Обмакнув кисть, проворно наклеила листовку и, незамеченная, шмыгнула в пролом ограды. Следующую листовку она наклеила к шлагбауму у переезда, еще две — на полустанке к пакгаузам. Остальные листовки расклеила по избам.
На краю поселка горласто, с надрывом прокричал петух.
«Пора возвращаться, — подумала Зина, — пока темно».
Прошло два месяца. Однажды Зина вышла на крыльцо и стала ждать Евгения Езовитова, который с минуты на минуту должен был прийти. На улице тихо, пустынно. Не слышно ни лая собак, ни людских голосов.
Евгений в овчинном полушубке вышел из дальнего проулка, подошел к Зине и спросил:
— Ты как, готова?
— Давно.
— Тогда пошли.
На крыльцо вышла Евфросиния Ивановна:
— Далеко ли вы это идти сговорились?
— Мы, бабуль, в Мостище сходим, — ответила Зина.
Евфросиния Ивановна краем глаза взглянула на Зину, потом на Евгения и улыбнулась, припомнив, как внучка долго расчесывала перед зеркалом волосы, как старательно заплетала косички и завязывала красные шелковые ленты в бантик, как долго наглаживала светло-голубое платье, которое редко надевала.
— Поосторожней идите,
Зина несколько раз ходила в деревню Мостите, но у Фрузы Зеньковой не была ни разу до этого. Многих ребят и девчат, которые пришли к ней в тот раз, Зина хорошо знала.
Евгений и Зина переступили порог Фрузиного дома — запахло хлебом, душистым, пряным ароматом крепко заваренной мяты.
— Вот и хорошо, что вы пришли, — сказала Фруза, подойдя к Зине. — Это та самая девочка, про которую ты мне говорил, Евгений?
— Она самая.
— Ну что ж, здравствуй, Портнова. — Фруза подала Зине руку.
— Здравствуйте, — Зина робко кивнула головой.
В окно условленным стуком постучал кто-то с улицы — ребята притихли. Отворилась дверь, повеяло холодом — в горницу вошел брат Фрузы Николай, за ним следом — Маркиямов. Снимая пальто, он недовольно сказал:
— Ну что вы повскакивали, как в школе. Сидите.
— А мы и впрямь как в школе, — сказал Федя.
— Верно, — Маркиямов подошел к ребятам. — Если все собрались, начинайте.
Фруза встала и спокойным голосом произнесла:
— Сегодня нам надо рассмотреть два вопроса: первое — прием нового товарища и второе — наши задачи, вернее, выполнение задания партизанского командования. По первому вопросу слово имеет Евгений Езовитов.
Евгений встал, взглянул на Зину и сказал:
— Дело вот такое. Имею предложение принять Зину Портнову в члены нашей организации «Юные мстители». Девочка она верная. Никогда не подведет. Можете на нее рассчитывать. В этом я очень уверен и даю вам в том свое комсомольское слово.
— А почему ты ее рекомендуешь? — спросила Нина Азолина.
— Да потому, что она смелая. И потом — ей нельзя одной. И хотя ей только четырнадцать лет, она сможет бороться против фашистов.
Маркиямов повернулся слегка и осторожно взглянул на Зину. Обращаясь к Евгению, спросил:
— Почему ты считаешь, что она смелая и на нее можно рассчитывать?
— Она сама, по собственной инициативе писала листовки и ночью тайком одна расклеивала по поселку.
— Я считаю, надо послушать саму Зину, — сказала Фруза.
Нина Давыдова кивнула Зине, подбадривая ее.
— Расскажи о себе, Зина.
— А что надо рассказать?
— Как что? То, что я тебе говорил, — шепнул Евгений.
— Нет, — возразила вдруг Нина Азолина. — Только не то, к чему тебя подготовил Женя. Расскажи лучше свою биографию.
Зина собралась с мыслями, негромко произнесла:
— Родилась я в городе Ленинграде в 1926 году. Училась в школе. Окончила семь классов. Там же, в школе, вступила в пионеры. Летом приехала с сестренкой в деревню Зуи, на каникулы, к бабушке. Когда немцы стали подходить, мы с сестренкой бежали. Но немцы окружили, и поэтому нам пришлось вернуться обратно.
— А еще, кроме учебы, ты ничего не делала? — спросила Нина Азолина.
— Занималась в балетном кружке. Я очень люблю балет.
Евгений с досадой поерошил свои чубчик.
— Ты лучше расскажи, почему листовки стала писать?
— Не могла иначе. Когда отступали, я видела, как фашисты жгли деревню Барсуки в Сиротинском районе.
Маркиямов достал сигарету, закурил, посмотрел на ребят и сказал:
— По-моему, надо принять. Фруза встала.
— Поступило предложение принять Зину Портнову в члены организации «Юные мстители». Кто «за» — прошу поднять руку.
Ребята и девчата все, как один, подняли руки.
— Единогласно, — Фруза вышла из-за стола. — Поздравляю тебя, — пожимая Зине руку, сказала Фруза.
— Спасибо за доверие, — ответила Зина. — Я выполню все, что вы мне поручите.
— Вот, видишь? А ты говорила, не примут, — сказал Евгений.
Вслед за Евгением Зину поздравили ребята и Борис Кириллович.
Зина стояла посреди горницы счастливая.
— Тебе, наверное, жарко? Сними кофту, — сказала Фруза.
Зина расстегнула пуговки, скинула с себя шерстяную кофту, под светло-голубым воротником ситцевого платьица вспыхнул ярким пламенем на груди красный пионерский галстук.
Ребята увидели галстук и, удивленные, вдруг смолкли, а у Нины Давыдовой навернулись слезы. Сдерживая их, она тихо проговорила:
— Красный галстук! Ребята, вы посмотрите только!.. Это же наш пионерский галстук!
Фруза обняла Зину и поцеловала в щеку. Маркиямов взглянул на часы.
— Времени у нас, Фруза, мало, я коротко. Командование отряда просило сообщить вам, что все члены подпольной организации «Юные мстители» зачисляются бойцами партизанского отряда и отныне должны действовать небольшими группами. Оружие продолжайте собирать, патроны тоже. А мы взамен будем присылать взрывчатку. И учтите — в группах сохраняется железная дисциплина. Приказы выполнять по-военному беспрекословно. Все ясно?
— Все, — ответила Фруза. — Мы выполним приказ.
* * *
В самой глуши леса, окруженного топями болот, расположился партизанский отряд. В центре лагеря под невысоким холмом, замаскированным старательно дерном, находилась землянка командира отряда. Крутой, в несколько земляных ступеней, спуск вниз — и сразу небольшая дверь, завешенная снаружи защитной плащ-палаткой.
Фруза спустилась в землянку.
В просторной землянке у командира партизанской бригады проходило совещание, на котором присутствовали комбриг Сакамаркин, комиссар Маркиямов, начальник штаба Пузиков и секретарь Сиротинского подпольного райкома партии Антон Владимирович Сипко.
Они сидели за тесовым столом. На нем лежала карта района.
Мужчины, время от времени попивая из алюминиевых кружек горячий кипяток, негромко говорили.
