе Сологуба и Бальмонта».
В 1920 году за границу попросилась Кропоткина, родственница князя Петра Алексеевича Кропоткина, географа, биолога и революционера, теоретика анархизма, 41 год прожившего в эмиграции. Когда после Февральской революции он вернулся в Россию, Керенский предложил ему пост министра во Временном правительстве. Кропоткин отказался, сказав, что считает «ремесло чистильщика сапог более честным и полезным», и поселился в городке Дмитрове. А 19 августа 1920 года его имя зазвучало на заседании политбюро, на котором присутствовали Ленин, Троцкий, Сталин, Крестинский и Бухарин:
«17. Просьба Кропоткиной разрешить ей выезд за границу».
Пятеро вождей вопрос пообсуждали и решили:
«17. Выезд за границу разрешить, не впуская обратно без особого постановления политбюро».
В 1921 году заболел командующий Туркестанским фронтом и председатель Туркбюро ЦК РКП(б) Григорий Яковлевич Сокольников (Бриллиант). 12 апреля на заседании политбюро (присутствовали Ленин, Каменев, Молотов, Калинин, Дзержинский, Склянский, Томский, Шляпников, Серебряков и Крестинский) стоял вопрос:
«28. О посылке за границу для лечения т. Сокольникова».
Обсудив ситуацию, вожди приняли решение не только о том, посылать или не посылать за рубеж заболевшего товарища по партии, но и определили место, куда ему следует поехать:
«28. Послать т. Сокольникова для лечения в Германию».
21 июля 1921 года заседание политбюро (присутствовали Ленин, Сталин, Молотов, Калинин и Бухарин) началось с обсуждения просьбы актёра Московского Художественного театра (не будем забывать, что в это время в Поволжье бушевал страшнейший голод):
«1. О выпуске за границу артиста Н.А.Подгорного».
Вопрос оказался сложным. Понять, зачем Николаю Афанасьевичу Подгорному вдруг понадобилось ехать за рубеж, вожди не смогли. Поэтому постановили:
«1. Послать на заключение ВЧК с просьбой отнестись к вопросу серьёзно».
Через несколько дней ВЧК предоставило членам политбюро (Ленину, Зиновьеву, Молотову, Калинину и Бухарину) своё вполне «серьёзное заключение», и вожди вновь принялись раздумывать:
«10. О выпуске за границу артиста Подгорного».
Ничего хорошего об артисте Художественного театра чекисты, надо полагать, сообщить не могли, поэтому вожди постановили:
«10. Выезд запретить».
12 июля 1921 года члены политбюро (Ленин, Троцкий, Каменев, Зиновьев, Молотов и член ЦК Бухарин) решали судьбу ещё двоих россиян. О поездке для лечения за границу поэта Александра Блока члены политбюро, как мы помним, ответили одним словом:
«2. Отклонить».
Следующий проситель был знаком большевистским вождям – поэта и писателя Сологуба они уже не отпустили за границу в декабре 1919 года. Теперь его вновь охватила охота к перемене мест:
«3. Об отпуске за границу Фёдора Сологуба».
На этот раз вердикт членов политбюро был иной:
«3. Разрешить выезд за границу Ф.Сологубу».
Вот так в первые годы советской власти обстояли дела с поездками рядовых граждан за рубеж. Разрешала выезд или отказывала в нём ВЧК, в исключительных случаях к решению вопроса подключались большевистские вожди.
Юрий Анненков о том времени написал:
«Годы военного коммунизма довели многих из нас до полной нищеты, несмотря на „учёные пайки“ и на всякие усилия и ходатайства добрейшего Максима Горького.
Политика как таковая нас не занимала. Мы интересовались жизнью искусства, мы жили этой жизнью. Когда жизнь искусства подчиняется тому или другому политическому влиянию, становится их орудием, искусство умирает. На его место приходит дребедень, бесцветность».
Завершавшееся лето 1921 года облегчения стране Советов не принесло. Чекист Генрих Ягода подготовил для кремлёвских вождей «Обзор внутреннего положения
РСФСР за август 1921 года», в котором, в частности, говорилось:
«Недоверие к Советской власти ещё не изжито…
Голодное бедствие на Волге носит чрезвычайно глубокий дезорганизующий характер, голодающие настолько сильно подавлены, что какой-либо инициативы, самопомощи из низов ожидать не приходится».
