Можно сказать о своих двух самых больших потрясениях В последнее время? Недавно мы летали в Китай в большом самолете. Человек десять летели по делам работы. Остальные триста сорок человек — молодежь от 20 до 25 лет — везли пуховики, натянув на себя по десять штук, чтобы не платить пошлину, Более тупых, более бессмысленных, жестоких, ихтиозавровых рож я не встречал. Когда мне говорят о «подвигах» молодежи прошлых лет, я как-то могу понять ее. Но новую молодежь — обмотанную пуховиками и в дым пьяную — нет… Если бы мои сыновья встали в торговые ряды, я бы их высек, как Тарас Бульба…»
В январе 1999 года Лановой отметил свое 65-летие. Возраст, казалось бы, солидный, однако сам юбиляр говорит: «Я старения не чувствую. Мне говорят, что это плохо, что в таких случаях бывает мгновенный обвал. Не знаю, жить надо, пока живется, и я иногда останавливаюсь, вспоминаю о своем возрасте — мол, что ж ты делаешь, тебе же не двадцать лет. Но, слана Богу, пока бегаю…»
В репертуаре родного театра Лановой играет не так много ролей, как того хотелось бы его поклонникам. Самые любимые — Джордж Бернард Шоу в «Милом лжеце», стареющий король в «Льве зимой». В феврале 1999 года на сцене Вахтанговского театра должна состояться премьера нового спектакли с участием Ланового — «Загадочные вариации» по пьесе Эрика Шмидта.
Меньше, чем хотелось бы, снимается Лановой и в кино. Из последних ролей актера назову следующие: Берестов в «Барышне-крестьянке» (1997), сотрудник ГБ в «Крестоносце-2» 1998), царь Александр I в «Незримом путешественнике» (1998).
Из интервью В. Ланового: «У меня одна всепоглощающая флсть — работа. Когда нужно было за четыре месяца отрепешровать спектакль, я забросил все. Никаких концертов, выступлений, ничего, что делается ради денег. Семья чуть с голоду не помирала. Но потом, когда сделали спектакль, я начал опять бегать быстро, чтобы прокормить семью. Сейчас такие времена — приходится очень быстро бегать…
Я не обращаю внимания на окружающее. Я живу своим течром, своей семьей. Мне гораздо интереснее общаться с двумя моими собаками и кошкой Лизой. Лиза, кстати, мне очень обязана. Она упала с десятого этажа, была в плохом состоянии, мы ее подобрали, сделали операцию…»
P. S. Сыновья В. Ланового и И. Купченко Александр и Сергей окончили МГУ и Российский университет и теперь работают по специальности (один экономист, другой — историк).
Л. Зыкина родилась в 1929 году в Москве (в районе Канатчиковой дачи) в рабочей семье. О своих родителях певица вспоминает: «Я любила свою маму. Она была из большой крестьянской семьи, всю жизнь работала в больнице санитаркой, очень любила мужа, моего отца, и прощала ему многое. А он погуливал. И когда ей об этом рассказывали, она отвечала: «Вы что, мне завидуете? Его хватает на всех, а больше всего на меня». Отец это ценил. Он берег семью и заботился о нас. Помню, он любил по утрам есть кислые щи с гречневой кашей…»
Певческие «университеты» Зыкиной начались там же — в семье. Ее бабушка Василиса была из рязанского песенного села, знала сотни припевок, частушек, свадебных, хороводных сн. Ее дочь — мать Зыкиной — тоже любила и умела петь. Они и отца Людмилы — Георгия Зыкина — приняли в дом по главному для них принципу — он понимал пение и пел сам.
Еще девочкой Людмила была частым свидетелем такой картины. Соберутся в их доме соседи — без повода даже, а просто так — и бросят клич: «Давайте, Зыкины, петь». И начинался удивительный концерт, который мог длиться по нескольку часов. Со временем в этих концертах стала принимать участие И Людмила. Когда девочка подпевала, старшие замолкали, разрешая ей выразить себя. И не было у них в доме такого, чтобы поющего перебили, не дослушали, помешали ему вылить в песне всего себя.
Л. Зыкина вспоминает: «Бабушка и мама привили мне любовь к пению на природе, без аккомпанемента, как бы «про себя», негромко. Однажды на рассвете в летнем лесу под Москвой я пела очень тихо… А вечером девушки, работавшие на ближнем поле, сказали мне, что слыхали каждую нотку. Лесок-то был березовый! Когда возле берез поешь чуть ли не шепотом, голос кажется звонким…»
Когда началась война, Зыкиной было 12 лет. По сегодняшним меркам возраст детский, а по тем совсем нет. Вместе взрослыми Люда Зыкина осенью 1941 года дежурила по ночам на крышах домов — сбрасывала зажигательные бомбы, которыми фашисты бомбили столицу. Тогда же она пошла работать токарем на завод имени Орджоникидзе. Получила третий pазряд. Однако продуктовый паек на заводе был скудный, а условия работы очень суровые. Когда однажды на побывку с фронта вернулся отец, он просто не узнал свою дочь — такой худой и изможденной она была. И он уговорил свою знакомую, директора булочной, взять Людмилу к себе на работу. Там Зыкина проработала чуть меньше месяца. Затем она устроилась работу в пошивочную мастерскую, благо любовь к шитью ей еще в детстве привили бабушка и мать.
Не забывала Людмила и о творчестве. Едва выдавалась cвободная минута, она спешила с подругами в клуб, выступала художественной самодеятельности. Правда, любимым видом творчества Зыкиной в то время было отнюдь не пение, а танцы. Глядя на то, как лихо она отплясывает, подруги уверенно заявляли: «Быть тебе, Люся, плясуньей!» Но судьба распорядилась по-своему.
В один из весенних дней 1947 года отправилась Люся с подругами в кино. И на площади Маяковского девушки увидели объявление о наборе солистов в хор имени Пятницкого. Кто-то из подруг возьми и скажи: «А слабо тебе, Люся, попробовать себя еще и в хоре?» Зыкина завелась с пол-оборота: «А вот и не слабo. Спорим на мороженое». Короче, прямо возле афиши мы и поспорили.
В том году конкурс в хор имени Пятницкого был огромный — около полутора тысяч человек. А теперь представьте себе такую картину: из этого количества желающих руководимой хора отобрали в свой коллектив лишь четырех человек — тpex парней и одну девушку. Читатель, наверное, догадался, что этой девушкой была именно Зыкина. Стоит отметить, что параллельно с занятиями в хоре Зыкина еще училась в школе рабочей молодежи.
В 1948 году в составе хора Зыкина отправилась в первые зарубежные гастроли — в Чехословакию, где тогда проводился фестиваль «Пражская весна». Хор выступал в нескольких городах, и везде его выступления собирали массу слушателей. Прошло всего лишь несколько лет после окончания войны, и дружба русских и чехов еще ничем не была омрачена. Поэтому большинство выступлений сопровождалось коллективным пением — хозяева пели вместе с гостями и «Стеньку Разина», и «Вниз по Волге-реке», и «Калинку».
