Кто же дал неистребимую силу духа этой физически слабой, хрупкой и нежной девушке? Сама поэтесса не раз думает об этом:
Кто гордость мне вложил вот в это сердце?
Кто даровал отваги меч разящий?
Кто приказал мне: не бросай оружья,
Не отступай, не падай, не томись!
Эту силу дал поэтессе народ, органическая близость к нему, самоотверженная любовь и уважение к народу, к его борьбе.
Литература, искусство, по убеждению поэтессы, должны поднимать людей на борьбу, вселять веру, чувство собственного достоинства. Гуманист тот, кто борется, кто зовет на борьбу. Гуманизм — не в жалости к «бедной жертве», не в заклинаниях против грабителей. Гуманизм — это борьба за искоренение грабительского строя, за полное уничтожение угнетателей.
Чувство ненависти к врагам народа, врагам отчизны, по убеждению Леси Украинки, такое же законное, священное человеческое чувство, как и любовь к людям. Больше того, любовь к народу — пустая фраза без активной ненависти к его врагам, без стремления поразить врага. «Любовь меня учила ненавидеть», — заявляет поэтесса устами одной из своих героинь. В стихотворении «Другу на память» (1896) Леся Украинка заявляет:
…Ненавидеть только тот боится,
Кто никогда глубоко не любил!..
Прислушайтесь, о чем поет, к чему призывает в «Старой сказке» (1893) любимец народа — его поэт и трибун:
Мужика сыра землянка.
Барский замок — на помосте…
Что ж, недаром говорится: —
У господ белее кости…
Любопытствуют крестьяне:
Всюду ль эти кости белы?..
Кровь прольется ль голубая,
Если нож вонзить им в тело?..
Художник, связавший свою жизнь с передовыми идеями века, не может быть в стороне от схватки, где решаются судьбы человечества. Идеи революции окрыляют, вдохновляют талант, придают ему силу и размах. Для такого поэта, как Леся Украинка, отказ от борьбы равносилен смерти:
Если бы хоть на минуту
Сбросил я железный панцирь,
Кровь бы хлынула потоком,
Жизнь моя оборвалась бы.
«Рабство особенно мерзко, если оно добровольно», — утверждает поэтесса. Покорное «несение креста» — это отрицание самой сущности человеческого достоинства, надругательство над высоким призванием человека.
Никогда еще стремление уйти от людей, стать в сторону от решающих битв не порождало великого искусства, — заявляет поэтесса. — Участие в борьбе за освобождение человечества является также и борьбой за исконные права поэзии. Разговоры об «общечеловечности» искусства без участия в борьбе за победу человечности — пустая и вредная болтовня. От бездействия к предательству — один шаг, — неоднократно напоминает Леся Украинка.
Смысл поэзии — быть с человеком, выражать все сокровенно человеческое. Поэзия, отделяющаяся от людей, от освободительной борьбы народов, перестанет быть поэзией. Подлинная поэзия должна тревожить душу, поднимать человека на уровень исторических задач эпохи.
Леся Украинка утверждает воинствующее человеколюбие как добрую наступательную силу. Сочетая в своем характере дар художника с темпераментом борца, Леся Украинка и в своем творчестве органически сочетала широту исторического кругозора с острым чувством современности.
Любовь к народу делает поэта бесстрашным; это не удальствог не поза, это сущность жизни. «Коль страшно вам — идите прочь с дороги!» — заявляет эта хрупкая девушка, горящая пламенем борьбы:
Я честь воздам титану Прометею,
Своих сынов не делал он рабами.
Он просветил не словом, а огнем,
Боролся не покорно, а мятежно…
Предвозвещая всем богам погибель.
Творчество Леси Украинки органически совмещало в себе личное и общественное, интимное и гражданственное. Революционная борьба для нее — это веление сердца, святая святых ее духовного облика. И эта пламенная гражданственность сочетается с глубочайшей нежностью, чарующей женственностью, неизбывной жаждой любви.
В поэзии Леси Украинки много трагической печали, хватающей за сердце скорби, иногда перерастающей в отчаяние:
Хотела бы выйти я в чистое поле,
К земле припадая, прижаться бы к ней
И так зарыдать, чтоб услышали звезды,
Чтоб мир ужаснулся печали моей.
Но печаль эта отнюдь не от разочарования поэтессы. Это печаль, идущая из глубин народа, закованного, порабощенного, веками угнетаемого и истязаемого. Такая печаль еще более усиливает стремление к борьбе, к самоотверженности и героизму.
Идеал свободы в концепции Леси Украинки исключал всякую систему угнетения, социального неравенства, господства меньшинства над большинством. Поэтесса ближе, чем кто-либо из украинских революционных мыслителей и писателей конца XIX — начала XX века, подошла к правильному, марксистскому пониманию значения интернациональной солидарности рабочих разных наций.
Где люди труда, где угнетенные, там для Леси Украинки братья, соратники, там свои, независимо от их национальной принадлежности. Любовь к родине и дружба народов — это одно могучее жизнеутверждающее чувство. Художественные произведения поэтессы, написанные на эту тему, насыщены таким горячим чувством дружбы, взаимопонимания, что и поныне не утратили своей жизненной правдивости, своей волнующей силы.
Леся Украинка выступила борцом за революционное единение и дружбу русского, украинского и других народов, страстным обличителем буржуазного национализма. Либералы и националисты — не что иное, как «рыцари телячьего ордена», «бараний хлев». Их отличает тупой эгоизм, подозрительность и вражда к трудящимся всех наций и народностей. Душевная гнилость, своекорыстие, двоедушие — вот, по мнению поэтессы, их подлинные качества. Ренегатство, измена, предательство особенно ненавистны Лесе Украинке. Какими бы «мотивами» ни оправдывался изменник, ему нет пощады:
…Иль теплый гад,
Распаренный на солнце, иль холодный,
Все мерзок он!..
Поэтесса никогда не призывала к «малым делам», к примирению с правящими классами и пресмыкательству перед ними. Идейные силы Леси Украинки — в ее могучей, неистощимой любви к отчизне, к народу, к родному языку, в страстной жажде счастья народным массам. Поэтесса с возмущением говорит о приземленности в литературе, о беспомощном копании в «мусоре жизни». Она резко критикует украинского писателя-националиста Винниченко за натурализм. Не ныть, не «смрадно чадить», не смаковать гнилье, а идти вперед, вдохновлять на подвиг. Сила литературы — в прозрении будущего, в утверждении будущего:
