Мы знаем свои недочеты, и на них легко указывать. Но со стороны все это кажется не так, как оно существует в действительности. Вы знаете, что был момент, когда не было ни единого человека из других партий, который не осуждал бы нашего поведения и нашей политики, а теперь мы знаем целые партии, которые пришли к нам, которые хотят работать вместе с нами{154}. Колесо мирового революционного движения повернулось теперь таким образом, что нам не страшны решительно никакие соглашательства. И я думаю, что и наш съезд найдет свой правильный выход из создавшегося положения. А выход этот один – слияние кооперации с Советской властью. Вы знаете, что Англия, Франция, Америка, Испания смотрели на наши действия, как на эксперименты, а теперь они смотрят иначе: они смотрят, все ли благополучно в их-то собственных государствах. Конечно, с точки зрения физической, материальной, финансовой, они значительно сильнее нас, но, несмотря на их внешний блеск, мы знаем, что внутри они гниют; они сильнее нас в настоящий момент той самой силой, той мощью, которой была сильна Германия в момент заключения Брестского мира. И что же мы видим теперь? Тогда от нас откачнулись решительно все. А теперь каждый месяц, в который мы отстаиваем укрепление Советской республики, мы отстаиваем не только себя, но и дело, начатое Либкнехтом и Маклином, и мы уже видим, как Англия, Франция, Америка и Испания заражаются тем же недугом, загораются тем же огнем, как и Германия, – огнем всеобщей и всемирной борьбы рабочего класса с империализмом. (Продолжительные аплодисменты.)
Краткий отчет напечатан 10 декабря 1918 г. в газете «Известия ВЦИК» № 270
Полностью напечатано в 1919 г. в брошюре «Речи В. Ленина, В. Милютина и В. Ногина на 3-м съезде рабочей кооперации»
Печатается по тексту брошюры, сверенному со стенограммой
Речь на I Всероссийском съезде земельных отделов, комитетов бедноты и коммун 11 декабря 1918 г.{155}
(Шумные аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают.) Товарищи, уже самый состав настоящего съезда указывает, по моему мнению, на ту серьезную перемену и тот крупный шаг вперед, который сделан нами, Советской республикой, в деле социалистического строительства, в особенности в области сельскохозяйственных, земледельческих отношений, самых важных для нашей страны. Настоящий съезд соединяет в себе представителей земельных отделов, комитетов бедноты и сельскохозяйственных коммун, и это соединение показывает, что наша революция за короткий срок, в один год, успела шагнуть далеко в области перестройки тех отношений, которые всего труднее перестройке поддаются, которые во всех прежних революциях больше всего тормозили дело социализма и которые необходимо глубже всего перестроить, чтобы обеспечить победу социализма.
Первая стадия, первая полоса в развитии нашей революции после Октября была посвящена, главным образом, победе над общим врагом всего крестьянства, победе над помещиками.
Вы все прекрасно знаете, товарищи, как еще Февральская революция – революция буржуазии, революция соглашателей – эту победу над помещиками крестьянам обещала, как она своего обещания не выполнила. Только Октябрьский переворот, только победа рабочего класса в городах, только Советская власть дала возможность на деле очистить всю Россию, из конца в конец, от язвы старого крепостнического наследия, старой крепостнической эксплуатации, от помещичьего землевладения и гнета помещиков над крестьянством в целом, над всеми крестьянами без различия.
На эту борьбу против помещиков не могли не подняться, и поднялись в действительности, все крестьяне. Эта борьба объединила беднейшее трудящееся крестьянство, которое не живет эксплуатацией чужого труда. Эта борьба объединила также и наиболее зажиточную и даже самую богатую часть крестьянства, которая не обходится без наемного труда.
Пока еще наша революция была занята этой задачей, пока нам приходилось еще напрягать все силы на то, чтобы самостоятельным движением крестьян, при помощи городского движения рабочих, власть помещиков была действительно сметена и окончательно уничтожена, – до тех пор революция оставалась общекрестьянской и поэтому не могла выйти из рамок буржуазных.
Она еще не трогала более сильного, более современного врага всех трудящихся – капитала. Она грозила поэтому кончиться так же половинчато, как кончалось большинство революций в Западной Европе, где временным союзом городских рабочих и всего крестьянства удавалось смести монархию, смести остатки средневековья, смести более или менее дочиста помещичье землевладение или помещичью власть, но никогда не удавалось подорвать самих основ власти капитала.
И вот к этому, гораздо более важному и более трудному делу стала переходить с лета и осени текущего года наша революция. Волна восстаний контрреволюционеров, которая поднялась летом текущего года, когда к походу на Россию западноевропейских империалистов, к походу их наемников – чехословаков, присоединилось все, что есть эксплуататорского и угнетательского в русской жизни, – эта волна пробудила новые веяния и новую жизнь в деревне.
Все эти восстания объединили на практике, в отчаянной борьбе против Советской власти, и европейских империалистов и их наемников – чехословаков, и все, что оставалось в России еще на стороне помещиков и капиталистов. А за ними восстали и все деревенские кулаки.
Деревня перестала быть единой. В той деревне, которая, как один человек, боролась против помещиков, возникли два лагеря – лагерь трудящегося беднейшего крестьянства, которое вместе с рабочими твердо продолжало идти к осуществлению социализма и переходило от борьбы против помещиков к борьбе против капитала, против власти денег, против кулацкого использования великого земельного преобразования, и лагерь более зажиточных крестьян. Эта борьба, отколов окончательно от революции имущие, эксплуататорские классы, перевела нашу революцию полностью на те социалистические рельсы, на которые рабочий класс городов твердо и решительно хотел ее поставить в Октябре, но на которые он никогда не сможет победоносно направить революцию, если не найдет сознательной, твердо сплоченной поддержки в деревнях.
Вот в чем значение переворота, который произошел в нынешнее лето и в нынешнюю осень по самым глухим закоулкам деревенской России, который не был шумен, не был так наглядно виден и не бросался так всем в глаза, как Октябрьский переворот прошлого года, но который имеет еще несравненно более глубокое и важное значение.
